Жёлтая магнолия (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 37

— Джино продал вам вазу и обещал бисер?! — удивлённо произнёс маэстро Позитано, и казалось, даже помрачнел — воровство стекла и продажа на сторону карались очень жестоко. — И когда это было?

— Да когда, когда! Да где-то на полную луну и было! И обещал, что край через три дня всё принесёт! А вон уже сколько прошло! И где наши деньги?! Требую справедливости, маэстро! Дайте мне этого подлеца, и я ему всю рожу расцарапаю!

Когда кто-то приходит требовать справедливости — глава Гильдии обязан совершить суд на месте. Миа знала этот негласный торговый закон, и сейчас, предъявив своё право, ждала, что носатого Джино приведут сюда, ну а дальше уж пусть маэстро Л’Омбре сам с ним разбирается. Её работа на этом закончится

Миа услышала краем уха, как переговариваются между собой стекольщики:

— … может, поэтому его убили?

— … думаешь, цверры убили?

— …ну, а кто?

— …взял денег и не вернул? Джино?! Ну это вряд ли!

— …Джино не крал ничего… это цверры брешут, как собаки!

— … вот и я думаю, в печь их и вся недолга!

Она обернулась и увидела собравшуюся толпу, что постепенно обступала их полукругом. Хмурые лица, коричневые и огрубевшие от постоянного соприкосновения с огнём…

Джино мёртв?! Вот так незадача!

И в голове вмиг пронеслось, что если подумают на них, если подумают, что они убили этого Джино Спероне, то им тут всем несдобровать. Констебли сюда не суются, а этим угрюмым людям в огнеупорных плащах отправить в печь пяток каких-то цверров — всё равно что чихнуть. А в их печах от них даже костей не останется! И судя по лопатам в их руках, намерения у этих людей были самые недружественные…

Но любая цверра, как кошка, умеет падать на все четыре лапы. Ей не впервой защищать свою жизнь. Вспомнив, что лучшая защита это нападение, Миа не растерялась, и, поставив руки на широкий пояс, воскликнула, обращаясь к толпе:

— Что?! Убили?! Как это убили?! А кто же теперь вернёт наши деньги?! Вы все врёте тут! Покрываете своего! Поди, спрятали этого носатого! Требую справедливости! Или покажите, что он мёртв или отдайте деньги! А не то, — она выхватила золу из мешочка на поясе и, бросив под ноги толпящимся мужчинам, растопырила пальцы и произнесла так зловеще, как только смогла: — Прокляну всех и каждого до седьмого колена! Чтобы не рождалось на острове ни одного мужчины!

Вообще-то в таких случаях мама советовала угрожать тем, что отнимешь мужскую силу. Обычно этого мужчины боятся даже больше, чем приставленного к горлу ножа. И это действует, если ты один на один с насильником. Но этой хмурой толпе стоило говорить что-то более серьёзное, угрожающее жизни всего острова.

Наверное, ей станет страшно потом. Но сейчас, в свете заходящего солнца, выхватившего из тени большую угольную кучу и соляные разводы на кирпичной кладке стены, она стояла одна против двух десятков мужчин и не чувствовала никакого страха.

— Монна Росси, достаточно, — ей на плечо легла рука маэстро Л'Омбре, — дальше я сам.

Его пальцы соскользнули вниз и жёстко впились в локоть, вынуждая отступить. Маэстро отпустил её, только когда она сделала шаг назад и укрылась за его спиной. Только тогда он направился к маэстро Позитано, снимая шляпу, и что-то произнёс негромко, так что слов не смогла разобрать ни толпа, ни Миа. Но выслушав его, глава Гильдии изменился в лице, как-то приосанился, махнул рукой своим людям и велел им расходиться

А Миа успела заметить, что когда маэстро направлялся к главе Гильдии, то он не опирался на палку, которая заменила ему трость, а сжимал её в руке крепко, как оружие. И нисколько при этом не хромал. Но пока они разговаривали, Миа видела, как маэстро снова опустил палку и опёрся на неё, как будто вспомнил в этот момент, что ему положено хромать. Она смотрела на это отстранённо и не могла пока осознать, что всё это значит. Потому что, когда толпа разошлась, на неё, удушливой волной запоздало накатил страх, заставив похолодеть руки и ноги. В голове пронеслись вереницей страшные картинки: как разъярённая толпа бросается и забивает их лопатами, а потом заталкивает в самую большую стекольную печь. И желание сбежать с этого проклятого острова стало почти невыносимым.

Глупая это была затея — явиться сюда вот так! Ох, и глупая! Какая же ты Дамиана бестолковая каракатица!

Маэстро и глава Гильдии некоторое время разговаривали, а затем неторопливо направились мимо угольной кучи в сторону одной из фабрик. Народ постепенно расходился. Кто-то плюнул в сторону Дамианы, пообещав разобраться по-своему с проклятыми цверрами, но она благоразумно отвернулась и не стала отвечать. Оглянувшись, маэстро махнул Дамиане, велев следовать за ним, а своим людям оставаться на месте

Отряхнув руки от золы, Миа пошла за мужчинами, чувствуя, как подгибаются и дрожат колени, словно они набиты ватой, а под подошвами туфель с неприятным звуком хрустят кусочки спёкшейся золы, напоминая о трескающихся в огне костях. Во рту всё ещё было липко и мерзко от охватившего её страха, а ноздри разом ощутили десятки запахов: угля, окалины, дыма, кислоты и… магнолии.

О, Серениссима! Что это такое?! Почему её теперь преследует этот запах?

Они вошли в низкие двери одного из кирпичных зданий и стали спускаться по крутой узкой лестнице. Миа видела, как с трудом маэстро преодолел несколько ступеней в подземелье, и снова подумала, что с его хромотой что-то явно не так. Не может же человек хромать по желанию?

Глава гильдии зажёг фонарь и нёс его, высоко подняв над головой, освещая тёмное и пугающее нутро подвала. Миа добровольно ни за что не бы пошла сюда, но выглядеть трусихой перед маэстро ей почему-то не хотелось. Это ведь была её идея — явиться на остров вот так, и она поёжилась, но храбро подобрала юбки и ухватилась за перила

Внизу было холодно, и только увидев на стенах иней и лёгкую дымку тумана, стелящуюся по полу, она поняла, что, видимо, тут находится знаменитый муранский ледник. Стекольщики умеют делать лёд, смешивая какие-то ингредиенты, а затем держат его вот в таких подземельях. И здесь он не тает даже летом. Стекольщики используют его в своём производстве, а излишки продают в в дома патрициев. Но разглядеть тёмный подвал ей не удалось, всё внимание приковал большой стол, а на нём тело мужчины, накрытое грубым плащом стекольщика. Глава Гильдии зажёг ещё один фонарь, повесил его на крюк и откинул плащ

На столе лежало тело Джино Спероне, того самого носатого из её видения. И горло у него было перерезано от уха до уха.

— Вот, смотрите, синьор. Рыбаки нашли его утром в воде у старого причала. Он запутался ногой в рыбачьей сети, и потому его не унесло течением, — произнёс маэстро Позитано, указывая рукой на тело.

А Миа подумала, что глава Гильдии опасается маэстро Л'Омбре, раз стал таким подобострастным

— Вы позволите? — маэстро Л'Омбре взял второй фонарь и принялся внимательно разглядывать разрезанное горло.

— Мы так решили, что это обычная поножовщина по пьяному делу. Давеча был праздник — день святого Бенедикта, нашего покровителя. От Гильдии выставили несколько бочек вина, сами понимаете, все были пьяны, — произнёс маэстро Позитано. — Конечно, тут чаще в ход пускают лопату, но и ножом наши ребята тоже, знаете ли, орудовать умеют. Мы так-то сами разбираемся, без городских…

Миа прижалась ладонью к холодной каменной стене, потому что от увиденного её внезапно замутило. Не то чтобы она боялась мёртвых… Но всё вокруг стало казаться каким-то пугающим. Этот подвал и темнота, и холод, и это бледное безжизненное тело с огромным носом, лежащее на столе… Стелящийся по ногам туман, в котором они утопали почти по колено. И глава Гильдии, который смотрел на Дамиану так странно… Недобро. Будто это она убийца. Щурился и тёр седую щетину на своём загрубелом лице. И уродливые шрамы от ожогов на его руках пугали до икоты

А ещё запах. Тяжёлый дух подземелья и лампадного масла…

Запахи льда, холода, окалины и… магнолии.