Месть до первой крови (СИ) - Логинова Анастасия - Страница 44

   — Именно это я и хочу сказать, — согласился Юрий Николаевич, — вам нужен был дачный участок, а Черных вам мешала, потому вы убили ее. У меня только один вопрос: где вы взяли оружие, и куда его дели потом?

   — Ка… какое оружие? – На глазах бледнел Люсов. Кате казалось, что сейчас он лишится чувств.

   — Из которого застрелили Черных, — объяснил следователь.

   — Послушайте! – Люсов неожиданно вскочил со стула и едва не рыдая, заговорил, обращаясь, то к Ваганову, то к Кате: — я не убивал Наташу! Зачем мне ее убивать – я ведь ее любил больше всего на свете!

   — Вы убили восьмерых практически незнакомых вам женщин, после этого я вполне допускаю, что вы могли убить и жену.

   — Это другое! Это совершенно другое! Как вообще можно сравнивать всех их с Наташей, да они ногтя ее не стоят! – В ловушку следователя подозреваемый попался сразу, но Катя и обрадоваться не успела на этот счет, потому что Люсов вскочил, заметался по кабинету и выкинуть мог все, что угодно: — вы не представляете, как мне тяжело видеть, что Наташи больше нет, а они ходят, дышат, смеются… Мерзкие, глупые, похотливые твари! – Он поднял на Ваганова горящие глаза и гордо заявил: — Да, это я их убил. Их всех. Но они сами виноваты, они донимали меня своим присутствием, лезли ко мне в душу, а в глазах у каждой читалось одно – занять место Наташи. А этого я никому не позволю…

   Ваганов внимательно и заинтересованно выслушал его, кивая, потом обратился к Катерине:

   — Спасибо, вы свободны.

   Катя, не теряя времени, подскочила со стула и вылетела в коридор. Ей было очень страшно сейчас находиться рядом с Люсовым, и она точно знала, что быть на месте Юрия Николаевича – спокойно и организованно допрашивать сейчас подозреваемого – она бы не смогла.

   «Слава богу, что меня еще не назначили штатным следователем. Лучше бы и не назначали вовсе: сидеть бы, Галинины бумажки сортировать – ну ее к черту, эту полицейскую романтику…»

   Спустя полтора часа Катя все еще сидела у себя, погруженная в работу, когда в кабинет вошел Юрий Николаевич. Как будто ее не замечая, он сел на один из стульев и, глубоко задумавшись, принялся барабанить пальцами по столу.

   — Люсов написал признание и обещал, что покажет, где и как убивал женщин, — наконец произнес он.

   — Так это же хорошо? – с сомнением спросила Катя.

   — Хорошо-то хорошо, только причастность к убийству жены он по—прежнему отрицает. Да и я уже сомневаюсь. Мы ведь решили, что мотив ее убийства – желание завладеть дачным участком, где закопаны тела, так? Только Топорков провел сегодня вскрытия и официально заявил, что все три женщины убиты от одной до трех недель назад. То есть, убиты позже Натальи Черных, понимаете, Катерина Андреевна? Так что работу по делу Черных возобновляем. Где Галина столько времени пропадает, хотелось бы мне знать… Она вам не звонила?

   Катя покачала головой, про себя решив, что, должно быть, Галина Дмитриевна, нащупала что-то интересное по делу Черных в Питере. Она ведь не Толик Василенко – напиться и проспать свой поезд не могла. Наверное.

   Ваганов поднялся со стула и уже дошел до двери, когда вдруг повернулся и снова спросил:

   — Да, кстати, а с чего вы взяли, что подружка дорофеевская живет на Суворова, 10?

   — Михаил сам так сказал… Юрий Николаевич, я его около дома три раза видела, у него точно там кто-то есть… — но Катя друг вскинула на начальника тревожный взгляд: — Или нет никакой подружки?

   — В том-то и дело, что нет. По крайней мере, ни один жилец дома не признал, что с Дорофеевым знаком. Хотя практически все замечали его не раз. Василенко составил график, когда Дорофеева видели у дома, получается, что он как на работу приезжал туда к восьми через день.

      Больше Ваганов ничего не сказал, но Катя и сама уже догадалась, что Миша там работал. Он ведь частный детектив, получается, в доме номер десять по улице Суворова он кого-то выслеживал. Интересно кого.

      Дверь резко распахнулась, и в кабинет влетел следователь Василенко. Был он возбужденный и хмурый:

   — А тебе, Наташка, больше всех надо что ли! – крикнул он в коридор и сразу захлопнул дверь.

      Дверь, впрочем, тут же открылась, в кабинет теперь вбежала разъяренная Наташа—секретарь, готовая кинуться на Толика.

   — Да что же это делается, Юр! – возмущалась на весь этаж Наташа. — Наверняка ведь опять какую-нибудь гадость в сейфе на весь отпуск оставил, а мы нюхай! Все помнят, как около Толькиной двери гнилью воняло? Так он уже из отпуска вышел, а гадость эту из сейфа все равно убирать не хочет…

   — Тихо! – с трудом перекричал её замначальника. — Тихо… Василенко, ну что, в самом деле – разгреби ты свой сейф.

      Около Толиковой двери и правда целый месяц витал такой душок, что проходящие мимо, автоматически задерживали дыхание. Как сам Толик после отпуска обитал в этом кабинете – загадка. Катя не исключала, что, уходя в отпуск, Василенко оставил в сейфе, к примеру, кисти рук трупа, добытые в качестве вещественных доказательств, которые на экспертизу унести не успел. Дело-то житейское.

   — Да нет у меня в сейфе ничего, Ваганыч! – клялся Толик.

   — Вот пусть откроет и покажет, что там ничего нет! Откуда-то ведь воняет!

   — Да что я вам – гопник какой – обыскивать меня! Не открою я тебе сейф, Наташка! У меня там, может, дела секретные лежат!

   — Ой! – скривилась секретарша. — Можно подумать…

      Уж точно не секретные материалы боялся показать честному миру Толик, а скорее беспокоился, что увидят у него в сейфе припрятанное пиво, а то и водку. Вот и сопротивлялся.

   — Тихо! – снова гаркнул Ваганов. — Посетители в коридоре – постыдились бы… Василенко, быстро идешь и перепрятываешь все свои секретные документы и даешь Наталье Сергеевне убедиться, что ничего… гниющего у тебя нет.

      Толик все понял и мгновенно испарился. А минут через пятнадцать ушла и Наташа – шмонать Толика. Ваганов с Катей не утерпели и тоже пошли посмотреть, чем эта история закончится, тем более Кате хотелось ненавязчиво разузнать у Василенко о деле Дорофеева. Сейчас, когда дверь Толикова кабинета была открыта, Катя снова почувствовала мерзкий запах, даже происхождение его с ужасом определила – так могло пахнуть только разлагающееся тело… Побелевшая Наташа, завидев Ваганова, снова запричитала:

   — Юр, да что это делается, во что он кабинет превратил!

      Толик, присев у сейфа на корточки, сжался и, не в силах сказать хоть что-то, давился дребезжащим скрипучим смехом. На самом дне его сейфа, в окружении беспорядочно разбросанных папок с делами и ненужных бумаг лежал надкусанный шмат сала и довольно большой, почерневший трупик крысы, прежде, очевидно, заваленный такими же папками.

      Катя закрыла рот ладошкой и предпочла отойти, а Ваганов тоже хрюкнул, изображая смех, и только беззлобно махнул рукой. Даже не сказал привычного своего: «Бардак!»

   — Ну, ты, Василенко, даешь! Как же ты тут обитаешь-то, здесь же задохнуться можно!

   — Да у меня…у меня ведь насморк, Ваганыч…я же запахов не слышу. Вон даже у Топоркова в морге могу нормально сидеть и сосиски жрать… Ох! Что будем с трупом-то делать?

   — Ты его в цветочном горшке закопай! – надменно подсказала Наташа. — Как раз в твоем духе…

      И вышла вон, хлопнув дверью.

   — Всего*то – крыса… — отсмеявшись, рассуждал Толик, — а Наташка с утра мозги мне компостирует: «Разгреби сейф, разгреби сейф…». Я в агентстве этом… как его…

   — «Агата».

   — Да, «Агата». Клиентов допрашиваю, важными делами занимаюсь, а она звонит и пристает со своими глупостями. Я что дурак – человеческие останки у себя в кабинете держать?

   — Так что там, в агентстве, Толя?

   — В агентстве, Катенька, самое интересное… Ты гляди, как ей досталось-то… — Толик без всякой брезгливости пустой папкой отскреб останки животного от дна сейфа и внимательнейшим образом производил наружный осмотр тела. — Чем ей сало моё не понравилось, интересно?