День и ночь (СИ) - - Страница 14

Когда девушка сначала выпила и стало весело, а потом проснулась и стало грустно. Потому как с кем проснулась — неизвестно, а последствия…

Даже если кто в СПИД не верит, сифилис и гонорея тоже здоровья не добавляют. Справочник кожно-венерических, как говорится, в помощь.

Может быть, ничего и не будет, и зовут ее исключительно в достойную компанию. Но что-то подсказывало Ирине, что лучше перестраховаться.

— Ну ты и мышь серая, — скорчила моську Люся.

— Ничего, зато ты а нас двоих стараешься, — отбрила Ирина.

Действительно, выглядели они как две противоположности. Ирина — в удобной одежде, насквозь практичной и не особо маркой, и Люся.

Противоположность.

В сапожках на высокой шпильке, в короткой юбке и в кофте с таким вырезом, что туда смотреть было страшно — трусы видны становятся.

Даже с волосами так же.

Ирина стянула рыжие пряди в удобный хвост. Люся распустила кудри и обильно намазюкалась косметикой.

Люся даже и не подумала надуться.

— Мне надо мужа ловить. С квартирой.

— С комнатой — все?

— Ага. Не могла бабка еще хоть пару месяцев прожить. Сама понимаешь, теперь никакого интереса мне что-то оставлять, ухаживать-то ни за кем не надо.

Ирина развела руками.

Что такое "не везет" и как туда не ездить.

— Жаль.

— Мне тоже.

Люсин сотовый запищал что-то модное.

— Да, зайчик?

— …

— Уже спускаемся! Чмоки в щеки!

— …

Люся сунула телефон в карман.

— Нас внизу ждут. Белый ниссан альмера.

Ирина накинула куртку и направилась вслед за Люсей.

Опасения ее оправдались сразу и конкретно. Как только она увидела обоих мужчин, и того, кто был за рулем, и того, кто сидел на заднем сиденье.

— Максик!

Люся тут же скользнула на заднее сиденье, и оттуда послышался звук мощного поцелуя. Такого, мультяшно-вантузного чмока.

Водитель повернулся к Ирине и поглядел на нее оценивающим взором. Ирина не осталась в долгу…

М-да.

Прыщ. Может быть — гнойный, может — геморройный, на выбор. Но это — и весь выбор.

Если описывать снизу вверх…

Щуплое телосложение, которое так и тянет назвать теловычитанием. Зато живот мощный, пивной, прокачанный. Сразу видно — подвергается ежедневным вливаниям. Остальное не радует. Плечи узкие, грудь впалая… чахлик — и все тут.

Лицо…

Есть такое слово — брюзгливый. Вот, самое оно и есть. Поджатые губы, скошенный подбородок, короткий нос, низкий лоб. Зато уши хорошие, выдающиеся. С такими локаторами его наверняка в детстве Чебурашкой дразнили. Глаза неопределенно-серого оттенка, волосы редкие, тоже неопределенно-русые. Все.

— Анатолий Иванович.

— Ирина Петровна.

Не то, чтобы Ирина собиралась дразнить этого сморчка, но…

— Приятно познакомиться, — кадр завел машину и тронулся с места. — Чем занимаетесь?

— Участковый.

— А я работаю в институте. Кандидат наук по специальности "Философия религии", недавно диссертацию защитил…

Сказано это было с таким апломбом, что оставалось лишь поаплодировать.

— И какова тема диссертации? — поинтересовалась Ирина, чтобы хоть что-то сказать.

— Очень важная. Православные мыслители конца двадцатого века о семье и браке.

Ирина прикусила язык, чтобы не уточнить чего лишнего. К примеру — кто подразумевается под мыслителями, состояли ли оные в партии во времена коммунизма и кто их признал вообще мыслящими существами? А то откроешь тот же ютуб — плюнуть хочется.

Кому-то суррогатное материнство не нравится, кому-то ЭКО, кому-то еще чего…

И главное все с таким апломбом, словно они лично с Господом консультировались! Позорище!

Ирина в Бога верила, и потому ей было вдвойне неприятно. Люся над такими сомнительными пиарщиками, делающими себе имя на религии, потешалась, называя "пеной на бульоне", а вот Ирину коробило. Вы меня хотели оскорбить? Да вы себя оскорбили, и лучше тут не скажешь!

— Наверное, это очень интересная тема.

— Более того! Она будет определять общественное сознание и дальше, минимум до конца двадцать первого века, — завелся "мыслитель". — Как пишет Андрей Боядинский в своей статье "Семья во время перестройки"…[5]

Ирина отключилась.

Физически она присутствовала в машине, а вот морально… увольте! Все это слушать?

Не настолько у нее философское отношение к жизни. И даже рядом не настолько.

На заднем сиденье царила атмосфера беззаботного веселья, Люся уже что-то пила прямо из горлышка бутылки и весело смеялась, Макс (который Ирине тоже дико не нравился) щекотал ее и лез целоваться… Ирина покосилась на профиль философа и вздохнула.

Что ж.

Утешает одно, дома она точно будет в десять. С таким занудой что-то другое невозможно.

Компания была небольшая, и не особо респектабельная. Всего двенадцать человек, из них две семейные пары, две дамы явно нетяжелого поведения и Ирина с Люсей. Макс, философ Анатолий Иванович и еще двое мужчин. Один, как поняла Ирина, и есть тот самый Леха.

Макс отозвал его в сторону и принялся что-то шипеть. Ирина напрягла слух и поняла, что Макс выговаривает за приглашенную Алексеем девушку. Ему тут "телку подогнали", а он где-то "шмару нашел"…

Ну и фиг бы с ним, с точки зрения Ирины. Такого добра не жалко.

Алексей действительно не тянул на бобра-молодца. Скорее уж бревнышко. Кругленький, среднего роста, он производил впечатление "рубахи-парня", который всегда готов выпить, закусить, повеселиться… да, симпатичнее Толика, но это внешне. А внутренне…

С одним говорить не о чем, с другим — невозможно. Да и сам Макс….

Ирина до сих пор удивлялась, о чем с ним может говорить Люся? Единственное достоинство там было вовсе не мозгом. Фигурой, ростом под два метра и регулярно закаляемой в спортзале. А думать…

А вы что — головой думаете? Вот, приличные люди в нее едят и протеиновые коктейли заливают.

Люся, кстати, как-то принесла такой домой. Ирина почитала состав, ужаснулась, и предложила посыпать этой пакостью по углам — вывести неубиваемых общажных тараканов.

Люся обиделась дня на три.

Смех смехом, но один таракан как-то все же заполз в банку с протеином. Там и сдох, надо полагать, в страшных мучениях.

Роли быстро распределились.

Макс, как именинник, тискал Люсю, время от времени переключаясь на других девушек. Люся хихикала рядом и бросала вокруг ревнивые взгляды.

Философ сидел у костра и что-то пытался объяснять всем и сразу.

Леха и второй парень, имени которого Ирина так и не расслышала, кажется, Геша или Гоша, разливали всем и рассказывали о своих спортивных достижениях.

Девушки поделились на две части. Половина пыталась обустроить быт, а именно Ирина и две замужние дамы, вторая половина тискалась и демонстрировала свои достоинства.

Мужчины (двое семейных) тоже обустраивались. Нанесли дров для костра, принесли несколько удобных чурбачков, чтобы на них сидеть….

Часам к пяти и шашлыки поспели. Все принялись разливать уже по сорок пятой, или какой там, сегодняшней. Ирина плеснула себе колы в стаканчик. На коку никто, кроме нее не претендовал.

— Ирина, а чего вы не пьете?

Леха.

— Не пью.

— А что так? Болеете, али беременны?

— Антибиотики принимаю, загрипповала, — коротко объяснила Ирина. — Они со спиртным никак.

Врала, конечно, но чего б и не соврать? Перед кем тут объясняться? Кому и что рассказывать?

Вот еще не хватало!

Проще придумать подходящее оправдание и не заморачиваться. Антибиотики.

Точка.

Ирина отрешилась от всего.

Ей не были интересны эти люди, ей не хотелось ни с кем разговаривать, ей хотелось просто сидеть на бревне, кутаться в куртку, опираться спиной на ствол здоровущей сосны и смотреть в темнеющее небо.