Джейн Доу (ЛП) - Стоун Виктория Хелен - Страница 40

В конце стола сидит пара геев постарше, и они ― карикатура людей, которые были в браке слишком долго. Они заканчивают предложения друг за друга и делятся друг с другом тарелками. Один из них не ест углеводы и другой не любит шпинат, поэтому они ковыряют еду и обмениваются ею, кудахча над причудами питания другого.

Гетеросексуальная пара рядом со мной едва разговаривают друг с другом вообще, хотя они оживленно общаются со всеми остальными. Я гадаю, зачем они остаются вместе. Они даже нечаянно не соприкасаются руками. Но каждый из них рассказывает смешные истории про работу над местными пьесами, и мне нравятся они оба за то, что развлекают меня. Это почти как Рождественский ужин ― маленький праздник для меня, прежде чем мне придется вернуться к своей темной стороне.

— Ты тихая сегодня, — шепчет Люк перед десертом.

— Я наслаждаюсь. Мне нравится твой брат.

— Спасибо. Он очень хороший. Разве у тебя нет брата?

— Есть. И он совсем не хороший.

Люк смеется и не настаивает на продолжении этого разговора, чему я рада. Мой брат никогда не был мне братом. Он был хулиганом и имел дерьмовых друзей-хулиганов. Когда наши родители исчезали на несколько дней, он не заботился обо мне; даже не утруждал себя попробовать успокоить меня. Вместо этого, он говорил вещи типа «возможно, они устали от тебя — уродливого фрика» и затем проводил свое время, гуляя допоздна и грабя заброшенные дома.

Вот каким был мой брат. Но Люк с Джонни, кажется, близки. Что бы они ни прошли в своей семье, это укрепило братскую солидарность. Люк улыбается своему младшему брату так, будто гордится им. Это мило.

Я действительно хотела бы, чтобы это не была наша последняя ночь вместе. Но Мэг заслуживает, чтобы за нее отомстили, и я должна пожертвовать собой, чтобы сделать это.

Когда подают десерт — хлебный пудинг с яблоками с соусом из рома ― вкусняшка — Джонни встает и стучит по своему бокалу вина. Я смотрю на Люка, но он лишь пожимает плечами.

— Хорошо, я признаю, что это больше, чем просто в последнюю минуту организованный званный ужин. Мы пригласили вас, ребята сюда, чтобы поделиться некоторыми новостями, — Джонни тянет Исайю за руку, чтобы тот тоже встал, и затем они обнимают друг друга за талию, будто это они делают по умолчанию. — Год назад, сразу после свадьбы, мы начали процесс подачи заявления на усыновление ребенка...

Резкий вдох Люка перекрывает удивленные возгласы других.

— Это был долгий путь, но... мы нашли суррогатную мать, которой действительно понравились и она нравится нам, и... наш ребенок родится уже в феврале.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть реакцию Люка. Он шепчет:

— Черт побери.

Цвет сходит с его лица и его глаза расширяются. Я не уверена, счастлив ли он, но затем он улыбается, и все в нем, кажется, зажигается. Слезы блестят в его глазах.

— Боже, брат, — говорит он. — Это потрясающе.

Люк вскакивает на ноги и огибает стол, чтобы обнять обоих мужчин.

— Я стану дядей!

Все смеются и поздравляют его, прежде чем тоже подойти ближе и обнять будущих родителей. Джонни уже открыто плачет. Радость в комнате можно ощутить, что даже я могу это сделать.

Это то будущее, которое я потеряла, когда умерла Мэг. Я пытаюсь впитать любовь, хотя она даже не принадлежит мне. Она согревает мою кожу и даже проникает немного глубже, на короткое мгновение оно сияет внутри меня.

Когда Люк возвращается ко мне, я обнимаю его и усиливаю хватку, когда он сжимает меня так сильно, что выдавливает воздух из моих легких.

— Я собираюсь стать дядей! По-настоящему!

— Это круто. Ты понятия не имел?

— Нет. Он хорош в хранении секретов, полагаю. Я просто... вау. Я гадаю, смогу ли я тренировать команду по бейсболу. Это было бы здорово, правда? Неважно, это девочка или мальчик, они же полюбят бейсбол, разве нет?

Я смеюсь его широко раскрытым глазам.

— Понятия не имею.

— Да, могу поспорить, что им понравится. Возможно, мне следует купить квартиру побольше, чтобы ребенок смог ночевать у меня, когда захочет.

— Думаю, пройдет еще парочка лет, прежде чем тебе понадобится больше комнат. Я понятия не имела, что ты так хочешь детей.

— Нет! Я имею в виду, я никогда не думал, что буду иметь своих, и так как они геи, никто не предполагал иметь детей, но... Боже, Джонни будет отличным отцом, а Исайя из большой семьи, так что... да. Они сделают жизнь своих детей великолепной.

— Это такой прекрасный способ, чтобы выразить это.

Мы снова все сидим, и Люк рассеяно держит мою руку, глядя на свой хлебный пудинг так, будто видит, как там разыгрывается миллион сцен одновременно.

— Ты не хочешь детей? — спрашиваю я.

Он качает головой, затем, кажется, выходит из оцепенения. Люк поднимает глаза, чтобы встретиться с моими.

— Я имею в виду, если женщина, с которой я буду, захочет детей, я серьезно подумаю над этим.

Я снова смеюсь над его определенностью. Нет смысла объяснять, что я не хочу детей. Люк поймет намек, когда я исчезну.

Может быть, в конце концов, он не будет тем единственным человеком, который будет думать обо мне. Я уже могу сказать, что вся его вселенная будет заполнена его маленькой племянницей или племянником.

Исайя и Джонни садятся на свои места, и мы наконец-то принимаемся за свой десерт, когда они объясняют, что суррогатная мать знает пол ребенка, но они хотят, чтобы для них это был секрет.

— Мать — хорошая девушка, — говорит Исайя. — Первая в семье, которая пошла в колледж. Она хочет работать в уголовном праве, возможно, даже пойти в юридическую школу.

Все на вечеринке вибрируют от возбуждения. Все любят малышей. Мне не удастся испытать период ожидания или его рождение, но я рада, что Люк испытает это. Настоящую семью. У него всегда будет место, куда он сможет прийти на Рождество.

Это хорошо для него. Это могло бы быть хорошо и для меня. Но у него это лучше получится. Люк будет больше вовлечен, больше влюблен в этот опыт. Он не будет просто выкачивать эмоции от других людей только потому, что сам ничего не испытывает.

Я кусаю хлебный пудинг, и он восхитителен. Этой радости для меня должно быть достаточно.

Я звоню Стивену в шесть утра, чтобы сказать, что отключаю свой телефон, иметь возможность вернуться к природе. Он смеется над моей глупостью и говорит, что заберет меня в семь для трехчасовой поездки.

Конечно же, мне наплевать на возвращение к природе, но я беспокоюсь, чтобы не оставить электронный след из сообщений и сигнала мобильного телефона. Последнее, что я хочу, — это чтобы Стивен писал мне сообщения, которые могут быть использованы для отслеживания правды при полицейском расследовании.

Я оставляю свой телефон включенным и прячу его в ящик комода на случай, если мне придется доказывать, что я никогда не покидала город. Затем я достаю идентичный одноразовый телефон из своего тайника в шкафу. Ни за что я не поеду в лес, не имея при себе телефона. Мне, возможно, придется сделать очень убедительный звонок в 911.

К слову об этом… я уже изучила такие: люди говорят определенные вещи во время настоящих чрезвычайных случаев и разные вещи, когда они притворяются, покрывая преступления. Я все записала. Все мое беспокойство и страх будут сосредоточены на Стивене. Я не буду сообщать свое алиби или строить теории о том, что, возможно случилось. Я буду сбита с толку, сговорчива и сильно бояться за него. Постараюсь делать именно то, что оператор скажет мне, но буду неистово умолять о большей помощи для него.

Но я надеюсь полностью избежать всего этого. Лучше всего, чтобы все было как можно проще.

Я пакую поношенные ботинки и плащ, которые только купила, вместе с кепкой и перчатками. Я выбираю два набора одежды на смену, фланелевую пижаму и почти прозрачную ночную сорочку на случай, если мне придется отвлечь его или просто трахнуть, чтобы он уснул. Затем я кладу еще пару вещей в спортивную сумку: латексные перчатки, складной нож, скотч, стяжки, маленький фонарик и складную лопату, которую купила вместе со снаряжением для охоты. Он возьмет ружье, что очень предусмотрительно с его стороны.