Норвуд (СИ) - Майнер Максим - Страница 8

— Нет! Он не упокоен! Чёрное серебро его не берёт! — в славах мужчины чувствовалось отчаяние. — Беги!

Легко было сказать, да трудно сделать. На карачках особо не побегаешь, а встать на ноги я пока не мог — голова продолжала кружиться.

Однако когда мертвяк зашевелился, я вновь припомнил отцовскую мудрость и кое-как поднявшись, засеменил в сторону. Теперь у меня было два кинжала: в одной руке — стилет, который я так и не выронил, а в другой — Клинок. Что делать с этим богатством, правда, было не совсем ясно.

Упырь, к слову, решил сперва разделаться с мастером Фонтеном, лежащим прямо под окном, что было довольно глупо — тот, связанный и в беспамятстве, представлял наименьшую опасность. Но видимо, тёмные сущности, как и люди, умны далеко не все.

Наверное, правильнее было бы сейчас убежать и оставить интерфектора разбираться с порождениями зла самостоятельно, ведь это его обязанность. Но поступить так я не мог, да и не хотел.

А господин Глен, похоже, решил попытаться стравить тёмные сущности между собой. Заметив приближение упыря, он выпрыгнул в окно, а следом буквально посыпались порождения зла, которых, как оказалось, в комнате было четверо.

Не знаю, напали бы покойники на вампира или нет, но тот, не разбирая своих и чужих, принялся с такой силой и скоростью размахивать руками, что ударом отбросил интерфектора на пару шагов. И зацепил сразу нескольких мертвяков, которые тут же напали на нового врага — им, похоже, не было никакого дела до того, кого кусать и рвать на части.

Господин Глен выглядел пугающе и немногим лучше тех, с кем сражался. Не будь кольчуги из чёрного серебра, выстоять в схватке с такими врагами он бы не смог.

Отвлёкшись, я совсем забыл о бургомистре, который поднялся с земли и медленно пошёл в мою сторону. Проблема была в том, что и я двигался небыстро, да ещё и устал. В отличие от покойника.

Интерфектор заметил моё затруднительное положение и, оставив упыря сражаться с мертвяками, поспешил на выручку. Бургомистр на пустяки не отвлекался и целеустремлённо шёл за мной. Господин Глен быстро догнал покойника и принялся колоть того в спину обломком Клинка, пострадавшего в схватке с тёмными тварями.

Управитель никакого внимания на атаки не обращал, только двигался всё медленнее и медленнее, пока в один момент совсем не остановился. Затем он просто рухнул плашмя на землю, чем удивил не только меня, но и самого интерфектора, который, видимо, уже отчаялся победить это странное существо.

Однако он явно был всё ещё жив, если так можно сказать о поднятом тьмой покойнике, и продолжал вяло шевелиться.

— Ничего не понимаю, — интерфектор говорил очень тихо. — Никогда не встречал таких сильных и живучих. На него не подействовало даже чёрное серебро...

Видимо, для господина Глена то обстоятельство, что привычное и надёжное оружие вдруг подвело, стало сильным потрясением. Мне бы тоже, наверно, следовало удивиться, но сил не было даже на это.

Мужчина ещё что-то сказал, но расслышать не удалось, как и прочитать по губам — было слишком темно. Я сделал несколько шагов навстречу и на мгновенье отвлёкся на упыря, который продолжал увлечённо драться с неупокоенными, сильно повредив уже двоих.

Но обрадоваться я не успел — при моём приближении с земли вновь начал подниматься бургомистр...

И без того бледное лицо интерфектора, казалось, совсем обескровело, когда городской управитель в очередной раз встал на ноги и посеменил за мной, вытягивая переломанные после падения из окна руки.

Торчащие обломки костей белели в темноте, и двигался мертвяк ещё медленнее, чем раньше, но эти повреждения никакой надежды уже не внушали. Пусть он нетороплив, но в такой неторопливости чувствовалась парализующая волю неизбежность.

Кажется, я начинал понимать, что ощущает муха, застрявшая в паутине, глядя на приближающегося паука. Неуязвимая в свободе своего полёта, она, лишившись крыльев, должна была кричать от отчаяния, если бы умела это делать...

А отец учил меня, что отчаяние закладывает первый камень на дороге к поражению, но пока этот путь не пройден до конца — надежда есть. И значит, если убить бургомистра не получается, попробую просто увести его отсюда, а господин Глен пусть пока разбирается с остальными. А там уже что-нибудь придумаем. Спалим его, наконец! Ведь должен же он гореть?

И развернувшись, я побежал в сторону от места схватки. Хотя правильнее, наверное, будет сказать побрёл — несмотря на все мудрости, которые отец успел сообщить мне до своей смерти, сил от почему-то больше не становилось. В боку кололо, дышалось тяжело, а оградка особняка, до которой было рукой подать, никак не хотела приближаться.

Однако глянув на преследователя через плечо, я заметил, что хоть расстояние между нами увеличилось незначительно, но мертвяк ещё сильнее замедлился и начал покачиваться из стороны в сторону, норовя завалиться на небольшую клумбу. А значит, убежать от него не составит проблем.

«Как всё-таки по-особенному пахнет ночью трава» — пронеслось почему-то в голове, когда руки коснулись шершавой поверхности камня. Похоже, несвоевременные думы — это проделки вампирского яда, снова попавшего ко мне в кровь. Но то ли на этот раз токсина было меньше, то ли я просто немного к нему привык, не знаю, однако мысли путались не так сильно, как тогда, в нехорошем доме.

С трудом перевалившись через препятствие, я глянул на бургомистра — тот почему-то стоял на месте, прекратив преследование, но и назад при этом не шёл. А когда я сделал ещё несколько шагов прочь от ограды, мертвяк просто рухнул лицом вперёд.

Интересно! Немного возвращаюсь назад — порождение тьмы вновь начинает шевелиться, отхожу — замирает. Нетрудно было догадаться — его активность как-то связана со мной, потому что на господина Глена покойник вообще никак не реагировал. Ну а так как ничего необычного во мне самом быть не могло, значит, дело в Клинке, который я стащил с пояса бургомистра.

Вспомнилось, что Клинок появился у него совсем недавно — несколько недель назад. Но при жизни управитель к нему такой тяги явно не испытывал, хотя и ценил, что не удивительно — вещь-то дорогая.

— Господин Глен, — я прошёлся вдоль оградки, чтобы быть поближе к интерфектору. — Я, кажется, кое-что выяснил!

Мужчина безучастно наблюдал за схваткой упыря и оставшихся мертвяков, которая тоже была уже не так яростна, как вначале. Силы вампира, похоже, были на исходе, а покойники, которые вряд ли уставали, просто получили слишком много повреждений. Да и осталось их только двое.

Лучше всего было мастеру Фонтену, ведь он так и не пришёл в себя и лежал там же — на земле у разбитого окна.

«Столько всего случилось, — меня закружили неуместные мысли, — и кажется, что прошло много времени. Но на самом-то деле мало. А кажется, что много. Удивительно».

А ещё, глядя на связанного пленника, мне почему-то вспомнился случай, когда сапожник Сано Бентал, живший на соседней улице, выпал со второго этажа прямо на камни мостовой. Бедняга помер не сразу и долго мучился, потому как не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни головой. Лекарь тогда сказал, что это из-за перелома хребта и вылечить такое невозможно...

— Господин Глен, — трясу головой и тру лоб, пытаясь сосредоточиться, — он оживает при приближении Клинка!

— И что? — кажется, у интерфектора опустились руки, и никакой заинтересованности в голосе слышно не было.

— А то, что у меня есть идея! — я, наконец, смог собраться с мыслями. — Пока он недвижим, нужно перебить ему хребет!

К чести господина Глена, уныние быстро оставило его. Он глянул на оружие в моих руках, забрал стилет и бросился к бургомистру, который так и валялся, распластанный на траве. Но что он стал делать, я уже не видел, потому как именно в этот момент в себя пришёл мастер Фонтен.

Вместо того, чтобы потихоньку откатиться или отползти в сторону, он согнул ноги и, распрямившись, словно часовая пружина, впечатал их в бок упыря.

Нельзя сказать, что это нанесло порождению тьмы какой-то серьёзный вред. Вампир только отвлёкся на мгновенье, но именно этим и воспользовались мертвяки, разом повиснув на обеих его руках.