Месть до первой крови (СИ) - Логинова Анастасия - Страница 15

   — Забежала… То есть, она тогда уже жила не у вас?

   — Наташа жила у меня всего несколько недель, но это было давно, когда она только приехала в Старогорск. Потом она стала снимать квартиру.

   — Подождите, а разве Наталья снимала квартиру? — Катя совсем ничего не понимала – кто из двух свидетельниц врет – ее подруга Лина или эта женщина с добрым лицом и увлажнившимися глазами?

   — Конечно, — непонимающе смотрела на нее Вера, – у меня даже ключи есть… — Она даже начала что-то искать в сумке, но вовремя вспомнила, — только они не здесь… А в чем вообще дело?

   — Вера Борисовна, по-вашему, зачем Наталья могла уехать в Новосибирск? По работе? – вмешался Максим.

   — Вряд ли, — Вера бросила быстрый взгляд на него. Но тут же поняв, что нужно договаривать, через силу продолжила: — у нее есть мужчина, возможно, именно к нему она поехала в Новосибирск... Но почему вы спрашиваете? Объясните, в конце концов, в чем дело?!

   Больше всего Катя опасалась момента, когда придется предъявлять фотографии для познания и говорить Токаревой, что ей нужно приехать в Бюро судебно—медицинской экспертизы. Ей раньше делать этого не приходилось – Катя понятия не имела, как себя вести. Вообще-то она справедливо надеялась, что Максим ей поможет хотя бы в первый раз, но тот самозабвенно искал что-то в папке.

   — Вера Борисовна… — неловко начала Катя, ненавидя себя за то, что из памяти разом вылетели все официальные слова, которые следует говорить в таких случаях.

   Конечно, потом Токарева плакала, зажав в дрожащей руке фотографию, а Катя торопливо наливала в стакан воду из графина и несвязанно говорила, что это еще не точно, что нужно проехать в морг, чтобы знать наверняка…

   Максим все это время стоял у двери и разглядывал паркет под ногами. Закончив с Верой, Астафьева почти пробежала мимо него, не желая разговаривать.

   Но тот догнал ее по дороге в СК:

   — Куда так торопишься? Галины все равно до семи не будет… — пытался еще шутить он.

   — Если ты вздумал меня поучить общаться со свидетелями, то мог бы выбрать другой момент. У Токаревой горе – ей нужны нормальные слова утешения, а не мой лепет.

   — А нормальные – это какие? – хмыкнул Максим. – И почему я должен чему-то тебя учить? За это Осколовой доплачивают – пусть она и учит. Серьезно, Кать, я с родственниками на эту тему вообще не умею разговаривать… Нет, допрос, там, провести или припугнуть – это пожалуйста. А утешать я не умею – все время прошу кого-нибудь из ребят поговорить.

   Катя, все еще упрямо шагая вперед, искоса на него глянула: вроде не врет.

   — Хочешь сказать, что работаешь в угрозыске почти год и до сих пор не привык? – с вызовом спросила она. И снова скосила глаза, потому что Максим молчал.

   — Знаешь, Кать, постарайся не пропустить момент, когда ты к этому привыкнешь, — наконец ответил он негромко. — Для тебя же будет лучше, если не пропустишь и тот же день начнешь искать другую работу. Нельзя к этому привыкнуть, не получается.

   До самого СК шли молча.

   Галина Дмитриевна действительно пообещала, что вернется в СК только к семи вечера. Она не просила Катю ее дождаться – вообще было заметно, что антипатия у них взаимная – но Астафьева как могла, оттягивала момент возвращения домой, то есть к Лине, и необходимость с ней объясняться, так что терпеливо ждала вечера.

   Около трех часов в Галинин кабинет, где засела Катя, молча вошел один из следователей. Вернее, она надеялась, что это был следователь: поношенный и как будто с чужого плеча коричневый костюм, куцый тоненький галстук, помятое лицо. Так и не поздоровавшись, он присел напротив Кати и секунд десять смотрел на нее. В глазах – бездонная мировая скорбь. Наконец, как будто решив, что Катя этого достойна, протянул руку:

   — Толик!

   — Катя, — нерешительно пожала она его ладонь.

   — Как тебе на новом месте? Галочка домой не отпускает, да? Ну, ничего страшного – проведем время с пользой. Ты проставляться собираешься? Но учти, — не дожидаясь ответа, поднял вверх указательный палец, — у нас серьезное заведение! Так что чай с тортиком не прокатят…

   Через полчаса Катя вернулась в СК с пакетами забитыми полуфабрикатами и напитками – покрепче, для мужчин, послабее, для женщин. Ну и тортик все-таки купила. Взрывы хохота и шум музыки был слышан уже на первом этаже. Самые худшие ожидания сбылись: толпа следователей и присоединившиеся к ним несколько оперативников оккупировали кабинет Галины, кто-то уже принес свою выпивку, так что веселье шло полным ходом.

   «Осколова же меня загрызет!..» — отчаянно думала Катя, когда новые сослуживцы, как саранча, набросились на ее пакеты.

   Впрочем, при ближайшем рассмотрении коллектив оказался самым обычным, не очень-то отличающимся от Катиных бывших коллег по адвокатуре. Правда, юмор несколько специфический, и мужчин в разы больше чем женщин. Если бы не постоянный страх, что вот-вот войдет Галина Дмитриевна и устроит разнос за это безобразие, Катя даже могла бы сказать, что давно уже так хорошо не проводила время.

   Однако большинство новых коллег были семейными и к семи часам в кабинете стало практически безлюдно. Письменный стол превратили в обеденный, но зато заботливо застелили его газеткой. Рядом, верхом на стуле сидел Федин и, активно жестикулируя, что-то рассказывал. Ваганов, Толик Василенко и следовательница Настя с интересом его слушали. В другом конце кабинета, образовался женский кружок: старший следователь Элла Эдуардовна показывала всем желающим фотографии в своем мобильнике и комментировала:

   — Моей лапушке всего полгода, а он уже три килограмма весит, — глаза следовательницы светились любовью, неподдельным счастьем и гордостью.

   Катя, меланхолично курившая в окно, глянула на Эллу с недоверием: учитывая, что той пятьдесят с хвостиком, речь, скорее всего, шла о внуке, но что это за ребенок который в полгода весит три килограмма?

   Она вытянула шею, заглядывая в телефон – лапушка оказалась котом. Точнее котярой, размером с небольшого поросенка.

   — А моему котеночку два годика, — с не меньшим восторгом во взгляде достала свой телефон главбух Людочка, — так я его даже взвесить толком не могу: безмен на шесть килограммов – не выдерживает…

   В этот-то момент и вошла Галина. Едва увидев ее, Катя швырнула недокуренную сигарету в окно и почти вытянулась по стойке смирно. Осколова смерила ее уничижительным взглядом, но даже ничего не сказала. Только бросила взгляд на коричневую жидкость в кружках, внешне напоминающую чай, как сказали бы криминалисты. Коньячную бутылку Толик при появлении Галины предусмотрительно спрятал под столом. Впрочем, тут же вернул на стол со словами:

   — Уф, Галочка, напугала – я думал, начальство…

   — Толик! А ты разве не в отпуске? – прищурилась Галина Дмитриевна.

   — В отпуске, Галочка, — Василенко тут же поднялся и начал искать пиджак, — только надоело мне уже отдыхать… я к Трухину вообще-то забегал.

   — А Трухина нет, как видишь. Чего сидишь? Завтра приходи… Юрочка! И ты здесь, дорогой! С маньяком как дела? Разобрался уже?

   — Пока нет, но намек ясен – удаляюсь.

   — Ты-то как раз можешь и остаться! — Крикнула она ему вдогонку, но Ваганов уже смылся к себе в соседний кабинет. — Наташа, рабочий день уже закончился, тебе домой не пора? Или выкроила, наконец, время, чтобы вещдоки на экспертизу разослать? Федин, а ты куда? Стоять! И вы, Екатерина Андреевна! Вы оба, братцы—кролики, задержитесь – будет серьезный разговор.

   — Галина Дмитриевна, может вам тогда тортику отрезать? Мы тут посидели немного… Вам чай или кофе налить?

   Не прошло и тридцати секунд, как кабинет освободили окончательно, а Осколова, приняв из рук Кати тортик, все-таки смягчилась.

   — В университете, где работает Черных, кто-нибудь из вас был? – доедая кусок торта, спросила она.

   — Значит так, — моментально переключаясь на рабочий лад, начал Максим, — Черных работает в университете с ноября 2009-го. До приезда в Старогорск жила в Москве. Что самое интересное, в университете она уже почти два года, а подруг нет ни одной. Говорят, очень замкнутый человек.