Джейн Доу (ЛП) - Стоун Виктория Хелен - Страница 2

Это моя семья.

Что касается друзей... ну, Мэг была моей лучшей подругой с первого дня нашей встречи. Теперь она мертва.

Еще месяц назад, я работала адвокатом по американскому импорту-экспорту в крупном азиатском производственном конгломерате и жила в роскошной квартире современного многоэтажного дома в Куала Лумпуре, оснащенной люксовой техникой. Меня всегда забавляло, что американцы-эмигранты редко готовят, но всегда обставляют кухню дорогими бытовыми приборами. Я такая же. Просто обожала свою плиту с шестью конфорками.

Из окон моей квартиры весь город был как на ладони. Днем довольно серый и туманный, ночью он сверкал как звезды Вселенной. Я ходила на вечеринки. Там всегда были вечеринки. Покупала дизайнерские платья и туфли. Мне не нужны красивые вещи, но они мне нравятся.

Теперь я живу в захудалой однокомнатной квартире за три квартала от моей новой работы. Я арендую ее из-за близости к этому офису, и потому что она хорошо охраняется по сравнению с другими квартирами этого ценового сегмента. Я с трудом могу позволить себе жить здесь на ту жалкую почасовую зарплату, которую получаю сейчас. Даже дешевая мебель взята в аренду.

Мой работодатель думает, что сейчас я забочусь об умирающем родственнике. У меня осталось меньше пятидесяти дней на это маленькое приключение. Если я задержусь, то потеряю работу, а мне она очень нравится. И мне нравится моя жизнь. Я люблю свою квартиру в Куала Лумпуре, и хочу вернуться ко всему этому, но не раньше, чем закончу свое дело.

Мне и Миннеаполис тоже нравится, но я с радостью отсюда уеду. Здесь слишком много воспоминаний о Мэг. А может быть я должна хотеть остаться, чтобы вспоминать ее и думать, будто могу столкнуться с ней в любой момент? Я не знаю, что значит испытывать чувство утраты, поэтому не понимаю, чего я должна ожидать или даже желать.

Я отношусь к такому типу людей, который не сильно беспокоится о том, что будет, даже при подобных обстоятельствах. Если я потеряю работу, то продам квартиру в Малайзии и перееду в Нью-Йорк. Мне всегда нравился Манхеттен. Возможно, что сумасшедшее сердцебиение этого города смогло бы заменить энергетику Мэг, которая позволяла мне чувствовать себя живой. Здесь мелодрамы разыгрываются на каждой улице и на каждом этаже каждого здания. Мне полезно жить в окружении таких эмоций.

Куала Лумпур тоже из таких городов, но я не владею малайском достаточно, чтобы погрузиться в его атмосферу. В Миннеаполисе хорошо летом, но зимой он пустеет. У меня слишком много льда внутри, чтобы жить в темноте и холоде.

Сегодня я не сталкиваюсь со Стивеном в комнате отдыха и начинаю беспокоиться, что не вызвала у него интерес. Когда он присоединяется к руководителю отдела за стол в двух рядах от меня, я рассеянно снимаю кардиган и играю с пуговицей на вырезе моего платья. Отстегиваю, застегиваю. Отстегиваю, застегиваю. Кончиками пальцев касаюсь голой кожи. Опускаю их ниже. Когда поднимаю взгляд, он смотрит на меня, и я, сглотнув, улыбаюсь, опускаю лицо от стыда.

Несколько мгновений спустя я смотрю на него из-под ресниц. Стивен подмигивает мне. Я позволяю ему увидеть, как хихикаю.

В целом, это достойное шоу. Надеюсь, оно сработает.

Я работаю до пяти тридцати, а потом возвращаюсь домой, в свою темную квартиру. По соседству со мной живет одинокий отец, на плечи которого три дня в неделю ложится опека его детей. Иногда мне нравится слышать через стенку их визги и смех. Сегодня же они в восторге от похода в магазин, где выбирали костюмы для Хэллоуина, и я ненавижу их за то счастье, которое они испытывают, и за мои воспоминания.

На наш второй университетский Хэллоуин Мэг заставила меня нарядиться, а ведь делать это мне надоело еще лет в десять. Она была сексуальной медсестрой. Я — сексуальной учительницей. Весь смысл костюмов был в их эротичности, и это сработало. Той ночью у меня был секс, а подруга встретила парня, с которым у нее завязался роман. Кажется, того парня звали Кевин. Он был хорошим студентом, и мне нравился. Их отношения длились три месяца.

Мэг всегда влюблялась быстро и сильно. Я не мешала ей. Моя роль заключалась в том, чтобы быть рядом и поддержать в тот момент, когда все развалится. Я помогала пережить это время и начать двигаться дальше. Ее роль в моей жизни состояла в том, чтобы побуждать меня дать каждому парню шанс. Он красавчик. Ты ему нравишься. Он такой милый. Большинство моих свиданий в колледже были для того, чтобы ее развеселить. Попробовать самой как она. Мне нравилась физическая близость, секс, но мои отношения никогда не заходили так далеко, чтобы я могла открыться другому человеку.

Зачем мне это надо? Люди причиняют боль. Даже хорошие люди поступают так с теми, кого любят. Мы все делаем кому-то больно, потому что так уж устроены. Большинство из нас не злые, а просто глупы, испорчены и не отличаются чуткостью. Мэг думала, что зло стоит той доброты, которая приходит вместе с ним. Многие согласны с этим. Такое убеждение помогает им держаться на плаву.

А что поддерживает меня? Я не знаю. Маленькие радости, наверное. Кофе. Шоколад. Конкуренция. Шелковые платья. Горячая ванна в холодный день. Победа. Удовлетворение от того, что я могу добиться в жизни всего, чего пожелаю.

О, и прямо сейчас, моя ненависть к приглушенной болтовне маленьких детей за моей дверью. Я закрываю глаза и представляю, что это дети Мэг, а не чужие.

Она хотела детей. Хотела мужа, белый заборчик и качели во дворе, а я хотела все это для нее. Она была бы удивительной матерью, была бы переполнена любовью и вниманием. Мэг украшала бы дом к каждому празднику. Она бы пекла печенье и не переживала, что детишки перепачкались кондитерской обсыпкой и глазурью.

И она никогда не исчезала бы сразу на три дня, чтобы потусить в казино со своими друзьями. Она никогда не оставила бы свою дочь одну дома, если у малышки болело горло и была такая высокая температура, что девочка видела в галлюцинациях экзотических животных. Она бы никогда не позволила незнакомым мужчинам снять у нее комнату.

Воображение рисует мне счастливую и любящую Мэг вместе с детьми, которых у нее никогда не будет, и это заставляет сжиматься мое сердце от горькой тоски. Щемящее чувство переполняет душу, и заставляет ненадолго задуматься, а смогу ли я проявлять свои чувства как Мэг. Может быть, когда у меня будет ребенок, я буду любить его так же, как любила бы она.

Но нет. Детство Мэг было наполнено материнской любовью, поэтому она смогла принять мою прохладную логику как успокаивающий бальзам. Дети же не будут счастливы в обстановке холодности и на расстоянии вытянутой руки. Они нуждаются в любви. Объятия, хихиканье и бесконечная теплота. Если это когда-то и было свойственно мне, то сейчас этого нет. Я опустошена…

Но я не пустая. Меня переполняет печаль. Когда дети проходят мимо моей двери, я закрываю лицо руками и крепко сжимаю глаза, не желая делиться своей уязвимостью даже с голыми стенами.

Мне так нужна Мэг, но ее никогда больше не будет рядом со мной.

В понедельник Стивен снова застает меня в комнате отдыха. Он не может подойти, чтобы просто поболтать. Место, где я сижу, находится в центре открытой комнаты, полной столов и низких кабинок, а администрация медицинского страхования − слишком скучная тема в качестве предлога для разговора. Если мужчина задержится рядом, его интерес заметит весь этаж.

Такое положение только мне на руку. Стивен вынужден тщательно рассчитывать время. Встречу со мной он должен планировать заранее. Это затруднение делает меня более желанной для него.

Притворяюсь, будто не замечаю, что Стивен стоит в дверях. Честно говоря, я глубоко поглощена своей книгой и возмущаюсь тем, что мне приходится возвращаться в реальную жизнь. Или к нереальной жизни. Что бы это ни было. Но когда он прочищает горло, я поднимаю глаза и улыбаюсь ему.