Мы все не ангелы - Горская Евгения - Страница 3

Лия ворвалась к отцу в кабинет без стука и без спроса, с любопытством оглядела Игната и, повернувшись к отцу, обиженно протянула:

– Па-апа! Студия!

Красавицей ее назвать было трудно, а миленькой – вполне возможно. Впрочем, Игнату все молоденькие девчонки казались миленькими.

Лие было двадцать два года. Это Игнат выяснил, когда вез ее после разговора с Вадимом Константиновичем к той самой студии, за которую отец вовремя не заплатил.

Еще выяснил, что Лия певица и даже лауреатка каких-то конкурсов, о которых он не слышал ни до, ни после. Впрочем, он всегда был далек от музыки.

Девочка тогда явно ждала его у отцовского кабинета. Ей абсолютно нечего было делать рядом с деловитыми секретаршами. Конечно, Игнат поинтересовался, куда девушке нужно поехать и не сможет ли он ее отвезти.

Оказалось, что отвезти ее он сможет. Он отвез и с тех пор как минимум раз в неделю терял время, слушая Лиино пение. Пение было не то речитативом, не то шепотом. Даже Игнат со своим отвратительным музыкальным слухом понимал, что девочке лучше заняться чем-то другим.

Впрочем, папа для дочки денег не жалел, и оркестр играл неплохо, а танцовщики за ее спиной двигались вполне прилично.

Студия нередко превращалась в небольшой концертный зал. После концерта в интернет выкладывались клипы.

Клипы набирали большое число просмотров, но Игнат подозревал, что к числу просмотров прямое отношение имеют деньги Вадима Константиновича.

Ему повезло, Лия уже кончала репетировать.

– Ну как? – Глазки она, как обычно, распахнула, окончательно отложив микрофон.

– Замечательно! – восхитился Игнат. – Супер!

Она скрылась в боковой комнате, переоделась. Еще ей не мешало бы умыться – наклеенные ресницы выглядели довольно комично, но Игнат одобрительно кивнул, когда она снова появилась перед ним в рваных джинсах и розовых кроссовках.

– Куда поедем?

– В ресторан.

Ей не хотелось в ресторан. Ей хотелось к нему домой, но на это Игнат никак не мог решиться.

15 мая, среда

На сегодняшнее занятие пришло всего трое малышей. В мае детей начинали отвозить на дачи, а общая атмосфера была полна предчувствием долгих летних каникул.

Эти два мальчика и девочка ходили на занятия уже год, и Дана с удовольствием отметила, что дети уже не топчутся, как неуклюжие слонята, а по-настоящему танцуют. Особенно радовала девочка. Она приходила с няней, и Дана несколько раз говорила той, что у ребенка отличный слух, и ее стоит учить музыке. Молодая веселая няня в ответ улыбалась и кивала, но Дана не была уверена, что девушка воспринимает ее слова серьезно.

На улице было по-летнему тепло. На газонах желтели одуванчики, радовали глаз. Утром Дана одуванчиков не заметила.

До дома идти было всего десять минут, и она шла медленно, чтобы растянуть удовольствие от весеннего дня. А у своего подъезда, вздохнув, не свернула к крыльцу, а пошла дальше, к дому учительницы Веры Сергеевны.

Навещать Верину сестру никакой необходимости не было, Дана пожилой женщине не родственница и не подруга, но что-то заставило ее нажать на кнопку звонка.

– Здравствуйте, Любовь Сергеевна, – поздоровалась она, когда дверь открылась.

– Даночка! – Женщина робко улыбнулась.

Дана не была уверена, что женщина помнит, как ее зовут. Вчера Любовь Сергеевна, казалось, плохо понимала, что происходит вокруг.

– Проходи.

Проходить Дане не хотелось. Ей хотелось забыть, что выстрел может внезапно оборвать чью-то жизнь и потом родственники жертвы станут смотреть на мир непонимающими глазами. То есть родственница. Сестра.

– Проходи, Даночка.

– Чем-нибудь помочь, Любовь Сергеевна? – Дана вытерла ноги о придверный коврик.

– Проходи, проходи. – Женщина позвала ее на кухню.

Квартира учительницы была такой, как Дана себе и представляла – маленькой, забитой книгами.

И кухня маленькая, в ней едва помещалась старая стенка. Когда-то похожая была у Даниных родителей, но они давно поменяли ее на современную.

– Садись.

Любовь Сергеевна быстро поставила на стол чашки, достала из холодильника баночки с вареньем.

– Ты училась у Верочки?

– Да, – Дана послушно пристроилась на углу стола. – Я любила ее уроки.

Любовь Сергеевна заварила чай, Дана подвинула к себе чашку.

– Мой муж до сих пор не берет в руки книги, которые в школе проходили, а нам Вера Сергеевна привила любовь к литературе.

– Она всю жизнь мечтала свои книги писать, да вот не получилось.

Любовь Сергеевна была похожа на сестру, такая же невысокая, коротко постриженная, только чуть полнее. Наверное, поэтому вид у нее был домашний, не такой строгий, как у Веры.

Женщина села напротив, задумалась, тронула пальцами седые волосы.

– Верочка никогда на митинги не ходила. И я тоже…

Веру убили перед началом оппозиционного митинга недалеко от парка. Это Дане рассказала Нина еще до похорон.

– А тут вдруг решила – пойду.

После Нининого звонка Дана почитала в интернете про тот митинг. Народу собралось мало. То ли людей все в стране устраивало, то ли разъехались на дачные участки сажать картошку.

Впрочем, Федора и Дану в стране многое не устраивает и на дачу они не уехали, а про митинг даже не знали.

Любовь Сергеевна прислушалась, вышла из кухни. Теперь и Дана расслышала, как все громче раздаются телефонные звонки.

– Алло, – хозяйка с телефоном у уха прошла мимо Даны, снова села за стол и ахнула: – Сережа! Сереженька…

– Теть Люба, почему у Веры телефон не отвечает? – Дана хорошо слышала мужской голос.

– Ее убили, Сережа. Десятого числа. Застрелили…

Дана ожидала, что женщина заплачет, но она, наоборот, словно твердела на глазах, как будто от нее именно сейчас требовалось большое мужество.

– Я тебе пробовала позвонить, но не получилось. Почему-то номер был недоступен… Нет, убийцу пока не нашли…

Все-таки на глазах у пожилой женщины выступили слезы.

– Приезжай, Сереженька. Приезжай, если сможешь.

Любовь Сергеевна поморгала, справилась со слезами, положила телефон на стол. Он был старый, кнопочный. Дана не думала, что такие еще у кого-то остались.

– Это наш с Верочкой племянник, – объяснила женщина. – Двоюродный. В Америке живет, мать у него двенадцать лет назад умерла. Единственный наш родственник.

Дана отпила чай, хозяйка подвинула к ней вазочку с печеньем.

– Мы с Верочкой обе на него завещания написали. Квартиры наши ему не нужны, но хоть деньги мальчик получит…

Дана ушла минут через десять, еще раз спросив, не нужна ли хозяйке помощь. От помощи Любовь Сергеевна отказалась, а Дану непонятно за что долго благодарила.

Выйдя на залитый солнцем двор, Дана достала телефон и позвонила Федору.

– Захотелось тебя услышать, – объяснила она мужу.

– У тебя все нормально? – обеспокоенно спросил Федор.

– Конечно, – заверила Дана.

До парка отсюда было не больше трехсот метров, но она заставила себя повернуть к дому.

Убийства случались, случаются и будут случаться, но это не имеет к ней отношения.

Работа секретаря Нину и устраивала, и нет. Устраивала, потому что особого напряжения не требовала, а совсем без работы было скучно. А не устраивала, потому что перспектив не имела никаких.

Нина свои возможности оценивала трезво, понимала, что диссертацию не напишет и не защитит, а без ученой степени на кафедре можно было довольствоваться только тем, что она уже имела.

Нину устроила сюда тетя, которая дружила с прежним завкафедрой. Нине тогда очень хотелось быть поближе к Игнату, который был на кафедре аспирантом. Тогда Нина считала, что в Игната влюблена, и даже надеялась, что он на ней женится.

Хорошо, что вовремя опомнилась и, когда встретила Николая, вышла за него замуж безо всяких колебаний.

Брак оказался удачным, даже, можно сказать, счастливым. Николай ее любил, смотрел преданными глазами. Это Нине очень нравилось.