Дорога в Ад (СИ) - Кравченко Ольга - Страница 30

— Что, прямо сейчас? — удивилась девушка. — Может, завтра? За ночь и вечер я могу узнать какие-нибудь ее новые тайны.

Андрей удивился:

— Ты чего?! Какая ночь? Какой вечер? Ты что, не понимаешь, что при желании, она может и тебя навитам отдать?!

— Как это? — не поняла она.

— А вот так! Вызовет через пентаграмму, пока ты будешь спать, а может, и даже в любое время, и отдаст. Это не тот вариант, который в твоем жилье был реализован! Это ее квартира, она никак тебя не защитит! Возможно, там уже стоит на тебя засада! Ты же у себя в квартире ничего не чувствовала, кроме непонятного давления? Там оно было создано специально, чтоб пугать тебя. А здесь все внешние факторы могут быть убраны! Боги! Да я лично бы тебя туда вообще не пускал, даже те пять минут, что ты у нее провела, могут на тебе негативно сказаться в будущем!!!

— Как это? — не поняла Ирина.

— А вот так, — в разговор вступила Марина. — Навесит на тебя родовое проклятие, и будут твои дети, внуки и правнуки жить в нищете и горе.

— Шутишь?

— Нет. Обычная практика. Так что никаких ночевок! Бери вещи, ты стучишься, мы заходим! Погнали, мальчики! — она встала и направилась к двери, зная, что в спину ей глядят двое возмущенных мужчин.

От звенящих весенних венчальных молитв

ладан пахнет. грозой и слезой.

Отчего так? Не знаю. Душа мне болит.

Глядя в эти глаза, ощущаю — болит…

И давлюсь этих глаз бирюзой.

За стеной — отголоски житья и бытья.

Чьи-то… где-то. Не наши с тобой.

не увидишь ты слез, не услышишь нытья.

Ай, чужая невеста… "могла быть твоя!"

Бирюзовые тучи гурьбой…

У высоких небес не спрошу о судьбе.

Сам решил и — по углям. Босой.

Капля крови в прокушенной молча губе

как рубин засверкает, под солнцем — тебе.

Захлебнулся твоей бирюзой…

А. Залищук

Ирина посмотрела на Андрея, тот ободряюще кивнул ей, снимая пистолет с предохранителя, и девушка нажала на звонок.

Юля посмотрела в глазок, раздались щелчки открывающегося замка, и дверь бесшумно открылась.

— Руки подняла, быстро! — Андрей направил пистолет ей в лицо. — Пикнешь — пристрелю!

Он стремительно сделал шаг вперед, вталкивая Юлю в квартиру и перехватывая ее, зажимая рот и утыкая дуло пистолета в висок.

— Вздумаешь позвать навита — тоже пристрелю!

Остальные тоже ворвались в квартиру и закрыли за собой дверь.

Андрей медленно отпустил Юлю, готовый в любой момент или убить или оглушить её.

— Здравствуй. Узнала меня? — глядя Юле в глаза, спросила Марина.

Колдунья вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и ответила спокойным голосом:

— Еще бы… — она встретилась взглядом с Анатолием и усмехнулась Ирине. — Надо же, приветила на свою голову…

Пока все молчали, ожидая слов Марины, Юля добавила:

— Конечно, я тебя узнала, и почему-то я не удивлена, знала, что ты рано или поздно, придешь.

— Зачем тебе мой сын?

— А он твой? — насмешливо спросила Юля.

— Мой.

— Чем докажешь? Тест ДНК я делать не дам, я его официально усыновила, после того как его подкинули в роддом. А твой ребенок родился мертвым. Это вся бригада может подтвердить, если вспомнят тебя, — с насмешкой сказала Юля.

— Ты особо не хорохорься, — предупредил Андрей. — Появится у тебя лишняя дырка в голове, и никто твоего согласия на тест ДНК не спросит…

— Андрей, не надо злиться, — попросила Марина и ответила Юле. — Я точно знаю, что он мой сын, ДНК для меня формальность.

— Твой? — со злостью спросила. — А ты вставала к нему ночами? Носила сутками на руках, когда он болел?

— Ты ставишь мне в вину, то, что не я его вырастила, после того, как ты его украла? — холодно спросила Марина. — И почему он ни на что не реагирует? Что ты с ним сделала?

Юля изменилась в лице:

— У Димы аутизм, — севшим голосом ответила она. — До трех лет он был обычным ребенком, любопытным непоседой, — с грустью нала рассказ, — я его отдала в садик, Дима любил детей, тянулся к ним. Ходил в сад с радостью, болел, как и все малыши. Как-то сильно простыл, пошло осложнение на уши, потом осложнение на осложнение. Он стал уходить в себя, вначале это были редкие случаи. А потом все чаще и дольше… — из глаз Юли капнули слезы. — Что я только не делала, к кому не водила. Вначале обещали вылечить, вернуть его к нормальной жизни. Но все было напрасно… А потом я решила попытаться вылечить его иначе.

— Темными обрядами, — ответила за неё Марина.

— Да. После них Дима снова становился самим собой, но я старела, правда… нашла как этого избежать.

— Ты забирала жизненную силу у других? — уточнил Анатолий.

— Забирала, — с вызовом ответила Юля. — Дима, это единственное, что у меня осталось от Артема. Артем не к тебе должен был прийти в ту ночь, а ко мне, — с болью и ненавистью крикнула Юля Марине. — Я его вызвала, отдала столько крови, что полгода потом восстанавливалась! Но он пошел к тебе, а меня изнасиловал Навий, приняв его облик.

Вокруг повисло молчанье, которое никто не решался нарушить.

— Я понесла от него, а после того, как чудом выжила при рождении монстра, я не могу иметь детей, — из глаз Юли снова покатились слезы. — Единственное, что я хотела, это ребенка от любимого человека. Это Дима, мой сын, сын Артема… Он все для меня!

— Все?! Ты хотела отдать его навиту! — со злостью перебила её Марина.

— Я не отдавала, — тихо сказала Юля и посмотрела на Анатолия. — Мне пообещали, что его вылечат. Сделают нормальным…

— Что кажешь? — Марина посмотрела на Андрея. — Ты видел обряд? Это было жертвоприношение или просто какое-то мощное колдовство? Она врет?

— Я видел только начало, и не похоже, что вылечить хотели, скорее принести в жертву… Да и сомневаюсь, что темной магией можно добиться того, о чем она говорит.

— Значит, он снова обманул меня, он обещал вылечить сына! — снова разрыдалась Юля. — Я так устала, все время одна. Я так хотела, чтобы Дима выздоровел…

— Что ты ему пообещала за лечение? — резко перебила её Марина.

— Я ему мертвых младенцев, после поздних абортов отдаю…

— Этого мало, чью жизнь ты ему хотела отдать?

— Ничью, правда, я никого не убивала, я уже говорила. Я ему год носила деток, и еще три года должна была носить…

Четверо гостей переглянулись между собой, Анатолий посмотрел на Марину, и она отрицательно покачала головой. Андрей схватил колдунью плотнее. Они не обговаривали, что делать, если договориться не получится, и воин понимал, что именно он будет принимать решение. Там, при обсуждении, он был готов убить Юлю не моргнув глазом. Она была безликим врагом, колдуньей, она покушалась на его убийство и на жизнь невинного ребенка. Сейчас же он держал в руках живую женщину, пусть злую, но несчастную. Решимости у него поубавилось.

— А я ей верю, — несмотря на взгляд Марины, произнес отец Анатолий. — Утопающий и за соломинку хватается. Я видел, как она привезла ребенка в храм, поклониться иконе… Ты бы решилась обратиться к тьме, чтобы спасти сына, охотница?

Марина сжала губы, как бы отказываясь отвечать, и продолжала буравить взглядом Юлю, замершую в руках Андрея. Для пленницы с пистолетом у виска она вела себя очень достойно. Они не вытянули из нее ни слова раскаяния в своих поступках. На ее руках смерть Артема и похищение ребенка, а в итоге она еще и самая несчастная в этой комнате!

— Я могу тебе помочь. Хочешь, своего ребенка родить? — обратился священник к Юле.

Она перестала всхлипывать и подняла глаза на священника, на мгновенье ему показалось, будто в глубине глаз женщины мелькнула насмешка, она опустила ресницы и с болью в голосе сказала:

— Когда я забеременела от навита, его выродок разворотил мне всю матку! У меня не может быть своих детей… Я лечилась у лучших докторов, тут без шансов.

— Я могу… — начал было Анатолий, но Марина недовольно поморщилась, чувствуя, как в душе закипает незнакомое чувство, и резко прервала его: