В постели с незнакомцем (СИ) - Лель Агата - Страница 22

Мало воздуха. Нечем дышать.

- А что вы делали утром за домом? И зачем ходили туда же вечером?

- Я… там… Лариса, мне пора… - попыталась протиснуться, но он лишь сильнее вдавил её в дверь, и теперь она уже ощущала всё его тело: мерно вздымающуюся грудь, крепкие предплечья, бёдра.

Тетива напряжения достигла апогея – одно движение и разнесёт к чертям! Дыхание получалось рваным, сиплым, губы пересохли.

Убирайся, дура, не смотри в его демонические глаза!

- Мне правда пора, - дёрнулась в сторону, но он ловко схватил её за запястье, рывком притянув обратно. Крепкая ладонь сдавила тонкую кожу, ледяная сталь полосовала по лицу, заставляя снова вспомнить глухие удары юного тела о заиндевевшую стену бревенчатого сарая.

Это его глаза.

- Пожалуйста! Я никому не скажу! – пропищала так жалко, что самой стало противно.

- Не скажешь о чём? – вторая рука легла на её затылок. Скользнула ниже, коснувшись оголённой шеи.

- О том… о том, что было, там…

- Там?

- За домом, на заднем дворе. Я ничего не видела... правда.

- Так значит, ты всё-таки подсматривала? – наматывая её волосы на запястье, повёл бровью, уличая в очевидной лжи.

Затылок неприятно сдавило, как и скованное спазмом страха горло. В бедро упирался его возбуждённый член, и это окончательно лишило разума.

Чувство опасности лишь будоражило фантазию, заставляя тело поддаваться низменным инстинктам.

Он убийца, Вера, очнись же! Возьми себя в руки!

- Да! Я видела всё! – прошипела, уставившись в колючую сталь. - Видела, как ты закопал чей-то труп возле теплицы, и видит Бог, если я выйду отсюда…

- Если?

- Похоронишь меня рядом? – дерзко, опрометчиво.

Он едва заметно усмехнулся.

Горячее дыхание на шее, приоткрытые чувственные губы… Хватка стала слабее, но он продолжал удерживать её силой. Она ощущала, как вибрировал воздух, слышала, как кровь бежит по венам.

- Кто он? – выдержав натиск его взгляда, проговорила практически беззвучно. 

- Мой ротвейлер Дик.

- Собака?!

- Он был моим другом.

Скопившееся напряжение вырвалось нервным выдохом.

Собака. Не человек! Это был не человек!

Глаза в глаза, до рези, до слепоты.

- Ты чокнутый. Ты знаешь это? – прошептала, смыкая веки.

- Я такой же, как и ты, - он с силой притянул её ближе и, найдя губами податливый рот, впился несдержанным поцелуем.

Почва ушла из-под ног, боясь упасть, уцепилась пальцами за его рубашку.

Он не глядя ударил ногой по двери, и они ввалились в комнату, путаясь в ногах и едва не падая. Мир вокруг кружился, предметы плясали дёрганными кадрами.

Шкаф, рояль, кровать.

Подняв руки, позволила ему стянуть с себя свитер, нетерпеливо расстёгивает – рвёт! – пуговицы на него рубашке. На пол со звоном отлетает запонка, ногти впиваются в спину…

Скользнув ладонью по резинке чулок, он резко задрал её юбку, запуская два пальца между ног. Вера всхлипнула, удерживая его руку там, боясь, что вдруг он прекратит эту сладкую муку… И он прекращает: рывком расстегнув ремень, освободил напряженный член и вошёл одним резким грубым толчком.

Вера извивается и протяжно стонет, спинка кровати громко стучит о стену, смазанным пятном мелькает свет тусклой свечи.

Он не был нежен – не оглаживал её тело, не обводил языком ореолы сосков – он просто трахал её как помешанный, и её заводила его необузданная дикость. Ей нравились его стоны сквозь стиснутые зубы, татуировка на груди, нравилось, как ледяной металл его кулона с каждым толчком касался её пылающей кожи.

Она подалась ему навстречу, обвив плотнее ногами, в нос ударил запах смазки и обоюдного возбуждения.

Движения становятся быстрее, дыхание прерывистее; кулон – пробитая старая монета, зависает на мгновение перед её глазами, и шокирующая догадка накрывает одновременно со взрывной волной оргазма.

«Иди ко мне, моя лялечка»

«Не бойся, всё будет хорошо»

Закрыв глаза, он протяжно выдохнул, придавив к кровати всей мощью своего тела.

Хруст снега, скрип петель двери старого сарая, шершавые ладони и убегающий силуэт мальчишки в шапке-ушанке, в узкой прорехе между прогнившими брёвнами.

Мысль пульсирует в унисон с промежностью, ладонь скользит по влажной разодранной спине…

Он поднимает голову, и расплавленная сталь затвердевает под гнётом её скованного шоком взгляда:

- Это был ты…

- Это был ты…

- Что?

- Это был ты! Ты! – Вера спихнула его с себя ослабевшими ладонями и села, подтянув колени к груди. Между ног томительно пекло, кожу бёдер саднило от его грубых прикосновений.

Перехватила его взгляд: слишком спокойный, ни один мускул не дрогнул на будто вылепленном из воска лице. Он натянул брюки и сел рядом. Молча. Плечом к плечу.

- Это был ты, тот мальчик из детского дома, в шапке-ушанке, я видела тебя убегающего в щель между брёвнами. Это ты позвал повариху на помощь…  Ты - брат Олега.

- Да, это я, - его голос звучал спокойно и умиротворённо, будто это не он только что страстно отымел сиделку своей жены.

- Твои глаза… Они не давали мне покоя, я сходила с ума, замечая сходство… - провела пятернёй по спутанным волосам и тяжело вздохнула. – Но тогда тебя звали иначе… - напрягла память. – Илья. Тебя звали Илья!

- Моего деда звали Назар Туманов, я взял его имя. Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало о прошлом. Никогда, - его голос стал твёрже, плечо будто налилось свинцовой тяжестью.

- Как ты меня нашёл? Зачем? Только не говори, что это всё простое совпадение, - повернула голову в надежде рассмотреть хоть какие-то живые эмоции. Он смотрел перед собой, плотно сжав губы, в расширенных зрачках отражалось танцующие пламя одинокой свечи.

- Не совпадение. Я встретил тебя полгода назад, случайно: на МКАДе образовалась пробка, я был за рулём своей машины, а ты сидела напротив, в автобусе у окна, и смотрела на меня. Долго и очень пристально.

- Но… я не помню этого. Не помню тебя!

Его лицо озарилось горькой усмешкой.

- Не удивлён. Ты никогда меня не замечала. Да ты даже имя моё не сразу вспомнила, - в голосе просквозила едва уловимая тень обиды. – Но ты знаешь, зато я сразу тебя узнал. Мне не потребовалось много времени, чтобы увидеть в незнакомке у окна ту маленькую Веру из детского дома.

- Ты… следил за мной?

- Да. Я поехал следом, посмотрел, на какой остановке ты вышла… Дальше всё было проще простого.

- Зачем, Илья?..

- Не называй меня так! Меня много лет зовут иначе! – взревел он и отвернулся, опустив ноги на пол. Расстегнутая пряжка ремня клацала о бёдра, спину испещряли глубокие кровоточащие борозды, оставленные её ногтями.

- Прости! – его реакция испугала, и Вера отругала себя за недогадливость. Она бы тоже мечтала перечеркнуть прошлое, его злость оправдана. Протянула ладонь, желая коснуться плеча, но передумала. – Зачем ты выследил меня? Зачем позвал на работу? Это же ты договорился с главврачом, не Крестовский.

- Да, я.

- Зачем?

Он ничего не ответил, молча поднялся и подошёл к окну. Опустив ладони в карманы брюк, долго смотрел на бьющий о стёкла мелкий снег.

- Я не знаю. Увидел и вспомнил всё. Когда-то давно я тебя ненавидел, прочем, ровно настолько, насколько любил.

- Что?? – она нахмурилась и встала следом. Нашарила на полу сброшенный в порыве страсти свитер и, путаясь в рукавах, не глядя натянула через голову. Не зная, как быть дальше - подойти или остаться, села на край кровати, изучая его недвижимый силуэт. – Объясни мне, я очень тебя прошу, Назар...

- Что ты хочешь узнать? – он обернулся. Света свечи едва хватало, но она видела, как сверкают его глаза. – Когда нас с Олегом перевели в ваш детский дом, то первой, кого я увидел едва переступив порог - была ты. Был какой-то дурацкий праздник осени, ты репетировала выступление и выбежала в коридор в балетной пачке… - его голос слегка надломился. – Мне было всего тринадцать, но я влюбился тогда до чёртиков, но ты меня словно не замечала. Ни разу я не поймал на себе твой взгляд! Конечно, ты была старше и плевать хотела на тощего забитого сопляка, который к тому же ещё заикался.