Возвращение (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 35

– Призываете расстреливать, а сами просили за каких-то воров из меховой мафии! – усмехнулся Семичастный – Вам не кажется, что это нелогично?

– Это другое дело – не смутился я – Они не чиновники, они производственники. Если бы им дали возможность производить товары самим, позволили бы иметь свой цех – они бы завалили рынок товарами. Согласитесь, это отличается от того, как зарабатывает деньги чиновник? В кавычках – «зарабатывает». Он ведь ничего не производит. Он трутень. Убрал его – появится новый хапуга. Убрал второго – будет третий. А хороших производственников еще поискать надо! Этих кадров можно использовать в закрытых шарашках – пусть там производят, налаживают выпуск чего-нибудь. Пусть разрабатывают бизнес-планы по развитию производства! Да мало ли как можно использовать человека, пока он жив! Это только мертвому уже все равно.

– Мда…изворотливый вы, как угорь! – вздохнул Семичастный – То-то Али не смог вас победить. Кстати, личная просьба…не могли бы вы устроить небольшие курсы для наших инструкторов? Рукопашный бой, стрельба…

– Если оборудуете мне площадку на даче в Переделкино – не задумываясь ответил я – Мне нужен небольшой полигон с тренажерами, мишенями и тиром. Я буду там заниматься с Высоцким, вышибая из него алкоголизм, и тренировать ваших инструкторов. Ну и…писать книжки, само собой разумеется! И когда только я все успею, а? Книги писать, песни петь, по конференциям ходить, Высоцкому мозги вправлять, фильм снимать! Жить-то когда?!

– Еще и по рабочим коллективам придется поездить, товарищ писатель – широко ухмыльнулся Семичастный – А вы как думали? Каждый шелкопряд должен прясть свою нить! А некоторые еще и ткань ткать из ваших ниточек. Хорошая песня, кстати. Сам сочинил?

– Украл… – не задумываясь ответил я, пожимая плечами – Слышал в своем мире. Как и остальные песни. Я же не песенник, я писатель. Потому и не хотелось мне…

– Мало ли что кому не хочется! – вздохнул Семичастный – Неважно, чьи это песни. Главное, они правильные. Твои песни! Ничего, что я тебя на ты?

– Да нормально – тоже вздохнул я – Вам тыкать не буду, не по чину. А вы как хотите.

– Ну ты молодой…на вид! Так что…мне, старику, можно. Ладно…снимем мы прослушку с твоей квартиры. Не извиняюсь. Сам понимаешь, рисковать мы не можем. Слишком много у нас стоит на кону. Кстати, вот еще вопрос…скажи, что в вашем мире сталось со Щелоковым? После того дела, мехового, он долго продержался?

– Достаточно долго. Десять лет. Убрали его после того, как милиционеры забили до смерти шифровальщика КГБ Афанасьева.

– Кого?! – Семичастный даже наклонился вперед, вглядываясь в меня – Шифровальщика?!

– Да. Он ехал в вагоне метро с бутылкой коньяка и палкой колбасы, на новый год паек выдавали. Заснул. Проснулся в тупике, вышел…а тут менты метровские. Они его взяли, завели в отделение метров, там избили и ограбили. Отняли коньяк и колбасу. А он, дурак, когда уходил, сказал, что является майором КГБ, и что скоро им всем конец. Тогда они догнали его, затащили обратно и долго били. Потом позвонили начальнику отдела, тот приехал, менты загрузили майора, еще живого в багажник «волги» начальника и вывезли на пустырь. Где и добили уже наповал. Монтировками били. И уехали. Но их вычислили. Был гигантский скандал, Щелоков пытался замять, но…ничего не вышло. КГБ начало чистки по всей стране, вскрылись дичайшие нарушения и просто преступления, совершенные милиционерами. Щелокова вывели из ЦК, уволили, лишили всех наград – кроме боевых. Лишили звания генерала. Жена Щелокова покончила с собой. А он в восемьдесят четвертом году разнес себе голову из охотничьего ружья. Вот так закончилась эра Щелокова.

Молчание. Семичастный сидел, глядя в пространство, а я не решался первым нарушить тишину. Но все-таки это сделал я:

– А сейчас Щелоков еще министр? Честно сказать, я не знаю рынешних реалий. Все так быстро меняется.

– И будет меняться – хмыкнул Семичастный – Сам ведь руку к этому приложил, так чего теперь удивляться? На месте пока Щелоков. Решили пока что его не трогать. Но в связи с меховым делом, в связи с тем, что ты сейчас рассказал…это все меняет.

– Владимир Ефимыч…тут ведь какая штука… – с сомнением протянул я – Оценки моих современников сильно разнятся. Некоторые считают, что со Щелоковым поступили несправедливо. Что он ответил за чужие грехи. Лишить его всего, что у него было? Довести до самоубийства и жену, и его самого? Говорят, что если бы он на самом деле виноват – не пустил бы себе пулю в лоб. Что честь у него была. И еще – при Щелокове авторитет милиции сильно поднялся. Я из детства помню – мы милицию боялись, как огня! Не дай бог выругаться, а где-то на горизонте милиционер! Шпана щемилась, аж кипятком писали! А что потом стало…вы не представляете. Милиционеров за людей не считали. Били, головы проламывали, а милиционеры боялись оружие применять. Потом затаскают, засудят. Кстати, я бы ввел такие же правила для полицейских, как в Штатах! Чтобы просто на месте клали эту шпану – чуть только за нож возьмется! Или примется угрожать! И кстати – это нужно сейчас делать, менять закон о милиции. Когда страна поднимется, когда в ней будут деньги – народ тоже поменяется. Появится организованная преступность, по сравнению с которой меховая мафия – просто дети. Настоящая преступность! Вооруженная всем, вплоть до гранат и пулеметов! Убивающая направо и налево! Нужно дать милиции больше прав! Не бить их по рукам! Но и жестко контролировать, иначе…иначе будет как с Афанасьевым.

– Кстати…ты не слышал, был такой случай год назад, или чуть больше – кто-то убил пятерых милиционеров в отделении станции метро?

– Нет, не слышал – сделал я удивленное лицо, а внутри у меня все так и захолодело. Зачем это он спросил?

– Ладно – Семичастный внимательно посмотрел мне в лицо, прищурив глаза – А как ты относишься к Солженицыну?

– Вот что вы точно знаете, это то, как я отношусь к Солженицыну! – улыбнулся я, и тут же посерьезнел, наткнувшись на острый, принизывающий взгляд Председателя – Ладно, ладно! Еще раз повторю, если надо! Плохо отношусь. Очень плохо. Считаю его негодяем и вруном. В моем времени раскопали, что на самом деле он был стукачом, и доносил на своих соседей по бараку. Владимир Ефимович, простите…еще пару слов о Щелокове, я вспомнил. Щелоков и Андропов страшно враждовали, постоянно строили друг другу козни. Так вот, когда Брежнев умер, у власти встал Андропов, и фактически он отомстил Щелокову за все свои обиды. Знаете, по меркам двухтысячных годов смешно было читать – за что у Щелокова отняли все привилегии и награды. Ему дарили подарки, а он не все подарки отдавал в музей милиции! Может быть это было неэтично, может быть это бросает тень на его репутацию, но черт подери, на фоне того, что творила та же Брежневская Галина – это же смешно! Щелокова фактически уничтожили, и по жалкой, надуманной причине! А на самом деле знаете, почему Андропов его убрал?

– Ну, и? – Семичастный, старый, прожженный интриган, смотрел на меня с интересом, и было видно, мои слова ему очень интересны. Оно и понятно! Получить такие сведения о будущем, о причине и сути – для такого как он просто кусок хлеба в голодный год!

– Андропов протащил наверх Горбачева, этого подлеца, этого негодяя, и я считаю – агента влияния зарубежных спецслужб. Впрочем – не только я это считаю, так считают многие, если не большинство из моих современников. Почудил, почудил Михаил Сергеевич! Чтоб он сука сдох, гнида проклятая! Его ненавидит подавляющее большинство жителей России! Ну, так вот: Андропов был сильно болен, и должен скоро умереть. И он знал об этом. А если бы Андоропов умер, то Щелоков, имевший огромный авторитет в милиции и в ЦК, имел очень большие шансы стать Генеральным Секретарем. И уж точно не пустил бы до кресла Генсека выскочку и болтуна Горбачева. Значит, его следовало убрать. И убрали. Дело ваше, конечно, но прежде чем убрать Щелокова – сто раз подумайте, а надо ли это делать? Может стоит посадить его на привязь, и работать с ним, как с ценным кадром? Милицию, конечно, почистить – набрали туда всякого дерьма, тупых пэтэушников! Сделать реформу МВД, набрать чистых, честных людей из комсомола, и заключив их в рамки закона о милиции, заставить работать как положено. Безжалостно карая за нарушения, и поощряя за хорошую службу. Поднять им зарплату, дать больше прав – и вы увидите, как они заработают!