Месть до первой крови (СИ) - Логинова Анастасия - Страница 37

   Эту дверь он видел и даже изучал и раньше – она была той же, без намека на попытку взлома. А вот сам замок оказался новым. Значит, взломщик не тупо отжимал дверь монтировкой, а подбирал отмычки – профессионал поработал…

   «Где интересно Маликов за три дня успел раздобыть профессионального домушника?»

   И тут у Миши шевельнулась внезапная догадка: почему он решил, что журналист второй раз предложит вскрыть квартиру снова ему? Что, мало желающих сделать это и получить деньги? Далеко ходить не надо, в одном их агентстве полно народу! Все как на подбор бывшие опера, определенные навыки имеют…

   «А ведь Эдик в субботу не вышел на дежурство – должен был работать по графику, но позвонил Мише и попросил подменить. А ведь он мог, вполне мог!»…

   Эдика он нашел на точке, пребывающего в приподнятом настроении. Тот барабанил пальцами по рулю и не прекращал шутить.

   — Что счастливый такой? Шабашку получил? – поинтересовался Миша.

   — А чего сразу шабашку... Просто настроение хорошее.

   — Ну, рассказывай…настроение. Кассету Маликову уже отдал?

   Эдик перестал барабанить по рулю и угрюмо глянул на Мишу.

   — Да не боись, — усмехнулся тот, — делиться не заставлю – честно заработал.

   Парень заметно расслабился и даже улыбнулся:

   — Ну, блин… ничего от вас не скроешь, Михаил Саныч! Как вы догадались-то?

   — Работа такая – догадываться. Так кассета еще у тебя?

   — У меня. Вы ж умеете работой так загрузить, что вздохнуть некогда! Сейчас вот сменюсь и на встречу поеду.

   — Ты запись хоть просматривал?

   — А оно мне надо? – резонно ответил Эдик. – Меньше знаешь, крепче спишь.

   Миша среагировал быстро:

   — Сегодня никакой встречи не будет – звони ему и говори, что кассету еще не достал.

   — Как звонить… — снова насупился напарник. – Я уже сказал, что она у меня.

   — Ты знаешь, что в квартире, которую ты обнес , живет следак прокурорский? — серьезно спросил Миша. — Так что сначала я посмотрю эту запись, а потом будешь делать с ней что захочешь.

   Парень был ловким и намного более сообразительным, чем думал Миша. Чтобы не дать ему время снова что-то выдумать, Дорофеев сам набрал номер Маликова, дождался, когда тот снимет трубку, и только тогда передал телефон Эдику. Напарник, пока говорил, недобро поглядывал на Дорофеева, но отвечал то, что нужно: соседи Капустницы по площадке затеяли ремонт, к квартире незамеченным подобрать не выйдет...

   — Как он отреагировал? — спросил Миша, когда парень положил трубку.

   — По-моему не поверил… И сказал, что ближе к ночи Капустницы стопроцентно не будет дома, хочет, чтобы я сегодня пленку и достал. Так что завтра по—любому нужно отдать.

   Пленку просматривали у Миши, у которого нашелся кассетный видеомагнитофон.

   Гораздо удобнее, конечно, было сделать эту запись цифровой видеокамерой, но то, что она именно пленочная – аналоговая – говорило в пользу того, что снимал специалист. Очень немного умений требуется, чтобы качественно смонтировать цифровое изображение – можно хоть свою встречу с Человеком-пауком нарисовать при желании. Подделать таким же образом аналоговую запись, конечно, можно, только любой эксперт в два счета определит, что это монтаж.

   Похоже, Маликов действительно не преувеличивал, когда говорил о серьезности пленки.

   Что касается самой записи, но она явно была кустарной. Снимали обыкновенной ручной камерой, правда с хорошими линзами – расстояние было очень приличным, но картинка оказалась четкой. Сначала крупным планом был взят Старогорский двор – мелькнул он доли секунды, Миша едва смог поймать его на стоп-кадре.

   — Узнаешь? – спросил он Эдика.

   — А то!.. Мы ж три недели в этом дворике Капустницу караулили. Сдается мне, Михаил Саныч, это сама Капустница и снимала – у нее балкон как раз на эти окна выходит.

   Основное время на записи был изображен крупный план окна в доме напротив Сухаревского, где беседовали двое мужчин. Дорофеев сразу узнал в одном из них Василия Катасонова. Второй сидел в кресле и долго что-то говорил – звук отсутствовал вовсе – а Катасонов ему отвечал. В таком духе запись шла минут двадцать: Эдик успел заскучать, да и у Миши внимание притупилось. Он даже не сразу уловил момент, когда гость Катасонова расстегнул небольшую сумку и вынул туго затянутый в полиэтилен сверток. Катасонов немного поколебался и его принял. Миша напряг зрение, Эдик тоже заинтересовался – камера, словно уловив их желание, начала наезжать на сверток.

   — Это ж деньги. Доллары, зеленые – смотрите, Михаил Саныч… — Эдик даже подался к экрану телевизора.

   Маликов не обманул. Катасонов и сам по себе был птицей высокого полета, а уж если вспомнить, чей он доверенный человек, так кассета и впрямь становилась золотой. И Катасонов был первым человеком, который сделал бы все, чтобы запись не была обнародована. Знать бы еще, кто этот его гость?

   Но еще больше Михаила интересовало, кто сделал запись. Сухарева? Тогда они все ее очень и очень недооценили. Или Астафьева? Недаром она так внезапно приехала в этот город и вдруг обосновалась у Капустницы. Однозначно, запись делал кто-то из этих двоих.

   Эдик, забрав кассету, уехал, Миша тоже направился по делам – в Левобережное РУВД. Личность Астафьевой его интересовала все больше и больше. Поднять ее личное дело большой сложности не составило. С одной из девушек из отдела канцелярии – Леной – у Миши то вспыхивал, то затухал вялотекущий роман. А Лена, в свою очередь, по десять раз на дню бегала в Следственный отдел с бумагами и даже водила задушевную дружбу с тамошней секретаршей.

   Повредничав для приличия, Лена угостила Михаила кофе и пообещала, что сейчас вернется. Не было ее минут сорок, зато вернулась немного ни мало – с личным делом Астафьевой.

   — У тебя тридцать минут, — строго сказала Лена.

   Но Миша управился и за пять – дело было уж очень тонкое и ничего любопытного не содержало. Разве что информация, что Астафьева до Следственного комитета работала в юридической консультации, оказалась интересной.

   — Леночка, а что у вас с адресом Суворова, 10? – отрываясь от чтения, спросил Дорофеев. — Пару дней назад как раз эта Астафьева туда выезжала. Можешь для меня выяснить, что там случилось – только это срочно!

   Лена смотрела на него почти с презрением:

   — Ну и наглец ты, Мишка! Объявляешься раз в месяц, и хоть бы раз просто поинтересовался, как у меня дела. Я тебе осведомительницей не нанималась!

   В довершение Лена пообещала, что больше пальцем не пошевелит для него, и запретила появляться в ее кабинете. Впрочем, ближе к ночи, когда Миша снова был за рулем, она позвонила сама и была куда более благодушна:

   — Я тут по твоему адреску кое-что нашла. Мне за это, конечно, и голову могут оторвать, но тебе так и быть скажу. В общем, по Суворова, 10 у нас жила потерпевшая, вернее убитая. Журналистка, Наталья Черных – у нас по этому убийству весь угрозыск сейчас напрягают… Эй! Миша, ты ещё там?

   — Слушаю-слушаю! – спохватился Дорофеев и не смог подобрать слов – настолько эта информация была ему интересна: – Ленка… Ну ты просто! Слушай, я тебя люблю. Когда эта бодяга закончится, давай куда-нибудь поедем? В отпуск, вдвоем.

   Девушка рассмеялась:

   — А твоя бодяга когда-нибудь закончится? Ладно, посмотрю на твое поведение.

   Отсоединившись, Миша помчался на Суворова, 10, по пути набирая номер Максима Федина. «Абонент временно недоступен, пожалуйста, перезвоните позже», — вежливо произнес механический голос в трубке.

   Кому же ещё можно позвонить…Федин «не доступен», Соколок на выезде. Эдика втягивать неохота, да и толку от него… Так ни до кого не дозвонившись, Миша ещё долго сидел в машине на стоянке у дома Сухаревой. Свет в окнах на седьмом этаже не включали, а Миша почему-то очень этого ждал. Кажется, рассказать все Астафьевой – единственный разумный вариант, но, с другой стороны, Миша не был уверен, что ей можно доверять: работает на следствии без году неделя. Зря он приехал на Суворова… Миша все ещё сомневался: может, напрасно он позволил Маликову уйти? А завтра журналист еще и кассету получит. После информации, подкинутой Леной – об убитой журналистке, которая жила на Суворова – картинка в голове у Миши сложилась полностью. Запись делала убитая Черных, это очевидно. Сухарева ей помогла в афере с Маликовым, а Маликову, в свою очередь, очень нужна эта кассета. Нужна настолько, что он готов пойти на преступление – взлом квартиры. И никто не сможет поручиться, что до взлома он не совершил другое преступление – убийство этой журналистки. Больше ее убивать было не из-за чего! Ну ведь не жертвой Мещерского маньяка она стала, в самом деле…