Смеющийся Христос - де Куатьэ Анхель - Страница 1

• 1/25
• Следующая

Каждое произведение Анхеля де Куатьэ заставляет нас о многом задуматься, переосмыслить какие-то вещи, по-новому взглянуть на окружающий нас мир. Но «Смеющийся Христос» — это что-то большее, нечто более значительное!

Когда я прочел рукопись, а читать я стал ее сразу и не остановился, пока не дочитал до конца, — я пережил шок… Это не просто неожиданная, особенная, новая книга Анхеля де Куатьэ, это принципиально новая его книга!

Десятки раз авторы брались за эту — евангельскую — тему. Достаточно вспомнить «Иуду Искариота» Леонида Андреева и «Великого канцлера» Михаила Булгакова. Эти удивительные книги, кстати сказать, уже вышли в библиотеке Анхеля де Куатьэ.

Можно, кроме того, вспомнить книги Дмитрия Мережковского и Александра Меня «Иисус Неизвестный» и «Сын Человеческий» — произведения не столько литературные, сколько философские, взгляд великих русских мыслителей на жизнь и внутренний мир Иисуса Христа.

Наконец, и современной литературе совсем не чужда эта тема. Кто слышал о бестселлере Дэна Брауна? А многие, возможно, уже познакомились и с другой, куда более глубокой и увлекательной, на мой взгляд, книгой — романом Гарольда Голда «Тайна кода да Винчи», где вечная библейская история приобретает совершенно новое, пронзительное, философское звучание.

Впрочем, какие бы произведения, «обыгрывающие» тему Евангелия, мы сейчас ни вспомнили, история, рассказанная Анхелем де Куатьэ в книге «Смеющийся Христос», произведение по-настоящему особенное — острое, прочувствованное, яркое с художественной точки зрения и необыкновенно глубокое по сути.

Сначала кажется, что перед нами просто два параллельных сюжета, причем оба рассказывают библейскую историю, но прямо противоположным образом. Но в какой-то момент мы начинаем понимать, что эти сюжеты вовсе не параллельны друг другу. Нет! Это один сюжет! И более того, этот сюжет не библейский…

В общем, трудно удержаться от того, чтобы не начать пересказывать «Смеющегося Христа». Еще труднее не поделиться теми мыслями, которые рождает роман! Но я должен сдержаться и дать читателям возможность самим насладиться потрясающим сюжетом книги, ее интригой и особенной, пронзительной мудростью ее создателя.

Все мы ждали, что эта книга будет особенной, — Апокалипсис более не упоминает о Всадниках, пятая Печать Откровения говорит о святых, «убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели». Странно ли, что пятая по счету книга, рассказывающая о тайне Печатей, — это книга о Боге?.. Точнее, об отношениях человека с Богом.

Издатель

Предисловие

Андрей с Гаптеном сидели над текстом Апокалипсиса. Эта книга уже не раз давала нам важные указания, которые, впрочем, мы всегда расшифровывали слишком поздно. Понимали, что называется, задним умом.

Но если текст уже существует, то почему нельзя разгадать скрытое в нем пророчество, увидеть будущее?

Апокалипсис говорит о четырех Всадниках, и мы нашли их — Отто, Нина, Лора, Павел. Каждый хранил в себе тайну Печати, страшные человеческие качества: стремление к власти, эгоизм, зависть, слабость.

Но что теперь? Строки Откровения, рассказывающие об оставшихся трех Печатях, не упоминают о Всадниках.

— Значит, так, — Гаптен подвел итог долгому разговору, — каждой Скрижали соответствует своя Печать.

— Так, — кивнул головой Андрей.

— Проще говоря, есть истины — Скрижали, а есть препятствия, которые удерживают человека на пути к этим истинам. Это препятствия и есть — Печати.

— Все верно, — подтвердил Андрей и снова кивнул в знак согласия.

— Мы знаем семь Скрижалей, — продолжал Гаптен.

— Нет, — поправил его Андрей. — Мы знаем шесть. О содержании седьмой Скрижали мы только догадываемся. Так будет правильно сказать.

— Ну да, — спохватился Гаптен. — Седьмая Скрижаль — о сознании, и она — ключ к первым шести истинам. Если мы найдем все семь Печатей, то узнаем седьмую Скрижаль, а она в свою очередь проявит силу первых шести.

— Все верно, — Андрей снова качнул головой.

— Так… — Гаптен на секунду задумался. — Значит, первая Скрижаль и первая Печать — это отказ от «эго» и отказ от власти…

— Нет-нет, — замотал головой Андрей. — Это мы раньше думали, что первая Скрижаль говорит об отказе от «эго». Теперь, когда мы знаем, что первая Печать — это стремление к власти, значение первой Скрижали приобрело другой, более объемный и более точный смысл. Первая Скрижаль не об отказе от «эго». Это свобода от…

Андрей запнулся, подыскивая нужное слово.

— От соперничества, — вставил я.

— Правильно, Анхель! Свобода от соперничества, — подтвердил Андрей. — Речь в первой Скрижали идет о подлинной уникальности каждого человеческого существа. Умирает «эго» — освобождается душа. Это как новое рождение.

— А «эго» человека формируется как раз в борьбе за власть, когда он хочет быть умнее других, лучше других и так далее, — продолжил Гаптен. — Постоянно повторяет про себя: «Я! Я! Я!»

— Да! — загорелся Андрей. — А поскольку каждый из нас абсолютно уникален, то состязание, соревнование, соперничество между нами невозможно в принципе! Мы не можем быть ни выше, ни ниже друг друга. Поэтому отказ от себя, от своего «эго», смерть «эго» — есть не что иное, как обретение себя. И это первый шаг к внутренней свободе, свободе от страха.

— Вторая Скрижаль и вторая Печать, — продолжил Гаптен. — Ощущение Другого, его уникальности и инаковости…

— За счет отказа от эгоизма, — подхватил Андрей. — Эгоизм — это главное препятствие. Тайна второй Печати. Когда мы отказываемся от своих требований к другим людям, от своего желания переделать их под себя, мы ощущаем их уникальность и испытываем счастье. Увидев душу другого человека, мы освобождаемся от одиночества. И от страха, конечно! Потому что, если ты не одинок, по-настоящему не одинок, ты уже не можешь бояться.

— Все правильно, — улыбнулся Гаптен. — Третья Скрижаль — об иллюзорности окружающего нас мира. Человеку кажется, что он стоит на дороге, пролегающей между страданием и счастьем. Боится страдания и жаждет счастья. Испытывая боль, он бежит к счастью, но всегда безуспешно. Потому что страдание и счастье не связаны друг с другом никакой дорогой. И только мы сами выбираем, по какому идти пути. Только мы сами решаем, как воспринимать окружающий мир — видеть в нем ад или рай.

— Царство иллюзии, — добавил Андрей. — Когда ты понимаешь, что вещи не бывают хорошими или плохими, но такими они становятся лишь в нашем восприятии, ты открываешь главное — истинный мир лежит за всеми этими оценками, объяснениями и восприятиями. Иллюзия дурачит нас. Истинный мир — это Свет. И все. Один только Свет. Вот что такое мир.

— И соответственно — тайна третьей Печати, — подхватил Гаптен, — зависть. Только избавляясь от зависти, человек может смотреть на мир непредвзято. Мир вокруг человека, освободившегося от зависти, лишается знака — плюса или минуса, он является ему реальным.

— Как чистый Свет, — тихо прошептал я.

— Как чистый Свет, — повторил Андрей.

— Хорошо, — подвел итог Гаптен. — И тайна четвертой Печати — слабость. Для доверия, о котором говорит четвертая Скрижаль, нужна сила, внутренняя сила. Все сходится.

— Все сходится, — подтвердил я.

— Только вот что дальше — непонятно, — сказал Андрей. — Апокалипсис больше не говорит о Всадниках. Еще три Печати — пятая, шестая и седьмая, но все непонятные.

— Но до сих пор в тексте Апокалипсиса были точные указания, — задумчиво пробормотал Гаптен. — И Скрижали, и Печати…

— «И когда Он снял пятую печать, — Андрей, наверное, уже в сотый раз перечитывал эти строки из Апокалипсиса, — я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мнишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их, и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число». И братья их, которые будут убиты… дополнят число, — задумчиво повторил Андрей. — Неужели речь идет о смерти некоего Избранника ? Дополнят число… убиенных за слово Божие.

• 1/25
• Следующая