Северный волк (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 26

После полудня он уехал, пообещав вернуться через неделю.

ГЛАВА 7

За семнадцать дней его отсутствия я едва не сошла с ума от страха и переживаний. Счастье, что коболы, видимо, не получившие никаких указаний о пресловутых трех днях ожидания, не приставали. Боюсь, перебила бы всех до единого. Думать ясно не могла, руки дрожали. Обычные заклинания оборачивались против меня, поэтому пришлось отказаться от упражнений и создания даже простых одноразовых артефактов. Поначалу винила во всем волнение. И в возросшем аппетите, и в тошноте, и во временами накатывающей слабости, и в непредсказуемости результата волшебства я видела следствие нервного перенапряжения. И только за два дня до возвращения Эдвина поняла ошибку.

Вполне закономерная мысль о беременности меня поразила, но оказалась логичным объяснением всем странностям. Я бесконечно обрадовалась этому нежданному ребенку, а воодушевление сложно было описать словами. Оставалось только дождаться возвращения Эдвина и сообщить ему счастливую новость.

Он опаздывал больше, чем на неделю. Я дневала и ночевала под дверью, ждала.

Он вернулся около полуночи. Магический резерв опустошен, лицо осунувшееся, взгляд лихорадочно возбужденный, улыбка радости и облегчения. Эдвин стиснул меня в объятиях и молчал, замерев в этой позе. Я была так измучена ожиданием и неизвестностью, что просто вцепилась в любимого, а по щекам текли слезы. Их впитывала и без того мокрая от дождя одежда Эдвина. Битву с рыданиями я проиграла, как только увидела его, а теперь лишь судорожно всхлипывала.

Тот момент воссоединения с едва не утраченной частью себя полнился счастьем, единением даров и неподдающимся описанию запахом весны.

Эдвин едва ноги переставлял от усталости, на разговоры у него не было сил. Но я и не приставала с расспросами, мне вполне хватало того, что он вернулся.

Горячая вода в купальне, мягкий свет разноцветных фонариков, цветочный запах мыла… Обнявшись, мы лежали в затончике на шершавых камнях. В воде растворялись все невзгоды и волнения. Эдвин, все еще молча, встал, подал мне руку, помог подняться, отвел в свою спальню. Было что-то чарующе правильное в том, что мы за пару часов не сказали друг другу и слова.

Эдвин заснул, едва коснувшись головой подушки. Мне, уютно устроившейся в его объятиях, потребовалось немногим больше времени.

Меня разбудил поцелуй. Дразнящий, вызывающе игривый. Его и пары уверенных движений хватило, чтобы я не только окончательно проснулась, но и ответила на ласку. Он был великолепно напорист, восхитительно нежен и обжигающе страстен. В сплетении вздохов и даров, когда вершина исцеляющего наслаждения только что осталась позади у обоих, я неожиданно для себя призналась в любви.

Первые слова, сказанные с момента его возвращения, казалось, обладали особенной силой. Я смотрела в голубые глаза, от волнения позабыв дышать. Сердце пропустило несколько ударов, ожидая ответа.

Я тебя тоже, - осиплость и сбивчивое дыхание добавили егоголосу очарования. Эдвин сильней обнял меня, поцеловал ямочку между ключицами.

В тот момент я была уверена в том, что эти признания связывают нас крепче любых брачных уз и клятв. Что никто, кроме Смерти, не сможет разлучить нас. Я не могла и не хотела сдерживать слезы счастья, обнимая Эдвина. И тут, на свою беду, случайно положила ладонь ему на затылок и вдруг оказалась в чужом воспоминании.

Та же кровать, та же поза, черноволосая девушка, вцепившаяся Эдвину в плечи так, что кое-где выступила кровь, откинулась назад, изогнулась в крике и замерла, тяжело дыша.

Через несколько мгновений тряхнула головой и посмотрела Эдвину в глаза. Над полной верхней губой поблескивали мельчайшие капельки пота, волосы на лбу были влажными, в глазах сияло озорство.

Я люблю тебя, жизнь за тебя отдам, - хрипло призналсяЭдвин, желая ее, мечтая поцеловать маняще приоткрытые губы.

Она засмеялась и, резко оттолкнув его, повалила на подушки. В улыбке красавицы мне виделись самодовольство и триумф, незамеченные ослепленным страстью Эдвином. Меня выбросило из воспоминания так же резко, как и втянуло. Эдвин все еще крепко обнимал меня, нежно целовал шею. Но теперь я усомнилась в искренности его слов, во взаимности своего чувства. Слезы, ставшие невыносимо горькими, помогали справиться с болью. А Эдвин не обратил внимания на перемену настроения.

Я убеждала себя, что воспоминание еще ни о чем не говорит. Что у каждого есть история, что нельзя позволять прошлому подчинять настоящее. Но в самовнушении я оказалась несильна, хорошо хоть новости и тренировки отвлекали от навязчивого видения. Все казалось, та черноволосая девушка смеялась надо мной.

О делах и своих наблюдениях Эдвин говорил с прежней искрящей напряженностью, тщательно скрываемой злостью и решимостью. Я не делилась опасениями, только слушала. Спорить, доказывать правоту хотелось меньше всего. Отчегото была уверена, что так непременно потеряю Эдвина.

Ему удалось выяснить личность лиса. Этим магом оказался нетитулованный дворянин, некто Аллон Форт. Он всего четыре года назад присоединился к Инквизиции, а до того всячески старался не вмешиваться в ее дела. Насколько Эдвин мог судить, Форт так и не стал приверженцем идеалов Великого Магистра. Лис был посредственным боевым магом, сносным целителем и доказывал свою преданность Ордену, работая в архиве.

Ходили слухи, что Форт нашел в бумагах план поместья Великого Магистра и хотел проникнуть туда, выкрасть ценные артефакты. Официальных обвинений никто не предъявлял, но поговаривали, что именно его несколько недель назад разыскивал Орден. Считалось, Форт пустился в бега. Желание как можно скорей освободить лиса теперь усиливалось чувством вины. Эдвин корил себя за то, что произошло с Фортом, сложившаяся ситуация его раздражала. Красивый родной дар казался колючим и холодным, а ожесточенность во взгляде Эдвина меня пугала. - Нам нужно готовиться, - твердо заключил он.

Ты не сказал, как Орден отнесся к принесенным тобойамулетам, - напомнила я.

Я рассказал о неудачах с серьезными артефактами. Главныйинквизитор провинции знает, что длительное целительство, длительная защита от ядов - очень сложные и хрупкие заклинания. Очень трудоемкое плетение. Он даже мне посочувствовал, - усмехнулся Эдвин, - и сказал, что понимает желание испытать успех после столь длительной полосы трудностей.

А магистр Лейод всегда сам принимает у тебя работу? –явная заинтересованность мага, которого Серпинар считал своим другом, настораживала.

Чаще всего, - кивнул Эдвин, вставая.

Почему?

Вдруг подумалось, что Орден всегда следил за Эдвином, и страх проявился в голосе.

Это связано не со мной, а с артефактами, - верно

истолковал он мое беспокойство. - Магистр боится, что хорошие артефакты пройдут мимо его глаз. Он честно распределяет вещи по потребностям. Почемуто он и его любимчики - всегда в числе самых нуждающихся, - усмехнулся он, пожал плечами, придерживая для меня дверь.

Артефакторов мало. И в обозримом будущем их станет ещеменьше. Поэтому магистр Лейод даже обрадовался, когда я привез много довольно простых вещей. Они не так престижны, но, в конечном счете, выгодней Ордену, чем серьезные, действительно сложные в исполнении вещи.

Не понимаю, почему артефакторов станет мало, - яспустилась за Эдвином в подвал, подошла к двери в нашу тренировочную. - Учить некому?

И это тоже. Учить некому, учить некого, потому что даровдолжной силы мало, а истощаться полностью ради создания слабого артефакта никто не хочет. Но, главное, знания теряются, - невозмутимо пояснил он. - Эльфов больше нет. Их магия считается неугодной Единому, поскольку заклинания черпают силу не из молитв ему.

И все же ею активно пользуются. Даже Серпинар. Всегдадумала, что Орден скоро найдет какое-нибудь красивое объяснение и узаконит ее, - призналась я.