И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ) - Мизухара Кристина Ивановна "onix" - Страница 33

Они приехали, вошли в дом и возникла неловкость — у обоих в глазах стоял вопрос: «Что дальше? Что теперь?»

Арина ничего не могла с собой поделать, но очень хотела переехать к Ванечке в комнату. Учить уроки, окруженной Ванюшиными вещами, его запахами. Переложить свою одежку на соседние с ним полки в шкафу, перемешать с бесчисленными рубашками и брюками. Иногда гладить утюгом всё это. Чтобы ни единого пятнышка, ни единой складочки. И даже понимая, что никогда этого не сделает по собственно инициативе, очень хотелось разместиться в кровати Ивана. Просто спать у него под боком. Валяться вместе с ним. Мало того, что это делало её взрослой, она могла бы в любой момент почувствовать ЕГО рядом. Слышать дыхание, ощущать тепло тела, купаться в том, что тоже ему нравится.

— У меня в холодильнике есть лобио. Я тебя покормлю, — попыталась сгладить неудобство девушка.

Бабушка Леся всегда говорила, что не зря во всех русских народных сказках даже баба Яга первым делом кормит Ивана Царевича.

— Там, где я родилась, на Украине, только гость через порог — его сразу же спрашивают: «Ты кушал?»

Марго всё кривилась на эти поучения, а Арина — нет. Все эти нюансы хорошо ложились на её нутро, вызывая какое-то внутренне согласие.

А Иван, увидев её, стоявшую у рабочего стола с тёркой и Моццареллой, всю такую молоденькую и стройную, с пшеничной охапкой волос, подумал, что ему только всего и осталось что присоседиться сзади, нагнуть эту фигурную спинку над поверхностью, рывком сдёрнуть с себя «намордник» и «спустить с поводка» член.

Затем долго вдалбливаться им туда, где настолько узко и тесно, что кусочки мозгов из ушей вылетают, а потом выйти из неё и, наверное, жениться. Назвать её своею скво.

«Сидеть, животное, — радостно, так сказать, с огоньком работая челюстями за столом, приструнил себя Иван. — Команды «фас» не было». — Смотрел он на девчушку напротив, которая неуверенно ковырялась в тарелке.

Но только лишь почувствовал некую наполненность в желудке…

«Фас», — донеслось долгожданное откуда-то снизу.

«Есть, фас», — поднялся парень и, подойдя к Арине, опустился перед ней на корточки.

— Знаешь… — аккуратно, чтобы не испугать и — упаси бог! — не спугнуть, взял в тиски её ножки своими и спрятал в ладонях голые острые девичьи коленки, — мне почему-то хочется наговорить тебе уйму красивых слов.

Она улыбнулась.

— Говори.

— Д-да… но всё это будет звучать либо как обман, либо обольщение, а ни обольщать, ни обманывать тебя я не хочу.

— А чего… ты хочешь? — Арина покраснела так, что член Ивана принялся перебирать все знакомые и не очень призывы к действию. Начиная с «В атаку!» и заканчивая: «Да сделай ты уже хоть что-нибудь, идиот».

— Я хочу и дальше сходить с ума. — Он на мгновение опустил глаза. — От тебя. — Опять вскинул их на девчушку.

Казалось, Арина не могла покраснеть ещё больше, но она таки умудрилась это сделать!

— А чего хочешь ты? — попытался он заглушить голос своих гормонов, которые от вида её румянца, кажется, уже приступили к переплавке его костей.

— Я… — она оставила в покое лобио и, со смущенной улыбкой очень женственно, даже кокетливо закусив нижнюю губку, накрыла его ладони своими. — Я хочу быть с тобой недоступной и… такой… — девчушка вскинула голову и отвернулась к окну, где опять падал снег, — гордой. Знающей себе цену. Вести себя по правилам. — После этого заглянула Ивану в глаза очень серьёзно и решительно. — Но я не могу. — Её острые плечики поникли, и Арина как в прострации отрицательно покачала головой. — Не получается. — После этого ладошками надавила на его кисти и раздвинула себе ноги.

Он улыбнулся и довольно легко сомкнул её коленки обратно.

Перехватил девичьи руки, поднёс их к своему лицу и к наслаждением приложил к щекам. Как подорожники.

— Кнопка. — И устало опустил веки. Борьба с собой и искушение выматывали неожиданно сильно, а вернувшееся от её прикосновений ощущение родного дома придавало сил. Он заряжался от них, как телефон от розетки.

Воцарилось молчание.

Арина чувствовала себя будто в храме, куда ходила туда с мамой Жанной. Там в тишине раздавалось сильное эхо от стука каблуков мадам Темниковой, и пахло благовониями.

Сейчас вокруг них с Иваном воцарилась такая же камерная атмосфера. От зависшей в воздухе тонкости и уязвимости девушка боялась дышать и моргать, чтобы не разрушить, не спугнуть. Будто семенила на пуантах по паркету, как Марго.

Она несмело погладила его свежевыбритый подбородок подушечками больших пальцев, и парень разлепил веки. Арина высвободила свои ладошки и зарылась ему в волосы со лба.

— Ванечка. — Зачёсывая длинный, жесткий мужской чуб назад, попробовала ласкательный вариант имени на слух. — Ванюша.

Он опустил голову и поцеловал сначала одну её коленку потом другую. После чего упёрся в них лбом и взял в кольцо девчушку по поверхности стула, обняв сзади за попу.

— Ты свяжешь мне носки? — вдруг спросил тяжело и глухо.

Она задохнулась от нежности.

«Носки? Носочки? Всего-то?»

— Господи, да я тебе всю себя распущу по петельке и свяжу…

«Всё, что захочешь», — хотела закончить Арина, но такой ответ показался ей слишком банальным и блёклым, а хотелось чего-то всепоглощающего, уносящего за облака. Какого-нибудь вопроса жизни и смерти.

— Кольчугу? — с улыбкой поднял голову Ваня.

— Нет. Счастье.

Он потянулся вперёд и уткнулся лицом ей в живот. Прижал к себе ещё сильнее, вдыхая запах юной желанной женщины. Очень захотелось застонать от упоения, но Иван держался. Чего нельзя было сказать о его руках — они сами по себе стиснули попку Арины и с этого момента отрываться от этой мягкой, нежной, упругой плоти отказались наотрез.

— Вы, девчонки, такие романтичные, — проговорил он прямо в ткань её одежды. — Нет, ты свяжешь мне носки, а я сделаю тебя счастливой, — поцеловал в вышитую по центру переда халата розовую змейку с большими мультяшными глазами и огромными ресницами как у Наоми Кэмпбелл.

— Оу, Вань, щекотно, — дёрнулась девчушка и хихикнула.

— Иди сюда, — он отстранился, выпрямился и потянул её со стула вверх, взяв в подмышках как ребёнка. Принялся целовать, но довольно рассеянно, потому как отвлекали руки и два мягких, бесподобных на ощупь полупопия под ними.

Будто кто-то невидимый перевернул весь его мир в один миг как песочные часы, и потекли обратные процессы — всё, что было вверху, очутилось внизу, включая мозги. Они зацепились где-то в районе промежности. Иван на автомате прижал её попку к своему паху, потом немного подсадил вверх, и девчушка оплелась ножками вокруг его талии.

— Сколько ты весишь? — понёс в свою спальню, периодически касаясь губами её личика.

— Не скажу. Очень много, — тут же надула губки Арина. Она просто не смогла вот так, посреди такого интимного момента бабахнуть цифрой «пятьдесят один». Чувствовала себя слоном в посудной лавке.

— Не пугай меня, Кнопка. — Занёс свою ношу в спальню и аккуратно уложил на кровать Иван. — А то будешь со мной сжигать калории каждую ночь.

— Пятьдесят два! — поспешно выпалила девчушка.

— Бараний вес. — Навис над ней Иван, расставив руки по обе стороны. — Но я всё равно хочу тебя.

Зелень её глаз вспыхнула с новой силой. «Изумрудам» будто включили внутреннюю подсветку. Впрочем, так оно и было на самом деле.

— У меня уже не болит, — поёрзала она поверх покрывала.

Приклеившись взглядом к её рту, Ваня потянулся за поцелуем.

После касания губ влюблённых будто подхватило и закружило вальсом, и понесло по спирали туда, где внешний мир отступает, и ему на смену приходит тот, другой. Там, в той Вселенной нет силы земного притяжения, в ней притягиваются души, а тела плавятся от прикосновений, сливаются и перемешиваются.

Парень сначала полизывал и смаковал, но потом чуть отпустил себя и, забравшись ей в волосы ладонями, схватил сильно за голову, надавив большими пальцами на виски. Тяжело дыша, оторвался и, взглянув на её томное, опьяневшее личико с осоловевшими глазками, ринулся по новой. Присасывался к её рту довольно грубо, ворвался внутрь и властвовал там ошалевшим языком, пока не заметил какую-то висящую кожицу с краю нёба, возле верхних зубов с левой стороны.