Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 20

Хочется выть, орать, пока не порвутся легкие. Взгляд упал на ножи, висящие на стене. На них кровавые блики… Если у меня больше не будет детей, то и у хозяев их больше не будет.

Встала, взяла нож, вышла из кухни, поднялась на второй этаж. Третья дверь слева — детская. Решительно толкнула ее. В тусклом свете вижу две кровати. Здесь спят мальчики, девочка живет в соседней комнате. Тихо подхожу к ближайшему. Заношу руку с ножом…

Я в ужасе подскочила на кровати. Лицо мокрое от слез, на лбу холодный пот. Хватая ртом воздух, пыталась успокоиться. Сердце колотилось болезненно и так часто, что казалось, это все один непрекращающийся удар.

Видимо, во сне я кричала, потому что Суни уже стояла рядом. Она протянула мне успокоительное и воду, чтобы я могла запить кислое лекарство. Я кивнула в знак благодарности, но пальцы дрожали так, что взять стаканы не смогла. Раздраженно отдернула руки, соскочила с кровати, принялась ходить по комнате. Это немного помогло, и я все же выпила снадобье.

В постель не вернулась, а вышла на балкон, устроилась в кресле. Журчание фонтана умиротворяло. Прохладный воздух пах цветами, в черном небе сияла луна. Суни спросила, не желаю ли я чего-нибудь. Поблагодарив ее за заботу, попросила оставить меня. Желание было только одно: избавиться от дара.

В кабинете Доверенной царил приятный полумрак — тяжелые портьеры и плотные ставни защищали комнаты от солнца. Пестрые маленькие птички чирикали в золотой клетке в углу, на столе расположились аккуратные деревянные коробочки с травами, рядом горкой высились полные мешочки. Видимо, поставщик сестры приходил недавно, и она еще не успела разложить травы по коробочкам. Сквозь открытую дверь в другую комнату я видела стол с колбами и горелками, тяжелые ковшики, большие мраморные и деревянные доски. Там Доверенная готовила отвары, духи, смешивала травы для курильниц. Пряные запахи просачивались из мастерской в кабинет, поэтому здесь Гарима не воскуряла благовония.

Мы устроились на низком диване, пили чай с финиками и поначалу разговаривали о пустяках.

— Суни сказала, ты плохо спала ночью, — в голосе Гаримы слышалось искреннее беспокойство.

— Да, но твоя настойка помогла, — я улыбнулась и попыталась увести разговор в другую сторону. — Откуда ты так много знаешь о травах?

Задай я личный вопрос Абире, та с удовольствием ухватилась бы за возможность поговорить о себе. Но с Доверенной такая уловка в который раз не спасла от неприятного разговора.

— Опять кошмар? — заглядывая мне в глаза, уточнила Гарима.

— Да, — призналась я.

Доверенная нахмурилась. Опершись локтями на стол, сложила руки у лица и задумчиво постукивала указательными пальцами по губам. Она знала, что мне часто снятся преступления тех людей, для которых проводились ритуалы. Такая особенность моего дара оказалась для сестры неожиданностью, отклонением, причины которого она пыталась разгадать.

— Расскажи, что именно тебе приснилось, — попросила Гарима.

Я чувствовала ее беспокойство, настороженность, хоть сестра и старалась говорить бесстрастным тоном.

— Я попрошу тебя вести дневник, Лаисса. Пожалуйста, записывай, что и когда тебе снилось. Хорошо?

— Зачем? — удивилась я. — Это как-то поможет?

— Уж точно не навредит, — улыбнулась она. А мне очень захотелось нарисовать рядом с ее именем тонкие штрихи тумана. У Гаримы явно были какие-то догадки, делиться которыми она не спешила.

Господин Тевр, новый знакомый Абиры, воспользовался приглашением через пару дней после Совета и наведался в дом жриц. С богатыми дарами для всех и историями о северных землях. Он говорил много и с охотой обсуждал с Гаримой политику, не замечая за разговором заигрываний Абиры. Та обижалась и хмурилась, старалась завладеть вниманием красивого воина, но тот так увлеченно описывал выгоды и потери от предложенного сарехами договора, что даже пропустил момент, когда Абира встала и вышла из комнаты.

Потом он, разумеется, просил прощения. Переживал из-за того, что обидел Передающую, порывался пойти к ней и повиниться лично. Но зардевшаяся Гарима сказала, что воину не стоит волноваться. Ведь удовольствие, которое господин Тевр доставил Доверенной интересной беседой, значительно перевешивает легкую досаду Передающей. Воин рассыпался в благодарностях и хвалах Гариме, куда более искренних, чем недавнее желание навестить Абиру в ее покоях.

Я не ошиблась, предположив, что господин Тевр станет частым гостем в доме жриц. Но не догадывалась, что приходить он будет вовсе не к Абире и совсем не за постельными утехами. Найдя в лице Гаримы осведомленную, остроумную собеседницу, прекрасно разбирающуюся в политике Империи и соседних стран, помощник принца Ясуфа две недели через день приходил обсудить новости. Поэтому мы с сестрами узнали о случившемся в посольстве даркези одними из первых.

Сына посла и его жену отравили.

Само по себе ужасное событие становилось еще более зловещим и опасным в свете настроя короля Даркези. Он, если верить докладу командующего западной армией, уже подготавливал почву для войны с Империей.

Убийства произошли на земле посольства, куда вход тарийцам был заказан. Потребовалось пять долгих дней и неизвестное число почтовых голубей, чтобы король разрешил своему послу впустить стражей Ратави для проведения расследования. Когда господин Тевр заговаривал о работе стражей и расследовании этих смертей, я уходила. Знала, что вскоре увижу все глазами убийцы, побываю на месте преступления вместе с ним. Слушать о сложностях, с которыми каждый день сталкивались стражи, я не считала ни полезным, ни обязательным.

После убийств в посольстве прошел месяц. Господин Тевр уехал вместе с принцем Ясуфом чуть больше недели назад, других столь же постоянных осведомителей у Гаримы не было. Она заметно поскучнела, ходила грустная и казалась потерянной. Необычно много времени проводила у себя, а когда я спрашивала, все ли в порядке, притворялась бодрой и жизнерадостно удивлялась вопросу.

Скуку Доверенной развеял гонец от Императора. Жриц Маар пригласили во дворец на собрание малого Совета.

В зале против обыкновения присутствовали не только вельможи и советники, но еще и послы. Господин Квиринг, посол даркези, будто постарел на несколько лет за прошедшие недели. Его лицо было осунувшимся, серым, в волосах прибавилось седины. Сарех, господин Далибор, то и дело поглядывал в сторону вдовца, выглядел недовольным. Сложив руки на груди, нетерпеливо постукивал пальцами по плечу. Мне чудилось, он готовится защищаться от чего-то. Встретившись с ним взглядом, отчетливо почувствовала слово “навет”. Его посол очень часто потом произносил во время собрания.

Выяснилось, что отравителем считали лекаря и травника, работавшего в посольстве даркези. Он не был тарийцем, не относился и к народу даркези. Как бы меня это ни поражало, но лекарь Снурав был сарехом. По одной этой причине посол царства считал все обвинения против соотечественника ложными, надуманными. Называл их бездарной попыткой сшибить лбами два государства. Спорил со вдовцом, со стражем, руководившим расследованием, требовал пересмотра улик. Господин Далибор защищал своего соотечественника всеми силами.

— Я уверен, мы все хотим, чтобы истинный преступник был наказан, — спокойный голос до того хранившего молчание Императора прервал очередную оправдательную речь посла.

— Разумеется! Но истинный преступник, а не несчастная жертва заговора! — резко взмахнув рукой, громогласно подтвердил сарех.

— В этом суть справедливого непредвзятого суда, — невозмутимо ответил Правитель.

— Светлейший Император намекает на жриц великой Маар? — с нескрываемым скепсисом нахмурился сарех. — Вам ведь известно, как к этим ритуалам относятся другие народы.

— Я сам заговорил об этом, обсуждая со светлейшим Императором убийцу! — выпалил господин Квиринг. — Мой король и я… мы будем удовлетворены таким судом!