Сирота - Чиркова Вера - Страница 3

– Добрый день, дон Азхарт, – поздоровался дворецкий, и осведомился, – мне пойти погулять?

– Не стоит, Рушер, – спокойно, как хорошо знакомому человеку ответил наниматель и Миэль тотчас насторожилась.

Вот как, они знакомы! А Рушер ей и словечком не намекнул, не попытался предупредить или успокоить.

– Садись к столу, сейчас принесут кофе. Разговор будет непростой, и тебя тоже касается. Донья Эмиэлия, могу я звать вас просто Миэль?

– Разумеется, – учтиво позволила она и добавила – поскольку вы так хорошо знакомы с моим другом.

– Назвать другом дворецкого – смелый поступок, – с легкой насмешкой констатировал Азхарт.

– Просто честный, – мгновенно парировала Миэль, от обиды вмиг забывшая все страхи перед незнакомцем.

Впрочем, какой же он теперь незнакомец, если Рушер разговаривает с ним так запросто, как с хозяином ближайшей лавки? Только намного почтительнее.

– Можно? – постучав, возник в дверном проеме наглый парень в белом фартуке.

В руках он держал поднос с кофейником, сливочником, и различными вазочками и тарелками. Лишь теперь Миэль рассмотрела что на столе кроме букетика шафранных лилий стоят чашечки, сахарницы с различным сахаром и пирамидка с приправами.

Пока официант сноровисто расставлял на столе булочки и пирожные, наливал горячий кофе, с ловкостью фокусника добавляя сливки и приправы, мужчины негромко обсуждали предстоящую ярмарку, традиционно открывавшуюся первого числа.

Миэль помалкивала, постепенно приходя в себя и начиная надеяться, что этот человек действительно сможет предложить ей приличное местечко.

Наконец официант исчез, плотно притворив за собой дверь, но Азхарт усмехнулся и выложил на стол кристалл защитного амулета. Дорогущая вещица, Миэль о таких только слышала, а видеть доводилось лишь на картинках. Значит никто не должен узнать того, о чем намерен ей сказать этот несомненно обеспеченный дон, и это подозрительно уже само по себе. Простых компаньонок с такими предосторожностями не нанимают.

– Бери пирожные, ешь, пока я объясняю, – необычным началом разговора Ридзони лишь подтвердил ее опасения, но девушка решила не спешить с окончательными выводами и приготовилась внимательно слушать.

– Согласно завещанию твоей матери, Инедит Готди, послезавтра утром ты должна будешь покинуть родной дом, так как он становится собственностью дона Кренорта Жальо.

– Я в курсе, – Миэль положила на тарелочку едва надкушенное пирожное, – а вот откуда это известно вам? Рушер?

– Я ни при чем, – мотнул головой дворецкий, с наслаждением смаковавший кофе с корицей и сливками.

– Мне? – Азхарт взял чашечку, сделал маленький глоток, и осведомился, – если я объясню, ты не начнешь швыряться пирожными и чашками?

– Не начнет, – уверенно заступился дворецкий за ошеломленно замершую хозяйку, – Миэль очень рассудительная девочка и никогда не позволяет себе глупых выходок. У нее были хорошие учителя.

– Мне ли не знать, – проворчал мужчина, – я сам их находил.

– Вот как… – задумалась сирота, – Тогда почему я должна была швырять чашки?

– Потому что это именно я составил завещание таким образом, чтобы к совершеннолетию у тебя не было ни приданого, ни дома.

– Спасибо, – меланхолично пробормотала Миэль, пытаясь раскусить, в чем подвох, – ваша милость великолепно с этим справилась.

– Браво, – неожиданно засмеялся Азхарт, – ты блестяще прошла эту проверку.

– Так это была проверка?! – нахмурилась сиротка, – Чего? Моего характера или способностей? Разве учителя не писали вам докладов и характеристик? Ну, раз вы их нанимали, должны же они были чем-то отплатить за выгодную работу?

– Я говорил, что она сообразительная? – спокойно выдал сам себя Рушер, но сердиться на него у Миэль не было никакого желания.

Однако и смолчать она не захотела.

– А Зарита тоже об этом знает?

– О чем? – нехотя оторвался от кофе дворецкий.

– Обо всем.

– Зарите ничего не известно, – серьезно сообщил Азхарт, – кроме того, о чем знает каждый житель вашей улицы. Будто ушлый адвокат твоего отчима так ловко составил завещание, что все ваши денежки ушли на оплату учителей и слуг.

Миэль лишь тайком вздохнула. Года два назад под влиянием соседских сплетен девушка уже пыталась посчитать стоимость дома, остатки наличных денег и всевозможные расходы, но постепенно так запуталась, что запретила себе об этом даже думать. В конце концов, никто и никогда не считал Инедит Готди наивной или глупой, да и основательность завещания была подтверждением ее предусмотрительности. Так зачем Миэль ставить под сомнение поступок тяжело больной матери, которая из последних сил устраивала дочери безбедную жизнь до совершеннолетия.

– Я могу рассказать тебе обо всех пунктах того завещания, но это очень долгий разговор. Сейчас у меня на него просто нет времени, к утру необходимо вернуться домой, в столицу. Поэтому должен задать главный вопрос, готова ли ты немедленно отправится со мной?

– А вы шутник, дон Азхарт, – Миэль резко поставила чашечку, стукнув донышком о стол, – или это я так похожа на дурочку? Само собой, никуда я не поеду.

– Миэль! – Рушер смотрел на девушку расстроенно, словно она сделала такой жуткий поступок, какого до сих пор не совершала еще ни разу. – Ты неправа!

– Мне очень жаль, – поднялся с места Азхарт, – но я на самом деле опаздываю. Вагоны ждать не будут.

Миэль лишь крепче сжала губы. Неужели дон Ридзони действительно всерьез считал, будто девушка, которая видит его впервые в жизни, может вот так, сразу, не подумав ни минуты, вскочить и помчаться с ним на станцию? Без багажа, без сменной обуви, всего лишь с полупустым кошелем в руках?

– Стойте, – резко вскочил с места Рушер, ринулся к двери и загородил ее собой. – Всего полминуты, дон Азхарт, дайте ей полминуты! Она сообразительная и решительная девушка, просто ваше предложение оказалось для Миль слишком неожиданным и шокирующим! Сейчас она подумает …

– Ладно, – хмуро кивнул Ридзони, – жду.

Но Миэль и так уже лихорадочно пыталась осмыслить, почему всегда спокойный и рассудительный дворецкий ведет себя так, словно у нее пол под ногами горит и нужно немедленно бежать. Причем именно с этим донельзя странным человеком, которого она видит впервые в жизни! Зато его явно уже встречал сам Рушер и почему-то считает вполне безопасным и надежным. И значит ей нужно всего лишь поверить его мнению… О Боги, вот же она, подсказка!

– Я готова ехать с вами, – решительно поднялась с места Миэль, – куда бежим?

– Извозчик ждет у крыльца, – устремился вперед дон Азхарт и на этот раз старый слуга молча и покорно отступил с его дороги.

Но когда мимо пробегала Миэль, тихо шепнул:

– Удачи!

– Спасибо, – так же тихо ответила его уже бывшая хозяйка и подопечная.

С совершенно искренней благодарностью, успев к этому мгновению отчетливо осознать, что без его помощи никогда не смогла бы пройти новую проверку. Пока неизвестно, с какой целью ее проверяют, но несомненно, не просто так. И Рушер это знал… однако сказать напрямик явно не мог. Надеялся лишь на доверие Миэль… а она едва не сделала ошибку, от потрясения позабыв, что всего несколько минут назад уверенно назвала Рушера другом. А друзьям нужно либо верить беспрекословно, либо не считать их друзьями. Человек, способный на обман или подлость, быть другом не может по определению, это она знала уже давно, но лишь сегодня впервые применила к себе.

По кофейне они прошли быстро, но без подозрительной спешки, сели в уже стоявшую у крыльца карету, и она понеслась по улицам намного стремительнее, чем коляска, доставившая Миэль в судьбоносную кофейню.

Девушка сидела, свободно откинувшись на мягкую спинку и молча размышляла о том, как воспримет эту новость Зарита. Об оставленных вещах она почти не жалела. Из дорогих ее сердцу ценностей там были лишь портреты родителей, книги и памятные безделушки. Кроме того Миэль не сомневалась, что Зарита никогда не выбросит их и не продаст мусорщику. Куда-нибудь утащит или увезет, возможно, той самой тетушке.