Ягодка опять (СИ) - Стрельникова Александра - Страница 4

И знаете, что эта уже очень старая, но по-прежнему энергичная и жизнерадостная женщина, чья судьба такой как я — благополучной и сытой, и в страшном сне не приснится, сказала корреспонденту с самом конце фильма? «Запомните, хороших людей больше!»

Хороших людей больше…

Я действительно запомнила это на всю жизнь. И с тех пор всегда стараюсь в каждом человеке, в каждом поступке усмотреть что-то светлое. Или по крайней мере найти произошедшему оправдательную причину. Муж мой всегда смеялся надо мной из-за этого. Тип, который сначала нахамил мне, а потом все-таки выдернул мою машину из снежного плена и даже после почистил дорогу, не взяв при этом с меня ни копейки, наверно посмеялся бы тоже… Чем-то он на Игоря неуловимо похож. Даже не знаю чем. Что-то общее в поведении, в манере держать себя… Какой-то налет властности и уверенности в себе что ли?.. Только откуда он у бомжа? Ладно. Бог с ним. Вообще непонятно, с чего это я столько времени посвящаю размышлениям о нем.

Переодеваюсь. Надо почистить дорожки и место для машины. Утром-то было и некогда, и вообще я как-то совершенно не подумала о том, что раз живешь в деревне вставать-то надо пора-а-аньше. Печь протопить, воду наносить… Ну, это я конечно загнула, воду, слава богу, насос гонит и пока в розетке есть электричество врукопашную ее таскать не придется, но вот дорожки чистить регулярно — это действительно никто кроме меня не сделает. К тому моменту, когда заканчиваю расчистку и загоняю машину на ее обычное место, чувствую себя чем-то вроде половой тряпки. По крайней мере, выжимать меня точно можно.

Иду в душ. А потом внезапно решаю натопить баню. Бабушкин домик еще при ее жизни я отремонтировала. А кроме того нанятые спецы споро выкопали на участке колодец, а ближе к забору септик. В маленькой пристройке расположился унитаз и душевая кабина, а напротив, через коридорчик небольшая парилка с настоящей дровяной печью. Бабушка все охала и ахала и благодарила меня так, что мне делалось до чертиков неудобно. А теперь вот, неожиданно, пользуюсь плодами моих тогдашних усилий сама…

Баня готова через час. Я не люблю, когда сильно жарко. Восемьдесят градусов — самое то. В первый раз сижу немножко, без фанатизма, и потом после душа даже на улицу не выхожу. А вот после второго раза, выскочив из парилки, вихрем проношусь через домик до входной двери, распахиваю ее и с визгом прыгаю в снег. Сердце замирает, кожу как кипятком ошпаривает. Ору так, что тут же хрипну, а потом принимаюсь хохотать. Как же здорово! Господи, как же здорово.

Выбираюсь из сугроба и… оказываюсь нос к носу с тем самым мужиком, который вытягивал мою машину из снежного плена.

Мужик стоит, смотрит на мои босые ноги на снегу, и лицо его медленно наливается краской. Как, наверняка, и мое. Хорошо, что хоть прыгала в сугроб не «в чем мама родила», а в полотенчике.

— Простите. Вы так кричали, что я подумал…

Что уж он там подумал в очередной раз, слушать не могу — пяткам уж больно холодно. Молча протискиваюсь мимо и бегу в дом. На ступеньках от торопливости и неловкости поскальзываюсь. Но его крепкая рука не дает мне позорно грохнуться. Оказывается этот тип идет следом. Водворяет меня в целости и сохранности в дом, входит сам, хотя его никто и не звал. Принюхивается, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Внезапно пугаюсь. Я в полотенчике, рядом совершенно незнакомый мне мужик, и на многие километры вокруг больше ни одной живой души. А вдруг он маньяк? Подумаешь — очки на носу. В отличие от бомжей, маньяки очки носят за милую душу.

Стоит, мнется. Начинаю отступать от него, забиваясь все глубже в дом… Но ему, похоже, не до меня. Странный он вообще какой-то. Башку задрал, глаза закрыл и продолжает принюхиваться.

— Пахнет-то как!

— Баней.

— Чудо как хорошо. Послушайте, я не покажусь наглецом, если попрошусь… ну, в баню вашу. Хотя бы разок попариться сходить.

— Покажетесь.

Вздыхает расстроенно.

— Но у меня перед вами должок. Так что — бог с вами, идите.

— Круто.

Разве что не отпихивает меня в сторону и удаляется. Видимо на запах. Распахивает дверь бани, опять принюхивается.

— Круто. А где я могу раздеться?

— Раздеться?

— Ну-у-у… В куртке париться будет проблематично.

Черт. Мало того, что я в полотенчике, так еще и он голый будет, а вокруг-то по-прежнему никого. Кроме собаки по кличке Шарик-Бобик, которую как обычно носит неизвестно где по ее важным собачьим делам. Может все-таки выставить его? Но смотрит он так умильно, да и потом у меня ведь перед ним действительно должок…

— Раздевайтесь здесь. Или в там, в коридорчике перед баней. Тесно, конечно, но что поделать… Чистые простыни на полке, у двери в парилку. Я… не буду вам мешать.

Придерживая на груди сползающее полотенце торопливо иду на второй этаж. Собственно, этажом это помещение назвать трудно. Мансарда, где в полный рост можно ходить только по центру. Но именно здесь я себе устроила спальню. На втором этаже, как ни крути, теплее. Кровати здесь как предмета меблировки нет. Есть лишь здоровенный матрас — два на два, на который сверху я накидала все одеяла, какие нашла в доме и кучу подушек. Поучилось уютное гнездо. Уютное и, главное, теплое.

Скидываю мокрое и уже совершенно ледяное полотенце, торопливо натягиваю футболку и тренировочные штаны. А после забираюсь в самую середину моего ложа, укрываясь с головой. По уму так после снежной ванны надо было бы сходить в парилку, но как тут сходишь, когда этот там внизу…

Впрочем, согреваюсь быстро. Напарилась я перед походом на улицу изрядно. И что теперь? Лежу, прислушиваюсь, даже дыхание сдерживаю, чтобы лучше слышать. Но внизу тихо, как в гробу. Сидит он в парилке долго. Уже волноваться начинаю, когда наконец-то слышу, как хлопает дверь бани, потом дверь дома. Тоже побежал в снег? Вскакиваю и тихонько подбираюсь к окну. Точно. Сверху все отлично видно. Бухается в снежную целину с разберу, орет, перекатывается с живота на спину. Морда при этом совершенно счастливая… Как, собственно, мало человеку для счастья нужно…

Возвращается в дом и снова идет в парилку. Гад. А мне вот этот кайф обломал! На этот раз сидит не так долго.

— Эй! Вы где?

— Я тут.

— А душ у вас есть?

Вздыхаю. Нет, он все-таки первостатейный наглец!

— Есть.

— А можно?..

— Да чего уж там. Идите.

Если он там, в душе, еще и запоет, я точно от злости кусаться начну. Ну почему так?!! Он там счастлив, всем доволен и предельно расслаблен, а я — между прочим, хозяйка в этом доме! — как мышь забилась в щель и испытываю острую неловкость от всего происходящего.

— Эй!

Ну что ему еще-то надо? Вроде уже и вода шумит в душе, а он опять орет.

— Что?

— А можно я вашей бритвой воспользуюсь? У вас тут, вижу, пакетик с одноразовыми лежит…

Правду говорят — наглость второе счастье. Уже даже не удивляюсь.

— Пользуйтесь. На всякий случай заранее даю добро на пользование мылом и шампунем.

— Это я уже. Без спросу.

Захлопывает дверь, а я принимаюсь хохотать. Поразительный тип! Просто поразительный.

Загнав свою неловкость куда поглубже, решительно топая спускаюсь вниз. Есть хочется. Мельком смотрю на себя в зеркало. Боже! На голове просто гнездо воронье! Причесываюсь торопливо. А потом достаю из холодильника кастрюлю со щами, которые сварила вчера. Ставлю на плиту. Газ на бабушкиной дачке не магистральный, а из баллона. Наверно из-за этого какой-то другой. Более жаркий что ли. Первое время все у меня на нем сгорало. Не сразу привыкла к такой особенности. Вот и сейчас — щи в кастрюльке закипают моментально. Пока они греются, режу хлеб — черный, чищу чеснок. Целоваться ни с кем не собираюсь, так что… Все готово как раз к тому моменту, когда мой незваный гость — уже, слава богу одетый — выруливает из предбанника.

— А чем это теперь так пахнет?

— Вчерашних щей хотите?

— Приходить завтра?

Смеюсь.