Мое чужое имя (СИ) - Логинова Анастасия - Страница 7

Хочется надеяться, что охарактеризовала она подобным образом не меня.

— Пропуск не забудьте! — крикнул ей вслед Юрка, но та уже умчалась. — Курица… ничего, на проходной ее все равно не выпустят. Сейчас прибежит. Алексей, ну ты говорил с газетчиком? — спросил он уже у меня.

— Говорил. Завтра утром…

— Подожди минуту, — перебил он меня тут же, — Василенко, ты по делу?

— А я разве когда-то приходил не по делу, Ваганыч? Я тут обвиниловку[6] оформляю, и что-то у меня сомнения насчет…

Пока они обсуждали свои производственные проблемы, я деликатно вышел за дверь. Понятно, что и оттуда мне были слышны все их страшные следственные тайны, но тайны были такими скучными, что минуты через две я уже откровенно зевал. И в этот момент, как и предсказал Ваганов, вернулась свидетельница за пропуском. Пока она по коридору шла в приемную, я мог рассмотреть ее во всех деталях.

Свидетельница оказалась чудо, как хороша, побольше бы таких свидетельниц. На шпильках, невысокая, стройная, но — насколько я мог судить по распахнутому пальто — довольно фигуристая. И рыжая. Хотя, может, крашеная. Что-то мне подсказывало, что зарплаты старогорского библиотекаря ей бы не хватило и на один сапожок, да и вообще крайне сомнительно, что эта столичная фифа явилась в заштатный Старогорск по своей воле.

Да… такую, на месте Ваганова, я бы за «козла» извинил.

Я метнулся в вагановский кабинет, забрал с его стола подписанный пропуск и опять шмыгнул за дверь:

— Вы за этим вернулись?

— Благодарю, — она даже не улыбнулась, а просто выдернула листок из моих рук и развернулась, обдав меня флером духов с ванилью.

Оскорбленный, но не разочарованный, я направился следом:

— Таня… вас ведь Таней зовут? Послушайте, как вы смотрите на то, чтобы пообедать? Догадываюсь, что Юрий Николаевич успел вас утомить.

— Благодарю, мне есть с кем пообедать. — Не повернув головы, она летела по коридору. Упруго пружинили золотые локоны у плечей. Хороша!

— А давайте я вас тогда подвезу — я как раз на машине.

— Меня сегодня ваши уже подвозили… — Теперь она полуобернулась и даже изволила улыбнуться. Правда ехидно, и указывая взглядом на порванный чулок.

Я, нахмурившись, оценил и чулок и пришел к выводу, что ноги у моей новой знакомой еще лучше, чем кудри. Потом я заметил, что увлекся, и уже хотел заверить, что подвозить ее собираюсь не на угробленном ментовском УАЗе, а на вполне приличной «Бэхе», но услышал, что меня окликнул Ваганов.

В общем, златовласая красотка уплыла, оставив прокуратуре на память лишь шлейф ванильных духов.

— Ну как? — не отрывая взгляд от экрана монитора, осведомился Юрка, когда я вернулся в кабинет. Нахмурившись, он торопливо что-то печатал.

Я бухнулся в продавленное кресло для посетителей и, глядя в потолок, вздохнул:

— Пока никак… но она же у тебя на подписке о невыезде? Так что никуда не денется с подводной лодки.

Ваганов даже прекратил стучать по клавишам и глянул на меня исподлобья:

— Я про журналиста и этого твоего Севухина. Казанова командировочный…

— С журналистом все еще лучше, Ваганыч! — заверил я. — Слушай, ты все-таки — голова… Я бы поместить фото в газету не додумался.

Юрка криво усмехнулся:

— Погоди радоваться… Ты его еще не нашел.

Настроение портить Ваганов умел. Я же был на сто процентов уверен, что в течение завтрашнего дня мне должны, просто обязаны позвонить, потому что… потому что если не позвонят, то значит Севухин уехал до того, как я начал активно его разыскивать. А уехать он ведь мог куда угодно.

— Слушай, хватит людям настроение портить! — поморщился я и прошелся, разминая мышцы, по Юркиному кабинету.

Кабинет у него, к слову сказать, был совсем не прокурорский — даром, что помещение большое, но пыльное и прокуренное, будто здесь лет десять форточку не открывали, к тому же завалено папками с делами, вещдоками и прочей требухой под самые антресоли. Про прокурорскую мебель вообще молчу — моя мама такую постеснялась бы и на даче ставить. Меня разжалобить трудно, но даже мне захотелось оказать посильную спонсорскую помощь Ваганову.

Со спонсорской помощью я, конечно, загнул, но вытащить отсюда Ваганыча я посчитал своим долгом.

— И вообще, сколько можно здесь киснуть: как насчет пойти проветриться, есть в твоем Старогорске приличное место, кроме Пиццерии?

— Проветриться… — лицо его стало еще более кислым, но слегка задумчивым.

Я знал, что Ваганов меня в одиночестве не оставит — домой ему спешить незачем, он так же, как и я свободен. В смысле неженат, но, в отличие от меня, уже разведен. Разумеется, это не Юрка ее бросил — у него на такие глупости, как начинать ссоры и разводы сроду времени не хватало. А вот жена — тоже, кстати, бывший следователь, ныне адвокат — еще лет пять назад забрала дочку и ушла к какому-то бывшему следователю, ныне адвокату… Странно, как Ваганов еще меня терпит — адвоката, бывшего следователя. Еще и шутит не смешно: мол, сейчас он хотя бы с дочкой видится чаще, каждое воскресенье — его законное.

Поэтому Ваганов подумал-подумал, потянулся на стуле, хрустнул суставами и сказал задумчиво:

— Приличное место, говоришь?..

— Сегодня в производство новое убийство получил, — по-доброму улыбаясь, поделился Ваганов, отставив опустевшую рюмку. Не спеша, принялся за салат. Ваганов все делал не спеша. — На которое утром выезжали, помнишь?

— Помню, — я даже не стал поправлять, что дело получил не Ваганов, а его следователь из интеллигентной семьи. Я Ваганова знал достаточно, чтобы быть уверенным — тащить дело будет именно он. — И чего радуешься? Убийство-то глухое[7]?

— Да похоже… Грохнули, вроде, там же, в леске, или в машине, пока везли, а потом под ель перетащили. Орудие убийства — армейский десантный нож — там же скинули. Отпечатков нет, конечно. Слабеньких свидетелей двое, подозреваемых — нуль.

— Да? А я думал, у тебя число свидетелей тождественно числу подозреваемых!

— Смейся-смейся…

— По второй? За встречу.

Мы чокнулись и быстро опрокинули водку. Ваганов пил красиво — в один глоток и не морщась. Впрочем, у следователей красиво пить водку это что — то вроде профессионального навыка.

— Я вообще давно уже не удивляюсь, когда свидетели переходят в разряд подозреваемых, — продолжил Юрка. — Она, свидетельница, мне, представляешь, песню поет, что из окна второго этажа видела, в какую машину садился терпила[8]! Со спины рассмотрела того, кто был за рулем, и даже какие-то татуировки на руках разглядела…

— А зачем ей врать?

— Бог ее знает. Может, со скуки. А что! У меня был случай: свидетель такую историю красочную рассказал, мы, как полагается — фоторобот подозреваемого, версию отрабатываем…потом уже экспертиза показала, что у свидетеля вялотекущая шизофрения с периодами обострений. Вот когда у него обострения, он что хочешь может сделать, и грохнуть кого хочешь, а потом ему «голоса» байки рассказывают, а он в эти байки сам же и верит на полном серьезе.

Снова наполнили рюмки. Выпили. Помолчали. Потом первым заговорил я:

— Кстати, о свидетелях. Я эту рыженькую похоже знаю, как у твоей свидетельницы фамилия?

— Да ну! — притворно удивился Ваганов.

— Серьезно, знаю! Как же ее зовут-то… Таня… Таня… — начал вспоминать я. — Она еще из поселка какого-то подмосковного родом…

— Из Заречного? — спросил Юрка, с затаенным вниманием глядя мне в глаза.

«Повелся, повелся…» — посмеялся я про себя.

— Точно из Заречного! Как же ее фамилия… Таня… Таня… Я еще с ее братом в мореходке служил… Телефончик ее не подкинешь?

Но второй раз Ваганов не повелся:

— Иди ты лесом, командировочный! И брата у нее нет.

— Да? Значит, обознался. Жаль.

Я посмеялся и разлил остатки водки: