Институт - Кинг Стивен - Страница 28

– А почему бы тебе просто не подумать, дурачина?

Он сказал это тихо, но все равно подскочил от звука собственного голоса и даже хотел прикрыть рот рукой. Потом встал и принялся нарезать круги по комнате, шлепая босыми ногами и хлопая широкими пижамными брюками. Хороший вопрос. Почему бы ему, в самом деле, не подумать? Разве не это он умеет лучше всего? Лукас Эллис, умница. Умник. Гений. Любит «Моряка Попая», игру «Колл оф дьюти» и бросать мяч на заднем дворе, при этом свободно изъясняется и пишет по-французски (хотя французские фильмы на «Нетфликсе» до сих пор смотрит с субтитрами, потому что они так быстро тараторят – ни фига не разберешь). И эти идиомы безумные… Boire comme un trou, например. Почему «пить как дыра», ведь «пить как рыба» гораздо логичнее? Люк может исписать доску математическими уравнениями, перечислить всех президентов США вплоть до Джорджа Вашингтона и научно объяснить, почему движение со сверхсветовой скоростью возможно только в кино.

Так с какой стати он сидит тут сложа руки и жалеет себя?

А что ему остается?

Люк попытался увидеть в этом вопросе пищу для размышлений, а не попытку выразить собственное отчаяние. Побег, скорее всего, невозможен, но вдруг получится что-то разузнать?

Он загуглил «Нью-Йорк таймс» – и, естественно, наткнулся на ЭАЛ-9000; новости для институтских детей были под запретом. Может, получится как-нибудь обойти запрет? Найти лазейку? Мало ли…

Посмотрим, посмотрим. Люк открыл «Файерфокс» и напечатал: #!cloakofGriffin!#.

Гриффином звали человека-невидимку из романа Герберта Уэллса, а сайт, о котором Люк узнал около года назад, помогал детям обойти родительский контроль – конечно, не даркнет, но почти. Люк иногда им пользовался, только не с целью посещать порносайты со школьных компьютеров (хотя Рольф пару раз так делал) или смотреть, как боевики ИГ обезглавливают людей. Просто ему нравилась сама концепция, и он хотел узнать, работает ли она. Дома и в школе работала, а здесь? Надо выяснить. Люк ударил по клавише «ввода».

Институтский вайфай (довольно тормозной) подумал немного и вдруг, когда Люк уже хотел поставить крест на своей затее, открыл «Плащ Гриффина». В верхней части экрана был изображен человек-невидимка Уэллса с забинтованной головой и в крутецких очках-консервах, а под ним – вопрос (и одновременно приглашение): «С КАКОГО ЯЗЫКА ПЕРЕВОДИМ?» Вариантов оказалось очень много, от ассирийского до зулусского. Фишка сайта заключалась в том, что выбор языка не имел никакого значения – главное, что отображалось в истории поиска. Когда-то в «Гугле» была секретная дыра, помогавшая обойти родительский контроль, но мудрецы из города Маунтин-Вью в конце концов ее прикрыли. Так что теперь – только «Плащ Гриффина».

Люк наугад выбрал немецкий язык. Сайт попросил ввести пароль. Воспользовавшись тем, что его папа называл «феноменальной памятью», Люк напечатал: #x49ger194GbL4. Ноут опять немного покряхтел, затем выдал: «ПАРОЛЬ ПРИНЯТ».

Люк снова вбил в строку поиска «Нью-Йорк таймс» и нажал «ввод». На сей раз компьютер думал еще дольше. В конце концов на экране появился свежий выпуск означенной газеты. На английском. А вот в истории веб-поиска с этого момента начали отображаться случайные слова на немецком и их английские эквиваленты. Большая это победа или маленькая – говорить пока рано, да и какая разница? Главное – победа.

Скоро ли похитители сообразят, что он делает? Изменение истории веб-поиска ничего не даст, если они могут в режиме реального времени наблюдать за тем, что происходит на экране. Они сразу увидят газету и прикроют лавочку. Ладно, плевать на «Таймс» с громкими заголовками про Трампа и Северную Корею, надо сперва глянуть миннесотскую «Стар трибьюн» – посмотреть, нет ли там новостей о родителях. Только он собрался это сделать, как из коридора донеслись крики.

– Помогите! На помощь! Помогите! КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ, Я ПОТЕРЯЛСЯ!

Орал маленький мальчик в пижаме со «Звездными войнами». Он барабанил по всем дверям без разбора: кулачки ходили вверх-вниз, точно поршни. Десять? На вид Авери Диксону было лет шесть, от силы семь. Одна штанина и область паха на пижамных брюках намокли и липли к телу.

– Помогите, Я ХОЧУ ДОМОЙ!

Люк огляделся по сторонам – наверняка сюда уже спешит какой-нибудь сотрудник Института, а то и несколько, – но в коридоре было пусто. Позже Люк узнал, что орущие в коридоре дети здесь в порядке вещей, а пока ему очень хотелось прекратить как-нибудь эти жуткие вопли. Ребенок впал в истерику и вот-вот довел бы до истерики самого Люка.

Он подошел, присел и взял мальчика за плечи.

– Эй. Эй. Потише, парень.

Этот самый «парень» поднял на него глаза – вокруг них белели круги, – однако взгляд у него был какой-то пустой, невидящий. Волосы слиплись от пота, слезы блестели на щеках, а под носом висела свежая сопля.

– Где мама? Где папа?!

Последнее слово прозвучало не как «папа», а как «ПА-А-А-А-А-А-АПА» – точно сигнал воздушной тревоги. Мальчишка затопал ногами и обрушил кулаки на Люка. Люк встал, попятился и потрясенно наблюдал, как Авери падает на пол и начинает биться в истерике.

Напротив постера с надписью «ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ В РАЮ» открылась дверь. На пороге возникла Калиша в «вареной» футболке и огромных баскетбольных шортах. Она подошла к Люку, уперлась руками в почти отсутствующие бедра и стала молча наблюдать за новеньким. Потом перевела взгляд на Люка.

– Вообще я немало истерик видала, но эта круче всех.

Открылась еще одна дверь, и в коридор вышла Хелен Симмс в коротенькой полупрозрачной сорочке (Люк решил, что такие называются «неглиже»). Вот у кого точно были бедра… и прочее любопытное оснащение.

– Чего вылупился, Люкки? – спросила Калиша. – Лучше бы помог. Он мне так мозги долбит, что мигрень вот-вот начнется. – Она опустилась на колени рядом с дервишем (который уже не пытался говорить, а просто выл) и сразу отшатнулась: он заехал ей кулаком по предплечью. – Господи, да помоги ты мне! Держи ему руки.

Люк тоже встал на колени, с опаской потянулся к новенькому… Наконец, решив, что не хочет выставить себя слабаком и трусом перед прекрасным видением в розовом, схватил мальчишку за локти и прижал ему руки к бокам (сердце у бедняги колотилось раза в три быстрее положенного).

Калиша склонилась над мальчиком, обхватила ладонями его лицо, заглянула в глаза. Тот сразу перестал орать. Слышно было только его учащенное дыхание. Он зачарованно смотрел на Калишу, и Люк вдруг понял, что та имела в виду под долбежкой мозгов.

– Он тоже ТЛП, да? Как ты?

Калиша кивнула.

– Только намного сильнее меня и всех, с кем я успела тут познакомиться. Пойдем, оттащим его в мою комнату.

– Можно мне с вами? – спросила Хелен.

– Конечно, детка, – ответила Калиша. – Люк так точно порадуется – вон, глаз от тебя оторвать не может.

Хелен покраснела.

– Пожалуй, я сначала переоденусь.

– Дело твое, – сказала Калиша и повернулась к новенькому. – Тебя как зовут?

– Авери, – осипшим от крика голосом ответил мальчик. – Авери Диксон.

– А я Калиша. Можешь называть меня Ша.

– Только не зови ее Умницей, – добавил Люк.

Комната Калиши оказалась куда более девчачьей, чем Люк ожидал (учитывая ее манеру общения). На кровати лежали пухлое розовое одеяло и подушки с рюшами. С письменного стола смотрел Мартин Лютер Кинг в рамочке.

Ша проследила за взглядом Люка и засмеялась.

– Вообще-то они точно повторяют интерьер детской комнаты, но тут, видно, решили, что мое фото на столе – это перебор. И поставили другое.

– А кто был у тебя?

– Элдридж Кливер[21]. Слыхал про такого?

– Конечно. «Душа во льду». Я пока не читал, но собираюсь.

Она приподняла брови.

– Ого! Да ты и впрямь крут. Пропадаешь тут зря.

Все еще хлюпая носом, Авери хотел залезть к ней в кровать, однако Калиша его остановила – мягко, но решительно: