Безымянная тропа (ЛП) - Лински Говард - Страница 60

― Не смей никогда... выставлять меня посмещищем, ― прошипел Фрэнки, ударяя Тома каждые несколько слов, ― иначе я убью тебя... усек!

Для Тома драка закончилась еще до начала. Речь шла не о том, чтобы иметь достаточно силы воли или смелости, чтобы дать отпор, он не мог даже встать. Все, что он мог сделать, ― это использовать свои руки, чтобы попытаться защитить себя от ударов, которые обрушивал на него Фрэнки.

Затем Фрэнки пнул Тома прямо по подбородку, и от удара последний почти потерял сознание, на чем закончилась даже его способность защищаться руками. Фрэнки не закончил.

― Ты уедешь завтра. Если нет, получишь еще, ― затем он с силой наступил на руку Тома.

Фрэнки плюнул в паре дюймов от лица Тома и ушел, бормоча про себя «вздумал шутки со мной шутить, мелкая крыса».

Прошло несколько минут, прежде чем Том почувствовал в себе силы перекатиться на живот, а затем осторожно положить свою целую руку на асфальт, чтобы иметь возможность на нее опереться и попытаться встать. Все болело: его голова, ребра, живот, обе ноги и руки, а в особенности голова. В ударах Фрэнки сквозило чистейшая ненависть, а возмездие мужчины было обстоятельным.

День восьмой

Том проснулся в своей комнате в «Грейхаунд» следующим утром. Как только он открыл глаза, воспоминание о своем избиении Фрэнки тотчас же вернулось вместе с болью, и он застонал. У него болело все. Следующим, что он вспомнил, была угроза Фрэнки: покинь город или получи еще одно избиение. Как будто у него уже было недостаточно проблем. Что там говорила Хелен перед этим, о том, что жизнь станет лучше, когда покажется совсем невыносимой? Однозначно, что его жизнь хуже стать уже не может.

Затем он подумал о Хелен и об их прерванном поцелуе. О чем он думал? Вероятно, он облажался и с ней. Его бедам не будет конца? Он выкарабкался из постели, осторожно осматривая в зеркале яркие синяки на своем торсе, затем включил телевизор, чтобы посмотреть новости. С его-то привычным невезением, первый голос, который он услышал, принадлежал Тимоти Грейди.

― Я встречался с премьер-министром этим утром, чтобы подать в отставку из кабинета министров, ― сказал он репортеру, стоящему снаружи Вестминстерского дворца. ― Я сделал это, чтобы не отвлекать внимания от правительственных дел. Премьер-министр неохотно подписал мою отставку, но согласился со мной, что пока этот вопрос не будет разрешен удовлетворительным образом, я не смогу полностью посвятить себя своей министерской должности. Премьер-министр четко дал понять, что я продолжаю пользоваться его полным доверием, и он не исключает моего немедленного возвращения в правительство. На этом все.

Грейди бодрым шагом ушел от камер, игнорируя вопросы, бросаемые ему вслед.

Том выхватил мобильный телефон и набрал кнопки. Впервые пошел сигнал.

― Да? ― голос Терри звучал встревоженным.

― Это Том, я только что видел этого засранца по телевизору.

― Минутку, ― на мгновение повисла тишина, пока Терри предположительно отвернулся от своих коллег, ― все тоже смотрели это здесь.

― Так, значит, он перешел от позиции «Я никогда не подам в отставку» до «Я ухожу, чтобы очистить свое имя», черт возьми, изумительно!

― Не для нас.

― Разве это не показывает, что всему, что он говорит, нельзя доверять?

― Ну, нет, он не хотел уходить. Его заставил уйти премьер-министр.

― Очевидно, ― сказал Том, ― мы сделали его позором в собственном правительстве.

― И вот почему это серьезно, Том, ― голос Терри стал взволнованным. ― Ты не понимаешь? Если он выиграет дело в суде против нас, они скажут, что мы разрушили незапятнанную политическую карьеру, и он обанкротит нас. Этот парень мог бы стать премьер-министром, если бы мы не изваляли его в грязи. Как измерить в деньгах это?

― Я не верю в это. Этот мужчина спит с проститутками, а затем подтягивает брюки и идет вести речи о семейных ценностях. Никто громче него не кричит о матерях-одиночках, наносящих вред обществу.

― За вероятным исключением в виде нас, ― напомнил ему Терри.

Том проигнорировал это, его гнев на Грейди рос.

― Мы забыли, что превратило это в статью? Никому нет дела, если Джо Блоггз трахается с проституткой, но это ― правительственный министр, который рассказывает нам, как мы должны жить, чертов лицемер.

― Никто не забыл об этом, Том. Мы просто все обеспокоены, ну, знаешь, из-за нашего будущего, если газета обанкротится или большинство из нас уволят. Вот о таких простых вещах, как эти. Ты можешь хоть раз залезть в нашу шкуру? Если он победит, все окажутся в дерьме.

― Ну, он не победит. Жюри увидит его насквозь.

Том ожидал дальнейших споров с Терри, но, как ни странно, на другом конце линии была тишина. Том начал задаваться вопросом, не оборвалась ли связь.

― Алло? ― подтолкнул он.

― Мы не можем так рисковать, ― голос Терри стал спокойнее, и от этого каким-то образом шел холодок по коже.

― Что ты имеешь в виду? ― последовала еще одна длинная пауза. ― Что ты имеешь в виду, Терри?

Терри вздохнул.

― Док собирается уладить дело.

― Он и в самом деле собрался заплатить мужику? Ты не шутишь?

― Внушительная компенсация за причиненный ущерб, очень большие отступные и извинение на публике, может даже на первой полосе, а затем, возможно, все это закончится.

Том не мог поверить услышанному.

― Этого не может быть.

― Все, что у нас есть, так это несколько фотографий, где Грейди выходит из многоквартирного дома в тот же вечер, что и проститутка. Этого мало. Члены парламента остаются с ночевкой, если работают допоздна.

― Он член парламента от Кенсингтона, Бога ради. У него там таунхаус.

― Но его основной дом находится за городом, у него есть квартира, а также он ночует в отелях.

― Квартира дальше от Палаты общин, чем его таунхаус, ― запротестовал Том. ― Он использует ее для своих потрахушек.

― Это все не имеет значения, ведь у него есть друзья, которые подтвердят, если он скажет, что у него назначены встречи. Его юристы утверждают, что он проводил агитационную работу для своей предвыборной кампании.

― Бред. У Грейди большинство в Палате Общин. Он не занимается агитацией, ему и не нужно. Он ― член парламента от одного из самых богатых районов Лондона. Его избиратели практически маршируют на избирательный участок.

― Да-да, и они голосовали бы за Сталина, если он бы носил красную розетку, как ты, ― устало сказал Терри.

― Что насчет девушек? У нас их три, которые хотят выступить в суде и дать свидетельские показания, что он заплатил им за секс.

― Нет, Том, нет, у нас нет трех девушек, которые хотят дать свидетельские показания. У нас есть три проститутки, которые хотят дать свидетельские показания против одного высокоуважаемого столпа общества. Первое, что любой приличный адвокат спросит этих девушек, готовых заниматься сексом с незнакомцами за наличку, будет «За вашу историю вам заплатила газета?», а им, ведь, и правда заплатили. Адвокат затем будет спекулировать на том, что их слова, как и тела, легко купить. Жюри присяжных может просто прийти к выводу, что такие аморальные люди, по всей вероятности, скажут, что угодно, если им приплатить. К этому моменту, они добавят еще один ноль к компенсации за моральный ущерб.

Несмотря на его растущее недовольство и гнев, Том понял, что все, что Терри сказал, правда. Он просто не хотел верить в нее.

― Ты уверен, что Док пойдет на сделку?

― Это единственный выход, который обсуждался, но предложение еще не было сделано, и мы еще не знаем, примет ли его Грейди. Он может захотеть довести дело до суда.

― И, если Док пойдет на сделку, ― спросил Том, ― что будет со мной?

― Все пока только гипотетически, ― сказал Терри после продолжительной паузы, и Тому не нужно было читать между строк, чтобы понять, что ему конец.