Джейн Доу (ЛП) - Стоун Виктория Хелен - Страница 37

Стивен любезно напоминает, что провести время, молясь с отцом, может помочь ей восстановиться. Такой понимающий.

Затем идет беседа с Ванессой — его несостоявшимся сексом на одну ночь. Он удалил любые сообщения, которые посылал, когда они встречались, и с понедельника это сообщения типа «ты спишь?»

Кроме этих, оставшиеся сообщения ― это напоминания и осуществление контроля. Он не оставляет следов.

Я проверяю его электронную почту, но там только письма по работе. Я пересылаю на свою анонимную электронную почту несколько важных документов, затем удаляю доказательства из папки отправленных. Возможно, в конце концов, я смогу его с чем-нибудь подставить.

После этого я оправляю себе весь список его контактов. Затем вижу иконку приложения «Тиндер» на второй странице меню его телефона. Джек-пот!

Фото профиля не показывает его лица. Он же дьякон, в конце концов. Вместо этого, это стандартная фотография голого торса, сделанная в зеркало, показывающая только нижнюю часть его ухмылки. Здесь есть еще пара фото его голой груди, сделанные, когда он более загорелым и рельефным, чем есть сейчас. Справедливо.

Я нажимаю на «профиль» и нахожу несколько женщин, с которыми он был сведен, но большинство из них он распределил по спискам. Верхний список называется «Отличные сиськи». Также есть «Привлекательные», «Порочные» и «Легкодоступные».

В списке «Взять эту» четыре женщины. Все они светловолосые, либо с волосами светло-каштанового оттенка. Он всех из называет «деткой» в разговоре так же, как зовет и меня. Теперь я не ощущаю себя такой особенной.

Последний раз он контактировал с каждой из них где-то в апреле. Он трахался со всеми этими женщинами практически сразу же после смерти Мэг так, будто он пытался вытрахать из себя демона прочь. Хорошо. Надеюсь, он изжарился живьем от чувства вины и сожаления.

Я делаю скрины контактов и отправляю их себе. Следующие списки полны типичных «да ладно тебе» от Стивена и несколько фото топлесс от женщин. Я фоткаю и эти беседы тоже. Почему бы и нет?

Стивен начинает храпеть рядом.

Бросая на него раздражительную гримасу, я закрываю «Тиндер» и открываю его фотогалерею. Здесь не очень много фоток. У Стивена не особо творческий взгляд на мир. Здесь еще больше обнаженных фото его груди, пара фото сделанных с трибуны на игре «Миннесоты Твинс» прошлым летом, снимки с отцом на какой-то христианской конференции, фотографии трещин на фундаменте его дома. Также есть фотография его эрегированного члена. Конечно же, снимок сделан под таким углом, что он кажется больше, чем он есть. Тут без сюрпризов, в общем.

Затем я натыкаюсь на его селфи с Мэг, оно такое же, как и то, что присылала мне она, просто сделано со слегка другого ракурса. Также есть фото, на которой Мэг в обрезанных шортиках и крошечной маечке, она протягивает руку вперед и смеется. На следующей фотографии тоже она — в маленькой лодке, светлое пиво в одной руке и удочка в другой.

Нажав на стрелочку «назад», под общим файлом я нахожу отдельную папку. Когда я открываю ее, ярость застилает мои глаза. Из-за Мэг. Из-за ее наготы. Обнаженных груди и бедер. Фото ее сзади, когда в нее вдалбивается Стивен.

Этими фото он угрожал ей, скорее всего после того, как умолял, убеждал и обещал ей весь мир за них. Он хотел эти снимки, а затем назвал ее грязной потаскухой за предоставление их. Они были как доказательство, что она была не слишком хороша даже для того, чтобы быть живой.

Я чувствую дикое желание схватить нож и закончить это сейчас же. Он обнаженный, беспомощный и без сознания. Я могла бы его просто расчленить до неузнаваемости. К тому моменту, когда он проснется, чтобы бороться, он будет истекать кровью, у него будет недоставать яиц или горла, и какая-то важная часть его тела будет намертво зажата в кровавой хватке раскрытого рта.

Я встаю и откидываю одеяло, чтобы посмотреть на его вялую наготу. Я слышу свое тяжелое дыхание.

Это любовь. Это моя любовь, и она может быть темной, злой, алчной, но она настоящая. Я чувствую это. Я люблю Мэг и убью ради нее. Я должна убить ради нее. Все это хождение вокруг да около, вся эта игра с ним — это должно закончиться.

Прежде чем даю себе разрешение, я уже на кухне, у подставки с ножами. Я вытаскиваю нож среднего размера. Люди боятся больших поварских или разделочных ножей, сразу воображая из них орудие убийства, но мне нужна точность. Я хочу чувствовать, что именно разрываю внутри него.

Я возвращаюсь в комнату и встаю над ним, определяя все впадинки его тела, где кожа не обтягивает ни кость, ни мускул. Вот здесь, у его горла. Под глазами. Место прямо под грудиной. Выемки его бедер прямо над его пахом. Или сам пах, все такое мягкое и незащищенное от опасности, которую я представляю. Внутренняя поверхность его бедра...

Я прижимаю лезвие ножа вплотную к его ноге. Он не шевелится.

Я поднимаю его вверх, задевая кончиком жилистые волосы. Его яйца расслабленные и тяжелые от удовлетворения и сна. Проснется ли он, если я возьму их в нежное объятие и приподниму для маленького поцелуя с металлом?

Улыбаясь, я поднимаю нож и нежно провожу им по его яичкам и члену. Его пенис пробуждается от прикосновения. Просто дергается. Затем немного утолщается. Его дыхание остается таким же, но его член примет любое внимание, даже когда хозяин спит.

«Погладь меня», — говорит он. ― «Погладь меня своим ножом».

Я снова скольжу лезвием по нему, хихикая над его глупой уязвимостью. Все они такие глупые. Глупые и ничтожные.

Он не под таким уж и сильным воздействием снотворных. Он может проснуться в любую минуту, но почему меня это должно заботить? При первом же сопротивлении, я глубоко погружу нож, и будет слишком поздно для него.

Но я, пожалуй, не буду спешить, поэтому поднимаю лезвие и двигаю его выше.

Его живот поднимается и опадает в медленном ритме, как кожа у глотки жабы. Вверх и вниз. Вверх и вниз. Я почти могу слышать его кваканье.

Я останавливаю кончик лезвия у впадины между нижними изгибами его грудной клетки. Аорта прямо здесь, незащищена костью или хрящом. Я могла бы проткнуть ее как воздушный шарик и смотреть, как кровь выстреливает от впечатляющего давления. Это раскрасило бы меня в алый, но я уже обнажена. Быстрый душ очистил бы меня.

Я вдавливаю нож, пока следующий глубокий вдох не толкает его кожу к острию. Когда он выдыхает, на месте соприкосновения остается маленькая царапинка. Следующий вдох — еще один маленький укол. Я оставляю пять таких. Первая сейчас ярко-красного цвета. Я прижимаю большой палец к ней и размазываю небольшую каплю крови по коже. Рисование пальцем.

Что я хочу убрать? Я никого прежде никого не резала, а тут такой выбор. Его гениталии за то, что его эгоистичное тело повернулось в сторону Мэг. Его глаза за те фотографии, которые он хотел, держал и использовал. Его дурацкий язык за все те злые слова, которыми он бросался в ее сторону. Его коварное, предательское, уродливое чертово сердце.

Все это.

Я снова провожу лезвием по его пенису. Снова и снова. Металл издает сладкий свистящий звук напротив кожи по мере того, как его длина осторожно набухает.

Вот здесь я и начну. Так Стивен сможет проснуться и, посмотрев вниз ясными глазами, увидеть, что он теряет центр своей вселенной.

Я наклоняю нож. Поднимаю его вверх, готовая разрезать его член от основания до головки.

Только... только я не делаю этого. Я не режу его.

Я хочу этого каждой клеточкой своей души, но мое сердцебиение успокоилось, и я знаю, что не могу это сделать. Здесь повсюду доказательства моего присутствия. На работе, в его телефоне, на поверхностях здесь, в его доме и в машине. Мое ДНК по всему его телу и в его кровати. Оно на пустых бутылках пива и использованных салфетках в мусорке.

Я пометила его так же, как кошки помечают свою собственность, и если я убью это таким путем, я никогда не смогу избежать наказания. Я, возможно, смогла бы избежать заключения, но я никогда не смогла бы вернуться к своей комфортной жизни.