Невеста на продажу (СИ) - Герр Ольга - Страница 8

Бес развернул мою руку ладонью вверх. Кончик острия кинжала уколол подушечку указательного пальца, и на коже выступила капля крови. Я ойкнула. Это было намного меньше, чем я ожидала, но все равно неприятно.

Убрав кинжал обратно на пояс, Бес извлек из кармана платок и смочил его в моей крови. На белоснежной ткани остался алый след. Осмотрев его, мужчина удовлетворенно кивнул. Это ему было нужно? Вряд ли, если я спрошу, он расскажет для какого жуткого ритуала ему понадобилась моя кровь.

Платок отправился обратно в карман, а затем Бес сделал то, чего я никак не ожидала. Он наклонился и лизнул ранку на моем пальце. Влажный, горячий язык прошелся по коже.

Опешив, я не знала, как реагировать. Я не привыкла к такому развязному поведению. Но мужчина и не ждал моего отклика. Он просто наслаждался.

— Вкусная, — Бес прикрыл глаза, словно я — изысканное блюдо, которое он с удовольствием отведал. — Жду не дождусь, когда попробую тебя всю.

Еще никогда мужчина так откровенно не давал понять, что хочет меня. Никаких полутонов или намеков. Бес не стеснялся своих желаний. Каждое его движение, взгляд, слово буквально кричали о них.

Его голос отозвался во мне дрожью. Легионер мечтает о ночи со мной? В таком ключе о грядущем замужестве я еще не думала. А ведь эта часть тоже будет, куда без нее.

Неужели в этом причина его визита — хотел меня увидеть? Это более чем странно для легионера. Не мог подождать до свадьбы? Осталось-то всего несколько дней.

Я не знала, что ответить. Не находила подходящих слов, а потом стало не до них. Бес внезапно подался вперед, тараном вминая меня в стену. Одним движением он обездвижил и деморализовал меня. Первый тесный контакт с женихом дался мне с трудом. Я была совершенно к этому не готова.

Напряженное мужское тело, чужие губы, почти касающиеся моих. Не совсем поцелуй, но где-то близко. Хотя я не уверена, что легионеры умеют целоваться. Они не похожи на тех, кому нужны подобные нежности. И все же Бес не спешил отстраняться, мучая меня этой близостью. Возможно, если бы на его месте был другой… но нет, это проклятый легионер.

Надо было срочно что-то делать. Как-то остановить монстра, пока он не зашел слишком далеко. Я не придумала ничего лучше, как отвлечь его разговором.

— Неужели вас не отталкивает мой характер? — прошептала я. Найти бы зацепку, понять, что ему не нравится. Я бы сделала все, чтобы он передумал.

Бес — о, чудо! — немного отстранился. Мне сразу стало легче дышать.

— С чего бы? — усмехнулся он, окидывая меня взглядом голодного хищника. — Характер не критерий для выбора невесты. Подобные недостатки легко поправимы. А вот твое тело вполне в моем вкусе.

Тело — вот кто я. Говорит так, словно я — кусок мяса. Но он прав: можно сколько угодно показывать свой дурной нрав. Я могу быть несносной хамкой, дурой и даже ругаться как сапожник. Это все неважно. После любовного напитка, если муж прикажет молчать, я до конца дней не раскрою рта.

Бес все еще был чересчур близко, и я боялась лишний раз вздохнуть. Оставаться с ним наедине опасно. Но как улизнуть?

Меня, сама того не ведая, выручила матушка. Она заметила, что дорогой гость долго отсутствует, и решила его поискать. Она выглянула в сад крайне вовремя для меня и совсем не к месту для Беса.

— Ох, не знала, что вы вместе, — смутилась мама. — Простите, если помешала.

— Ничего, — Бес неохотно отошел от меня. — Моей невесте уже пора спать. Не пристало ей одной разгуливать в темноте по саду.

Я только сейчас поняла, что он называет меня исключительно невестой. Похоже, он банально не знает моего имени. Вот оно — его истинное отношение ко мне.

Мужчина лично проводил меня в дом. Мама заламывала руки и клялась, что теперь глаз с меня не спустит. И она сдержала слово. Отныне под моей дверью всегда кто-то дежурил. Хорошо хоть спать мне разрешили в одиночестве. Правда, окно в моей комнате заколотили.

До свадьбы осталось три дня. Всего ничего. Ложась в ту ночь в кровать, я осознала, что проиграла. Все, больше нет никакого плана. Мне не выбраться.

На следующий день мы ждали швею. Настало время примерки свадебного платья. Но меня наряд не волновал. Я даже не знала, каким будет фасон. Наверное, что-то по последней моде. Все же я невеста второго командира, а не простого рядового. Своих любимых кукол легионеры наряжают во все лучшее.

Но какая мне разница, как я буду выглядеть, когда моя жизнь закончится? Это все равно что прихорашиваться на собственные похороны.

Из-за визита швеи мама велела мне спуститься в гостиную. Ослушаться я не могла. После неудачного побега меня лишили права голоса. Не сделаю, что велят — заставят.

Матушка сидела на диване в гостиной. В руках у нее была вышивка, но она не сделала ни стежка. Вид у нее был расстроенный. Мне стало любопытно, что ее огорчило, если даже расставание с дочерями она воспринимала спокойно.

— Ты не видела мою вазу? — первое, что она спросила. — Она куда-то запропастилась. И супница исчезла. Похоже, кто-то из слуг ворует. Наверное, придется их сменить.

Вот оно что. Ваза. Только вещи ее и волнуют. В ответ на мамину жалобу я лишь пожала плечами. Ни секунды не жалею о том, что сделала. Где-то даже ликую.

Разве что неприятно, если из-за меня кого-то уволят. Но в наше время, когда так мало женщин, которым разрешено работать, спрос на прислугу велик. Они без труда найдут другую работу, а вот матушка новых хороших слуг вряд ли.

К счастью, мне не пришлось долго слушать мамины стенания — швея не заставила себя ждать. Она уже была у нас после заключения сделки с Бесом, снимала мерки. Я ожидала увидеть знакомое лицо, но в этот раз пришла другая женщина. Я ее прежде не встречала, хотя мама частенько заказывала наряды, и в нашем доме, наверное, побывали все более или менее стоящие швеи Долины.

Но невысокую худую женщину лет сорока я видела впервые. У нее были черные как уголь волосы и такие же глаза. Крючковатый нос, тонкие будто палки руки, а еще сутулость — красивой ее было не назвать. Но что-то в ее внешности цепляло. Какая-то строгость или даже аристократичность.

— А где мадам Олла? — спросила мама.

— Она приболела. Сегодня я вместо нее. Мое имя — Марейла.

Это было устаревшее, древнее имя. Им не называли девочек уже сотни лет. Похоже, родители швеи были поклонниками старины.

Подмастерья принесли платье. Выходи я замуж по своей воле, наверняка пришла бы в восторг. Белоснежный шифон, ручная вышивка на лифе, открытые плечи и пышная юбка. Да, я угадала — наряд был модным, дорогим и безупречным. Вот только меня его вид не радовал, а напротив вгонял в тоску. Я видела перед собой не свадебное платье, а саван.

— Ты готова к примерке? — Марейла указала на платье.

Я медлила с ответом. Если честно, даже прикасаться к платью не хотелось, как если бы ткань была пропитана ядом.

— Если стесняешься, — швея по-своему истолковала заминку, — твоя матушка может выйти, пока ты переодеваешься.

Мне было без разницы останется мама или нет. В конце концов, она сотни раз мыла и переодевала меня в детстве. Но что-то во взгляде швеи заставило насторожиться. Мне вдруг захотелось остаться с ней наедине.

— Да, — кивнула я, — мне неловко раздеваться в ее присутствии.

— О чем ты, Эва? — удивилась матушка. — Я же твоя мать. Ты сотни раз переодевалась при мне.

— Это другое, — повела я плечами. — Позволь мне немного уединения, раз уж я вынуждена пойти на этот брак. Прояви милосердие хоть в такой малости.

— Не делай из меня чудовище, — фыркнула мама, но из гостиной вышла.

Кроме нас с Марейлой в комнате никого не осталось. Но вместо того, чтобы помочь мне развязать шнуровку на платье, она устроилась в любимом кресле отца. Закинула ногу на ногу и окинула меня задумчивым взглядом.

— Ну и зачем ты меня позвала, девочка? — спросила Марейла.

— Как зачем? — я определенно не понимала, что здесь происходит. — Для примерки платья. И звала вас не я, а мама.