Колдун 3 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 62

Я промолчал. А что сказать? Да, я хочу жить богато – вкусно есть, спать под крышей хорошего дома, ездить на хорошей машине. И что, если для этого придется убить несколько нехороших людей? Они плохие люди! Им незачем жить! И я всегда был уверен, и сейчас тем более – что есть люди, которым незачем жить – они отравляют жизнь другим, как сорняки на грядке с огурцами. Выполоть к чертовой матери, да и все тут! А пацифисты пусть плачут, раз убеждения не позволяют им расправляться негодяями. А я – буду это делать!

Что же касается совести…она у меня чиста. Каждый несет наказание по своим «заслугам». Заслужил – получи! И если тем, кто исполняет это наказание оказался я – так что же с того? Кто-то ведь должен это делать! Почему не я? Судьба так распорядилась.

А еще – я спасаю и буду спасать хороших людей от болезни, от порчи. И это если не перевесит мои черные дела, то по крайней мере уравновесит. Уверен в этом. А там уж боги рассудят – прав я был, или не прав. Все получим той мерой, которой отмеряли. Аминь!

Кстати…до сих пор у меня один глаз карий, другой голубой. Были бы оба глаза карие – это значило бы, что я полностью перешел на темную сторону. Но этого не произошло. Значит…я посередине. И слава богам!

Кладбищенский встретил меня радостно, как старого друга, едва не бросился обниматься. И как всегда, с ним была свита из нескольких покойниц разного вида, рас и расцветок. Но прежняя фаворитка – дама из аристократок – все-таки сохранила свое место подле кладбищенского духа, и сейчас стояла рядом с ним, обнимая его за талию и улыбаясь мне будто старому, желанному знакомому. В общем – встретили меня вполне недурно.

– Мой друг! Колдун! Тебе опять что-то надо?! Мандрагор еще не вырос! Или тебе кладбищенской земли? Земли с могилы девственницы? У меня есть и могила отравителя! Очень я тебе скажу большая редкость, ценный товар! Всего за два ящика шампанского – целое ведро земли с отравителя! А для тебя…еще и кусочек гроба! Пропитанного соками убийцы! Ммм…замечательная вещь! В снадобье – незаменимо!

– Подарок тебе! – я приказал Прошке передвинуть труп ведьмы, труп сделал несколько шагов и упал к ногам кладбищенского духа. Тот хмыкнул и недоверчиво помотал головой:

– Труп ведьмы?! Да ладно?! Интересно! Очень интересно! Если ее положить в сухое место, замумифицировать…хорошее будет средство, можно продать колдунам и ведьмам. Что хочешь за нее?

– У меня украли женщину. Мою женщину. Колдун. Я ее ищу. Мне нужно узнать – жива ли моя подруга, а еще – вызвать душу этой покойной ведьмы и как следует ее расспросить – где искать колдуна. Поможешь?

– Вот как… – Кладбищенский сделал знак, одна из женщин, одетая то ли в саван, то ли в белую ночнушку встала на четвереньки, и кладбищенский дух уселся ей на спину, как на табуретку. Другая женщина встала позади него, вплотную, и он с облегченным вздохом откинулся назад. Получилось что-то вроде кресла.

– Вот как… – повторил Кладбищенский, глядя в пространство черными провалами глаз, в которых светились красные огоньки – как у какого-нибудь Терминатора.

– Нет. Прости, колдун, но мой господин дает мне запрет на вмешательство. Я не могу встревать в ваши колдунские дела. Вы сами по себе, я сам по себе. Все мы слуги Чернобога. И если поубиваем друг друга…кто будет на него работать? Испокон веков колдуны разбираются между собой только сами. И я тебе в этом не помогу.

– Совсем? – чувствуя, как отчаяние подкатывает к горлу – Хотя бы скажи, жива она, или нет?

Кладбищенский молча так долго, что я в конце концов решил – не ответит. Но он ответил.

– Она и жива, и не жива. Ее тело страдает, душа летает в Нави. И…ее тело занято. Это все, что я могу тебе сказать. ЭТО мне позволили сказать. А ведьму твою я заберу. Хорошее тело, пропитанное магией! На ней вырастут хорошие магические травы! А тебе я желаю удачи, колдун, она тебе очень даже понадобится…

Ап! И кладбище, залитое светом луны пусто, как если бы тут только что не стояла толпа призраков, не сидел передо мной такой смешной, и такой страшный кладбищенский дух. Теперь здесь только я – ошеломленный, не понимающий куда бежать и что делать – стою среди едва угадывающихся бугорков могил и смотрю на это безмолвие и пустоту. И в душе у меня так же пусто и черно, как и на заброшенном кладбище посреди темного леса.

Конец 3-й книги.