Возвращение (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 19

– Договорились! Сегодня же пошлю за рукописью, и сразу отправлю! Еще что-то?

– Как наши дела? Что нового?

– Да что нового, кроме твоего исчезновения? Тут газеты все в истерике – пропал, покушение, рука Москвы и все такое! Чуть ли не то, что ты русский шпион и покушался на президента! Вой стоит – как стая шакалов воет! А наши дела отлично. Сьюзен заканчивает съемки шоу, книги твои продаются как хот-доги в голод, деньги рекой текут! Кстати, куда деньги направлять? Может, пока притормозить?

– На счет нашего продюсерского центра. Боюсь, как бы эти мерзавцы из ФБР не заморозили мои счета. Ты учти это, как бы и в продюсерский центр не ударили.

– Засужу! Не посмеют! – Страус довольно хохотнул – У нас правовая страна! Суд есть, закон, так что не так все просто! Это тебе не в твоем тоталитарном государстве! Хе хе хе…

– Ну-ну… – я тут же вспомнил что творили США в двухтысячные годы, и очень даже усомнился насчет того, что это такое уж правовое государство – рад бы тебя услышать, Роджер! Удачи!

– Уж я-то как был рад, моя золотая гусыня! Хе хе хе… Кстати, как тебя найти? Какой телефон?

Черт! А какой телефон?! Ах вот он…бумажку вставили на аппарате…молодцы, «конторские»!

– Записывай!

Я продиктовал телефонный номер и распрощавшись, положил трубку. Тут же прозвенел звонок и мне сообщили, сколько минут я говорил. И снова поднимаю трубку, заказываю разговор.

Соединения пришлось ждать минут пятнадцать, наконец я услышал хрипловатый, резкий голос Серхио:

– Хай, босс! Ты куда пропал?! Мы тут вооружились, готовимся к бою! Какие-то машины подозрительные вокруг ездят! Что случилось?!

– Серхио, к тебе приедет человек от Страуса, выдай ему мою рукопись – ты знаешь, где она лежит. Я только что с ним говорил. Ну а насчет меня…я сейчас в Советском Союзе. Меня, как и Никсона, пытались убить. Заговор! Скоро ты все узнаешь. Все – все узнают. Потому не волнуйся, я тут за железной стеной, никто не посмеет до меня добраться. Жалованье тебе и Амалии будет исправно выплачиваться, так что не беспокойся, береги дом, живите спокойно. Вас никто не тронет – вы всего лишь обслуживающий персонал (для фэбээровской прослушки). Как там дела у Пабло с женой?

– Отлично у Пабло! Снимаются в кино! Очень довольны работой и переживают, что у тебя проблемы! Береги себя, босс! Ты нам очень нужен! Когда приедешь?

– Не знаю. Рассчитываю, что скоро все это безобразие закончится. Думаю что в мае все уже и завершится. Но мне пока нужно сделать дела здесь, в Союзе. Как только сделаю, буду думать о возвращении. Вы там не переживайте – как задумали, так все и будет. Будем вам ресторан и пекарня. Только знаете что…предлагаю подумать – а может лучше открыть ресторан в Лос-Анджелесе? Или прямо в Голливуде? Клиентура точно побогаче, чем в Нью-Йорке, и народа больше, чем в Монклере, а значит и клиентов. Подумайте над этим. Можно будет пока что пожить у меня на вилле. Как раз и присмотр за ней будет.

– Спасибо, босс! Привет тебе от Амалии! Она рядом стоит! Говорит, она молится за тебя! Мы все за тебя молимся, держись!

– Спасибо, Серхио. До связи! А лучше – до встречи. Не забудь про человека Страуса, смотри, не пристрели его там! (Смеется). Все, удачи!

– Удачи, босс!

Кладу трубку. Снова звонок, и снова сообщение – сколько минут я наговорил. Ладно…это я сделал. А теперь…

– Нью-Йорк, девушка…номер…

– Кто это? Кто?! – голос почти испуганный.

– Лев Моисеевич, это Карпов!

– О господи, Мишенька! Вы меня так напугали, так напугали! Звонок из Союза! Что я мог подумать?! Вы что, вернулись в Союз?

– Временно вернулся. Оля со мной, не беспокойтесь! Сразу, предвосхищая ваши вопросы: мы случайно оказались вовлечены в заговор против Никсона, меня, как и его пытались убить. Пришлось срочно бежать. Сейчас мы в Москве, и все у нас отлично! Мне дали большую квартиру в высотке на Котельнической набережной и дачу в Переделкино, Оле вернули гражданство СССР, и дали однокомнатную квартиру у метро Динамовская. Хорошая квартира, бывшая моя квартира…хе хе хе. Вчера мы вместе отмечали новоселье с Галиной Улановой, Фаиной Раневской и Никитой Богословским, завтра они опять к нам придут, на «День дурака» – завтра же первое апреля, день шуток и розыгрышей. Мне вручили орден Ленина и звезду Героя Советского Союза, так что…родина нас не забыла. Не беспокойтесь, все у нас хорошо! Вы-то там как? Как Костик?

Молчание. Сопение в трубке.

– Ох, Мишенька! Вот это вы на нас вывалили информацию! Вот это да! Я просто переварить все это не могу, у меня сейчас мозговой понос начнется! Вы в Союзе! Оленьке вернули гражданство! О божечка ж мой… Квартиру в Москве дали! Ой-ей… Да что это я…с Костиком все нормально! Спрашивал маму, сказали – мама занята, работает. Я сейчас как вы поняли у себя в лавке, работаю. А Олечка далеко от вас? Можно с ней поговорить?

– Оля! – кричу я в кухню – Оль, иди, с папой поговори! Скорее!

Что-то загремело, упав, послышалось чертыхание, и в комнату влетела растрепанная, дующая на пальцы Ольга:

– Черт! Обожглась! Чашку уронила!

– Держи – я сунул ей телефонную трубку и пошел в комнату переодеваться. Ходить дома в джинсах не люблю. Грубые они все-таки, и воздух плохо пропускают. Дома лучше всего приличные тонкие треники. А для женщин – сарафанчик или полотняные шортики с топиком – и не жарко, и можно быстро руку сунуть куда надо…хе хе хе…мою руку, само собой! Нет, я не маньяк, но какой мужчины удержится, чтобы проходя мимо упругой женской попки и зная, что не получит по морде – не хлопнет по ней, не пощупает, не прижмет?! Если только импотент. Или гомосексуалист.

Последним звонком, или как любит говорить диванная армия, изображающая из себя людей опасных профессий, «крайним», был звонок Махрову. Я позвонил ему домой, благо что уже вечер и он точно должен был быть дома. Главное, чтобы не сменил квартиру…

– Але! Слушаю, Махров!

– Хорошо слушаешь?

– Миха! Ты?! Охренеть! Ты где?! Куда пропал?! Там в газетах такие про тебя ужасы пишут – глаза кровью текут! Что случилось?!

Черт! И этому надо будет рассказывать. Ну что поделаешь…надо, значит – надо!

– Леха, вкратце – я сейчас в Союзе. Бежал из Штатов после того, как меня собирались убить. Параллельно с покушением на Никсона. У них там заговор ФБР, все кипит, все бурлит как в сортирной яме июльским днем. Вот я и слинял, пока меня не прихлопнули.

– Один слинял? А Ниночка?

– А что Ниночка? Она с Пресли кувыркается. Забудь о Ниночке! Я убежал с моим секретарем и подругой – Ольгой Фишман. Теперь мы здесь, в Союзе.

– А где здесь? В своей квартире? Я к тебе приеду! Щас же!

– Стой! Я в своей квартире, да не на Динамовской. Квартира у Динамовской теперь Ольгина. А мне дали квартиру в высотке на Котельнической набережной, четырехкомнатную. Вот теперь здесь и живу. Номер квартиры сто восемьдесят шесть, запомни!

– Охренеть! Вот это ты дал!

– Ты-то как дал! Ты мне лучше расскажи, как ты министром стал!

– Ох, и не спрашивай…сам не знаю! Вызвали, предложили…а я что, дурак, отказываться? Дело интересное, только хлопотное очень. Да и дураков с прихлебателями полным-полно. Набрали по блату, да по тому, как речи умные говорили. А работать не умеют! Голову уже сломал – как все разгребать! Одно телевидение чего стоит – смотреть невозможно, неинтересно. Крутят всякую дрянь! А фильмы?! Фильмы какие снимают дурацкие?! Кстати, ты как смотришь, чтобы по твоему «Зверенышу» снять фильм?

– Да нормально смотрю…как еще-то? Встретиться надо, поговорить – кто режиссер будет, например. Хочется хорошего, дельного режиссера, а не какую-то дутую звезду.

– Вот встретимся, и поговорим!

– Ты, кстати, почему все еще в старой квартире живешь? Новую не получил?

– Да некогда…жена запилила – когда в новую квартиру вселимся! Министр, а квартиры нет! Я бы к тебе поближе подселился, ей-ей! На четырхкомнатую не претендую, но трешку было бы очень неплохо. У меня же все-таки двое спиногрызов, им комната нужна. Ну и нам с женой. Может чуть позже займусь квартирой…не до того сейчас. Работы много!