Похищение Прозерпины (Рассказы гроссмейстера) - Котов Александр Александрович - Страница 28

Алехин не слушал. Мысли его были заняты своими невзгодами. «Ссылка, — упрямо повторялось в измученном мозгу одно и то же привязавшееся слово, — пусть красивая, богатая, но ссылка».

Как бы подтверждая это, владелец машины продолжал:

— В Эсториале живет много известных людей. Экс-король Италии Умберто, например, даже казнь Муссолини не увеличила его шансы на престол. Есть там и претендент на испанский трон — Дон Хуан с семьей. На что-то еще надеется экс-регент Венгрии Хорти — его шансы на власть так же незначительны, как и у соседа — бывшего короля Румынии Кароля. Блестящая компания!

«Бывшие! Вот именно: все бывшие и все без шансов вновь возвыситься, — пронеслось в мозгу Алехина. — Я ведь тоже бывший — грозят же они лишить меня звания чемпиона мира! Значит, и мне место в этой великосветской богадельне выброшенных за борт неудачников. У них хоть есть деньги — вовремя нахватали, а я?!» И Алехин еще больше нахмурился.

Взглянув сбоку на своего опечаленного друга, Люпи тронул за плечо водителя. Не доехав километров десять до Эсториаля, тот остановил машину около маленького ресторанчика у самого шоссе. На уютной открытой веранде путники подкрепились кофе, а Алехину заказали двойную порцию коньяка. Алкоголь поднял немного его настроение, и, когда они вновь сели в машину, он уже с охотой согласился осмотреть старинную башню Белем, стоявшую на пути в Эсториаль. Эта сказочная крепость с таинственными бойницами и казематами и поныне не утратила своей привлекательности. Дряблый, согбенный сторож — казалось, он был ровесником башни — рассказал, что она предназначалась не столько целям войны, сколько для пышных театральных представлений. Алехин вообразил себе картину средневековых торжеств с прекрасными дамами, закованными в латы рыцарями, тихими звуками старинных мелодий…

Они вновь сели в машину и вскоре были уже в самом центре красивого курортного городка. Аккуратно подстриженные деревья садов в строгой симметрии окружали величественные дворцы; прямые широкие аллеи пальм убегали от берега океана на самый верх холма. Огромные, расцвеченные глыбы гостиниц зазывали туристов своим великолепием и рекламой. «Атлантико», «Монте-Эсториаль», «Палас» — названия этих фешенебельных отелей можно было прочесть и на стенах домов, и на огромных, светящихся ночью стендах, и в погожие дни на небе, где эти слова искусно писали в синеве маленькие юркие самолеты.

— Зайдем? — предложил Люпи, кивком головы показывая на белое здание казино, и это предложение было охотно принято остальными. У входа в зал с них потребовали паспорта: по законам, принятым во многих странах, местным жителям играть в казино воспрещается. Но лиссабонец знал какие-то особые пути, и контролер беспрепятственно впустил всех троих. Впрочем, и без них в зале было много португальцев, особенно женщин — страсть к игре помогала им обходить не очень строгие запреты.

Алехин быстро прошел мимо столов, где играли в «тренто-кваренто», — эта карточная игра «тридцать-сорок» его никогда не интересовала. Около рулетки по случаю некурортного сезона было сравнительно мало играющих, и Алехин без труда нашел место у игорного столика. Равнодушно смотрел он на лица окружающих — самому ему играть было не на что, и он спокойно мог наблюдать за волнением других.

В разграфленных квадратах зеленого стола белой краской были написаны цифры и другие знакомые Алехину условные знаки. Этим маленьким клеточкам судьбы было отдано все внимание публики: магические квадраты гипнотизировали играющих, притягивали к себе их воспаленные взоры. Десятки дрожащих, потных рук заботливо укладывали в них разноцветные стопки фишек. Сделав ставку, играющие равнодушно смотрели по сторонам, делая вид, что выигрыш или проигрыш их мало интересует, что игра для них только забава. Лишь некоторые — те, кто не в силах был скрыть возбуждение страсти, — не спускали взоров с огромной черной чаши в середине стола, где решалась судьба их денег.

Вот крупье специальной ручкой раскрутил рулетку и бросил навстречу движению маленький желтый шарик.

— Делайте вашу игру, господа! — дважды произнес он, в то же время внимательно наблюдая за десятками подвижных пальцев, делающих последние ставки.

Вынесенный силой инерции на боковую поверхность чаши, шарик радостно бежал навстречу чьей-то судьбе и, наконец, кокетливо зацокал по зазубринам, выбирая куда бы поудобнее улечься.

— Ставок больше нет! — предупредил крупье, и помощники тотчас загородили лопаточками дорогу тем, кто в последнюю минуту хотел изменить или добавить ставку.

Еще несколько секунд, и шарик остановился в одном из углублений; потеряв свою скорость, он плавно поплыл вместе с чашей уже в обратном направлении.

— Двадцать три! Красный! — бесстрастным голосом воскликнул крупье, и вздох радости вырвался у тех, кто угадал ставку.

Проигравшие зашевелились, их лица сразу приобрели безразлично-холодное выражение, хотя огорчение заметно проскальзывало сквозь тщательно скрываемое равнодушие.

Вдруг Алехин почувствовал, как кто-то в толпе незаметно взял его за руку. Это был Люпи.

— Попробуйте, доктор, — тихо сказал Люпи Алехину, вложив ему в руку небольшую пачку эскудо. Удивление сменилось у Алехина волной теплой радости и благодарности: сейчас ничего нельзя было придумать для него более приятного, чем это последнее испытание судьбы.

Алехин обменял у крупье бумажки на кучу желтых фишек: две прямоугольные — самые дорогие, три — круглые и больше всего квадратных — самых дешевых. Зажав в ладони неожиданное богатство, он не спешил делать ставки и внимательно присматривался к игре. Многолетний опыт говорил ему, что, хотя и невозможно узнать точный порядок выпадания номеров, все же есть какие-то неписаные законы, которые практически иногда оправдываются. Так, если в предыдущей игре выпал номер первой дюжины, в следующий раз большинство ставок играющие будут делать обязательно где-то на номерах от одного до двенадцати.

Пропустив две игры, Алехин поставил квадратную фишку на седьмой номер. Когда крупье раскрутил рулетку, сердце Алехина беспорядочно затрепетало. Как много зависит от случайного скачка маленького шарика! Как может при удаче сразу измениться вся жизнь. Выпади сейчас шарик на цифру семь, и он, Алехин, получит уже в тридцать шесть раз больше денег. Несколько таких удач, и он богат! Не нужно будет оставаться в Эсториале, можно бросить унизительный пансион, поехать в Лондон — назло тупоголовым организаторам.

Шарик остановился на цифре тридцать два В следующий раз Алехин поставил уже две фишки одну на двадцать восемь, другую на тридцать пять Обе вблизи только что выигравшего номера. Вышло двадцать девять. Алехин вновь проиграл. Еще одна фишка была поставлена на черту между номерами тридцать один и тридцать шесть. Это означало, что игра идет на шесть последних цифр. Правда, в случае выигрыша чемпион мира получал всего в шесть раз больше, зато и риск проигрыша был меньше. Шарик попал на третий номер. Счастья не было…

Тогда Алехин решил быть более осторожным — слишком уж многое зависело от этих минут. Теперь он не играл на номера, ограничиваясь двойными шансами и ставя на красное и черное, чет или нечет. Иногда он угадывал, но в большинстве случаев результат был как раз обратным. Когда крупье кричал «красный», фишка Алехина чаще всего лежала на черном номере, и наоборот. А между тем выиграть было так просто! Сосед Алехина, начав с трех-четырех фишек, уже несколько раз получал огромные кучки выигрыша и теперь обладал значительным богатством. Алехин пробовал было незаметно следовать за счастливцем и повторять его ставки, но, как назло, это были как раз те немногие случаи, когда сосед проигрывал.

«Вот так и в жизни, — думал Алехин. — Одному везет, хотя он ничего для этого не делает, а другого все время преследует неудача, хотя он и мужественно против нее борется. Судьба, безжалостная, слепая судьба!»

Наконец наступил момент, когда у Алехина осталась всего одна-единственная квадратная фишка. Долго не решался он выпустить из рук последнюю надежду, судорожно сжимая нагревшийся взмокший кусочек пластмассы, олицетворение своей судьбы. Но вот он решительно поставил фишку на черное и, скрестив руки на груди, безразлично посматривал через головы играющих.