Принцессы снега (СИ) - Елагина Анна - Страница 2

Жизнь прекрасна, даже слишком.

…

— А где Барт? — недовольно спросила я у парня за стойкой. Вокруг, конечно, полу-мрак, и новый бармен тоже длинноволос, но явно это не мой друг. Новенький, кстати, не видела его тут раньше. Волосы, кажется, русые, ниже плеч, чуть вьются; лицо мужественное, а глаза — о, мамочка моя, один зеленый, другой — карий. Симпатичный. Засучил рукава, взял бокал, протирает. Какие мышцы! Всё, я пропала. С осознанием последнего меняю выражение лица на более благодушное, говорю, что дружу с Бартом.

— Выходной у него, — хмуро бросил симпатяга. Вот так и разбиваются чувствительные девичьи сердца, хорошо, что у меня не такое. Не хочешь — не надо, сам свое счастье упускаешь. Сидящая рядом Джил тихо хихикает в кулак и чуть осуждающе смотрит.

— У меня и так тяжелый день, — ворчу на нее.

— Что, уроков много задали? — поинтересовался новый бармен. Нет, вы посмотрите-ка, он еще и издевается.

«Не надо, Джо!» — кричит мне в голову Джилиан, но поздно — с ядовитой усмешкой пускаю ледяную дорожку к крану, из которого этот разливает местный эль. Не волнуйся, симпатяга, неустойка будет совсем небольшой. Но пока я злорадно улыбаюсь, новый бармен видит дорожку и преграждает ей путь двумя пальцами — останавливает, растапливает лед.

Чтоб тебя! Взяли мага на работу! (Конечно, ничего удивительного, просто досадно)

— Смотри, — он с улыбкой показал светящийся шар на ладони. — Я Мерлин, — представился юноша.

— Странное имя, — заметила я.

Бармен явно хотел что-то уточнить и даже приоткрыл рот, но внезапно напрягся. Джил резко вцепилась в мою руку. «Больно», — но не успела я возмутиться, как все помещение заполнил сильный, мощный, яркий белый свет, проникающий в твое существо, разрывающий и соединяющий в одно мгновение. Энергия — сильная, ментальная, все прошлое и настоящее — все сущее… и тьма.

Она кричала, хоть врачи говорили, не делать этого, сдержать крик было просто невозможно. Наконец — еще одно усилие, самое сложное — и еще один крик прорезал палату с серыми стенами.

— Девочка, — акушер огласила пол ребенка и как-то странно замолчала.

— Что такое? Что с ней? — еле слышно спросила обессиленная молодая женщина.

— Но измерить надо, — вмешался второй врач, словно не слыша вопрос.

Роженица была слишком измождена, чтобы настаивать. Только сердце сильно и беспокойно стучало.

— Рост пятьдесят пять, вес три пятьсот.

Наконец, дитя положили ей на грудь.

— Она не моя, это не моя дочь, — хотелось кричать и рыдать, но только тихие слезы катились по бледным щеками.

Ментальный взрыв, чтоб его снежные зубры съели! Голова гудела и раскалывалась, во рту — суше, чем в пустыне на Сабеке, а в глазах точки плясали неприличные танцы. Я поднесла два пальца к виску и призвала легкую заморозку — приятный холод отогнал боль и прояснил зрение.

Все посетители бара медленно приходили в себя. Джил лежала на полу, обхватив голову руками и тихо всхлипывала. Я поспешила присесть рядом и повторила на ней заморозку. До этого мутный взгляд подруги чуть прояснился.

— Спасибо, — она утерла слезы, но смотрела в одну точку, в никуда, это пугало. — Я видела что-то странное, — о, нет, неужели из-за эмпатии приняла на себя большую часть удара, девочка моя, нельзя же так, почему ты никогда себя не жалеешь. — Как будто другой мир, похожий на наш и отличный.

— Про любой мир, да даже про любую из планет нашей Системы можно так сказать, — я решила отвлечь ее — не стоит, пусть не углубляется в воспоминания — ей может стать хуже. Но тут Мерлин вылез из-под стойки и перевесился через нее, смотря на нас сверху.

— Ты можешь рассказать подробнее? — вмешался этот несносный парень. Вот кто его просил?! — Так мы можем узнать, из-за чего произошел взрыв, — перехватил он мой недовольный взгляд.

— Очередной маг напился, а увидев, что натворил, сбежал, — хмуро рыкнула я.

— Я тоже видел, — тише произнес Мерлин, — но тоже нечетко.

— Молодец! Вот и вспоминай сам. А если Джил попытается сейчас вспомнить больше подробностей — ее мозг может не выдержать. И не нужно! — последнюю фразу я еще злее прорычала и на подругу, явно собиравшуюся возразить. — Ничего страшного не произошло. Если вспомнит, так и быть, скажем, — небрежно кинула Мерлину и поспешила увести Джилиан из бара — хватит на сегодня посиделок, завтра рано вставать.

Ночью Джил спала очень плохо — беспокойно ворочалась, тихо шептала, но я не могла понять, что именно. Будить ее, не рисковала. У эмпатов всё всегда сложно, даже если они сильны. Чувствовать тоже, что другие. Всегда точно знать кто как к тебе относится. Я не представляю, как на самом деле живется неунывающей подруге. И пусть Джилиан хорошо контролирует свой дар, даже у нее могут быть сбои такие, как этот.

И как бы сильно ни хотелось помочь, но я могу так мало. Я — лишь маг, управляющий снегом и немного льдом, причем только ими, даже простая вода мне не подвластна — такой вот парадокс — я могу послать Джил свои мысли, но не могу прочесть ее без ведома, пока она сама не откроет разум.

И ничего другого мне не остается, как с утра пораньше заварить для нее тонизирующий настой трав и поймать виноватый взгляд.

— Мне кажется, те видения становятся четче, — призналась Джил, но это было единственным признанием. Она точно знает, что я волнуюсь, что переживаю и всегда выслушаю ее. И раз не рассказывает подробностей, значит, не может. И это уже начинает напрягать.

Что же ты видела, дорогая, что тебя волнует? Что за взрыв был в конце концов? За всеми ответами я решила отправиться в библиотеку, а потом опять в бар.

В первой я честно провела несколько часов, изучая всё, что нашла по ментальной магии: от пожелтевших свитков до электронных книг. Нашла, увы, не так много, часть из этого и так знала. Ментальные маги, такие как Джил, используют чувства, эмоции, воспоминания. Самые сильные могут управлять ими — заставить ненавидеть, влюбиться, заставить вспомнить то, чего не было. Но все последнее перечисленное находится под строжайшим запретом. Нормальные ментальные маги помогают справиться с сильными потрясениями, прийти в гармонию с собой, разобраться в себе — другими словами, выполняют работу психологов в этом мире.

Но, что более важно, за ментальными магами следят более пристально, их дар, как правило, проявляется в раннем детстве, и ребенка учат управлять им, как учат ходить или говорить — чтобы потом в будущем избежать больших проблем. И даже очень сильно пьяный менталист вряд ли мог устроить такой взрыв…случайно. Неужели это было спланировано? Но кем? И зачем?

Я напрягла память, сосредоточилась: давай, Джойс, что ты видела в той тьме. Ты ведь тоже на мгновение словно вернулась в родной дворец, увидела белоснежные просторы, почувствовала любимый морозный ветерок на щеках.

Но опять, зачем кому-то понадобились воспоминания посетителей бара? Тут я точно ответа не найду, так что переходим к пункту два.

Если честно, я очень надеялась увидеть Мерлина в «Звоне ночи», но сегодня за стойкой был Барт.

Барт дин Альт, надо сказать, коренной стоуканец. Как и все мужчины на Стоуке он носит длинные волосы и две серьги в ушах — одну в форме капли, вторую в форме половины луны — местного спутника. Еще у него родинка слева над губой и две родинки под правым глазом — на них я сразу обратила внимание, когда мы только познакомились. Однако ни серьги, ни родинки совсем не делают его женоподобным, выглядит Барт очень мужественно.

Он хороший парень, ответственный. В пятнадцать он бросил школу, чтобы пойти работать, помогать матери, обеспечивать ее и младшую сестру. Но хоть и довольно взрослый, на целых десять лет меня старше, такой простодушный. А еще слишком доверчивый и добрый.

Вот, когда я зашла в бар, с ним вовсю флиртовала Кора — и волосы свои светлые на палец игриво накручивала, и смотрела прям ласково-ласково, и все свои прелести на стойку, можно сказать, выложила. Хитрая, алчная змея. Но Барт своей девушке отвечал влюбленным взглядом и совсем не слушал голос разума.