Артамошка Лузин. Албазинская крепость (Исторические повести) - Кунгуров Гавриил Филиппович - Страница 93

— Те подарки богдыхановы мы знаем!..

— Позабыл богдыхан самые дорогие подарочки поименовать: петельку шелкову да топорик казнителя!

На те богдыхановы подарки да льстивые обещания не поддался ни один албазинец. Но среди людишек посадских сыскался лиходей, служака купца. Ночью, таясь, как воришка, через потайной лаз убежал со своей жонкой во вражеский стан.

Наутро Сабуров с шатровой башни кричал, чтобы слышали все албазинцы:

— А беглецов, изменников, поймав, не убьем, а на огне пожжем, чтоб ту измену из них выжечь начисто!..

Начальник Желтого знамени, не дождав ответа от Сабурова, решил атаковать крепость. Воины его кинулись на приступ, но понесли потери и отошли. Вновь ударили пушки, взвились стрелы железные, огневые, травленные змеиным ядом. Албазинские жонки с малолетками бегали по крепостной площади, хоронясь и пригибаясь, забрасывали пескам ядовитые и огневые стрелы.

К вечеру бой утих.

Сабуров оглядел дали с дозорной башни: всюду богдыханова рать, не видно ей конца. Сокрушенно думал он: «Убывают запасы огневые. Воинов мало, потери столь велики. Пало много храбрых казаков, старых бывальцев, ратных товарищей».

Сабуров сошел с башни, скрылся в подлазе, сел на песок, голову зажал шершавыми ладонями. Сидел долго. Над ним — небо одето синевой, частые звезды перемигиваются, плывет лениво луна, желтым глазом оглядывая землю… Жгли маньчжурские ратники костры, ржали кони, людской гам эхом несся по Амуру.

В ту ночь и созрели у Сабурова хитрые и страшные помыслы. Решил он спасти людей от неминуемой погибели. Прикидывал так: «Были бы живы люди, а крепость воздвигнуть снова можно…»

Ночью албазинцы крепость подожгли и бежали через потайные подлазы и подкопы.

Взглянул Сабуров на крепость с горы. Стояла она одиноко, сиротливо, дымились подпаленные башни…

Жаль стало Сабурову строение, скрипнул зубами, гордо сказал:

— Пусть казаки пораненные, хворые да жонки с младенцами тайгой идут через хребты на Нерчинск. Остальные ратные люди пусть сойдут в долину.

Набралось около трех сотен казаков и людей посадских. С ними ночью лесами, буреломами, болотами обошел Сабуров вражеский стан, чтоб кинуться на головную рать маньчжуров с обходной стороны и сбросить ее в Амур с крутого берега.

В тот поход Ярофей Степаниду не взял. Сколь жонка ни упрашивала, Ярофей отвечал:

— Негоже жонкам идти в открытый кровный бой…

На том Степанида не успокоилась. Едва скрылся Ярофей с албазинцами, она собрала казачьих жонок в круг.

— Жонки! Наши мужи, голов своих не жалея, идут в неравный бой, а мы, в трусости мышам подобны, бежим?

— Какая от баб подмога? — перебила Степаниду старая жонка Силантьиха.

— Подмога велика. Смекаю, жонки: хоронясь лесом, обойдем крепость, выйдем с горы, распустив знамя по ветру. От того вороги сполошатся и силу ратную на нас поведут.

Жонки заголосили:

— Ой, Степанида, от того бабьего похода, окромя срамоты, иного не будет.

— Побьют нас, захватят в плен…

— Затея твоя, Степанида, негожа…

Она вновь горячо уговаривала:

— Бою не бывать, тому порука лес, в лесу, жонки, схоронимся. Ярофей с казаками упрямцев сломит: ударит сбоку. Мы же сотворим лукавство и отвод глаз.

Жонки Степаниду охаяли. Но она не унималась, собрала в тот бабий поход двадцать пять жонок. Остальные не пошли.

Ночью налетела буря, полил проливной дождь. С гор ринулись мутные потоки, разлились речки, забили горные ручьи.

Жонки дошли до горы, где стояла крепость. Удивились: крепость темнела утесом. Огонь не спалил ее, охранил дождь. Оттого маньчжурские начальники и не поняли хитрости Сабурова, послали в крепость посланцев с угрозой: «Коль без боя не сдадитесь, быть вам огнем спаленными, саблями порубленными».

Посланцы вернулись, не войдя в крепость. Начальник Желтого знамени, зная, что запасы огневые в его войске заметно поубавились, приказал перестать бить из пушек.

Решил идти на крепость полной силой: пешей и конной.

Весь день богдыханова рать готовилась к осаде. Жонки вышли на гору, подняли знамена. Маньчжурские воины удивились, откуда взялись русские, и пошли на приступ той горы.

Стемнело, почернели леса, притих Амур. В это время ударил Сабуров; внезапный налет переполошил войска маньчжурского стана. Им почудилось: напала несметная сила русских с двух сторон. В том ночном бою маньчжуров и даурцев немало полегло, немало утонуло их и в черных водах Амура. Пало много и лихих албазинцев. Бегством спаслась с Сабуровым малая кучка: шестьдесят казаков да девять жонок. После того боя Ярофей Сабуров окривел: выбил ему даурский лучник левый глаз. Повязав кровавое дупло тряпицей, Ярофей сердито говорил казакам:

— Божьей милостью руки целы. Глаз же мой богдыхану пожива малая… Я его подлое воинство и единым глазом вижу…

Гору же, где Степанида с храбрыми жонками обманула маньчжурских военных начальников и отвела рать, назвали казаки Степанидиной заставой.

И это имя горы сохранилось навсегда.

Крепость Албазин богдыханово войско снесло начисто и отступило.

Албазинцы, дойдя до реки Шилки, повстречали русскую рать в триста пятьдесят самопалов, с пушками и огневыми запасами. Шла рать под началом Афанасия Байдонова из Нерчинска на подмогу албазинцам. Опоздала та подмога на один день.

Афанасий Байдонов упрекал Сабурова: крепость он бросил напрасно. Идет к Албазину еще рать русская в пятьсот самопалов, с пушками долгомерными, богата и свинцом и порохом. И решили казаки вернуться, из Албазина непрошенных гостей выгнать и на рубежах снова закрепиться.

Афанасий Байдонов послал доглядчиков, чтоб узнали все о неприятеле и его замыслах. Доглядчики вернулись, не отыскав даже следа неприятеля. О крепости доглядчики говорили:

— А крепости той на свете не стало… Лежат уголья черные да пепел.

Вернулись к Албазину русские и вправду нашли не крепость, а развалины торчащие, дым да угли. Маньчжуры сожгли крепость. Запасы еды, что спрятали албазинцы в потаенных ямах, отыскали и разграбили. Остался лишь хлеб на дальних полях: неприятель эти нивы сжечь не успел.

Поставив караул и дозоры, Афанасий Байдонов послал половину людей, чтобы старательно сбирали с полей хлеб, а другая начала воздвигать новый Албазин. Афанасий Байдонов — прославленный русский мастер по строению крепостей. Новый Албазин он начал строить искусно, чтоб неприступен был ни с поля, ни с Амура.

К поздней осени на албазинском пепелище выросла новая могучая крепость. А внутри нее — ратные и хозяйские клети, подлазы, ямы и иные необходимые строения и военные хитрости.

Санной дорогой прибыл в Албазин нерчинский воевода Алексей Морозов, читал вторую грамоту царскую о милостях и наградах албазинцам. Стыдил воевода албазинцев за прошлые грехи, но жалованье выдал сполна. Сабуров то царское жалованье не взял, сказал казакам, чтобы они воеводе сказали: «Было у Ярофея два глаза, остался один; было два властителя: господь на небе да царь на земле, остался же один бог…»

Воевода речи Ярофея посчитал за бунтарские, однако расправиться с ним боялся. Казаки сабуровские ходили насупившись, жаловались на тяжелое житье.

Им казалось, что и теперь воевода жалованье выдал не все, много утаил. Старый албазинец Соболиный Дядька стучал о землю костылем, подстрекал казаков острым словом:

— Казаки, жалованье царское столь мало оттого, что воевода нерчинским казакам отдал серебро, албазинцам дарованное.

Прослышав о тех речах, воевода торопливо ускакал, наказав Афанасию Байдонову поставить Ярофей Сабурова под строгий присмотр, о подлых же своевольствах албазинцев доносить тайной грамотой.

Только наказ воеводы остался пустой.

Полюбился Афанасию Байдонову Ярофей. Увидел он в храбром казацком атамане и ум зрелый и воинскую смекалку. Афанасий Байдонов говорил казакам:

— Ярофей в ратном деле бывалый, атаман смелый. Руси муж достойный…

И Ярофею пришелся по сердцу Афанасий Байдонов — мудрый управитель, большой мастер в крепостном строении, воин смелый и твердый. С той поры повелось в вольном Албазине так: управителями крепости стали Афанасий Байдонов и Ярофей Сабуров.