Северный волк (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 45

Гордеца задевало, что слабость видели. Боясь оскорбить его, более явных попыток помочь не предпринимала.

Вести светскую беседу не могла, он тоже уделял больше внимания еде, чем болтовне. Его движения были медленными, выверенными. Наблюдая за ним, гнала жуткие мысли о том, что в случае провала Эдвин больше не увидит даже ложки, которую подносит ко рту. Он, конечно, храбрился, но думал, несомненно, о том же.

Прикрыв пальцами рот, пыталась не всхлипывать. Слезы беззвучно стекали по щекам, и я думала, он считает мое молчание результатом истощенности резерва.

Его теплая ладонь легла мне на запястье. Я вздрогнула от неожиданности, глянула на Эдвина.

— Не плачь, - тихо попросил он, не поднимая на меня незрячих глаз. - Мы ведь еще не проиграли.

Он был совершенно прав. Я слишком рано поддалась чувствам. В который раз восхитившись силой духа Эдвина, поняла, что мы справимся.

Так или иначе. Чего бы это ни стоило.

К сожалению, нестабильность и изменчивость заклинания слепоты оказалась не единственной плохой новостью. Снимать скрывающие дар амулеты было рано, несмотря на то, что мы завладели картой даров.

Карта оказалась большой деревянной складной доской. Внутреннюю поверхность основной части и двух створок украшала резьба. Рельефная, довольно подробная карта королевства и двух северных островов.

Столица и главные города провинций светились без какихлибо видимых источников света. Красивое радужное сияние оттеняли темно-серые пятна мест нонраффиен. Разноцветные одиночные огоньки рассыпались по всей стране.

Обрати внимание на рубины и сапфиры в углах, - виконтпровел над картой рукой. Огоньки, откликаясь на его дар, засияли чуть ярче.

Кажется, изначально их здесь не было, - скептическиеосматривая крупные камни, заключила я.

Верно. Их потом вставил Серпинар, чтобы иметьвозможность пользоваться картой в отъезде.

И об этом ты говоришь только сейчас? - возмутилась я. - Я не знал, с какой целью их вставили, - резко ответил Эдвин. - А когда начал исследовать, попал в ловушку. - Извини, - я тихо попросила прощения, про себя отметив, что последнее время это приходилось делать слишком часто. Он неопределенно покачал головой, нахмурился. Лишние обиды нам были ни к чему. Обойдя низкий чайный столик, на котором лежала карта, села рядом с Эдвином. Взяла его за руку. Золотой дар откликнулся теплом, но виконт ко мне не повернулся.

Не сердись, - мягко попросила я. - Я надеялась, что можноснять амулеты, что увижу твой дар. Мне его не хватает.

Я тоже жалею, что плохо чувствую твою магию.

Он улыбнулся, поднял правую руку, осторожно приблизил к моей щеке. Бережно направив его движение, прижала мягкую сухую ладонь своей. Закрыла глаза и наслаждалась сиянием родного дара. Странно, но создалось впечатление, что Эдвин старался чувствовать меня, открывался, тянулся ко мне, как никогда прежде. От этого я ощущала золото его дара и влечение, взаимодействие моей магии с ним лучше, значительно полней. Радуясь этому наблюдению, открывать глаза не спешила.

Эдвин ласково погладил большим пальцем скулу. Долгожданный и нежный поцелуй всколыхнул дары разноцветными блестками. Никогда прежде не замечала подобного.

Мой страстный ответ разлетелся красными всполохами, завихрил магию, переплел. Когда моя ладонь легла на грудь Эдвину, его дар откликнулся предвкушением и пробудил во мне исследовательский азарт. Я не открывала глаз, покусывая мочку его уха, медленно расстегивая пуговицы мантии, легко проводя ногтями по коже.

Голова кружилась от томления, дары переливались всевозможными цветами, прикосновения порождали спиральки, поцелуи - всплески. Сложно было представить, каким многогранным стало бы наслаждение без амулетов, если бледные отголоски магии так помрачали разум.

Диван оказался нам узок. Прерваться, чтобы дойти до спальни, было немыслимо. Толстый ковер приятно щекотал спину, пальцы утопали в длинном ворсе. Я не открывала глаза, целиком отдавшись ощущениям, полностью доверившись Эдвину. Он был необыкновенно прозорлив, предугадывая малейшее желание, с жадностью ловил каждый отклик. Я отплачивала тем же, наслаждаясь его открытостью и необычайной отзывчивостью.

Прохладный аромат духов, жар тел, совершенное слияние даров на вершине… Такого восторга я прежде никогда не испытывала. Судя по всему, Эдвин тоже.

Непередаваемая восхитительная гармония…

Опустившись вместе с ним на ковер, почувствовав, как Эдвин укрыл нас мантией, не находила слов, чтобы выразить захлестывающие меня эмоции.

Страстное влечение или любовь… Подобные слова слишком бледны и банальны, даже оскорбительны для нашего всепоглощающего чувства. Всем естеством ощущая отклик золотого дара, поняла, что оно и не нуждалось в определении. Общее дыхание, одно на двоих сердцебиение, разделенное пополам сладостное утомление.

Одни на двоих стремления и одна судьба.

Только это было важно. Только это имело значение.

Я проснулась в его руках на том же ковре. Коболы принесли подушки и огромное пушистое одеяло. Эдвин заботливо укрыл меня, устроил на подушке и спал, уткнувшись лицом в мои волосы.

Могла поклясться, что времени прошло немного, но мой резерв был полон и сверкал накопленной магией. Закрыв глаза и прислушавшись к дару Эдвина, чувствовала, что и его резерв восстановился полностью. Амулет с агатом ровными волнами отдавал волшебство, а проклятие Серпинара казалось сгустком тумана, венчающим голову.

Я уже видела это заклинание другим, ярким и четким переплетением скрученных в жгут серых, отливающих сталью волокон. Когда оно ранило наиболее сильно, видела длинные шипы, впивающиеся в глаза Эдвина. Жуткое зрелище. Вздрогнула из-за воспоминания, любимый во сне чуть сильней прижал меня к себе. Я сделала глубокий вдох и постаралась думать о хорошем. Эльфийской целительнице удалось избавить кого-то от проклятия. Значит, решение у этой загадки все же было.

Ровное дыхание Эдвина убаюкивало, тепло объятий успокаивало, но я знала, что лечащий амулет не вечный. И понимала цену бездействия сейчас, когда резервы полны, а связь даров так сильна.

Осторожно повернувшись к Эдвину лицом, прошептала его имя, поцеловала чувственно полные губы. Мой волк просыпался медленно, вначале сонно, но потом бодрей отвечая на ласку.

Ты умеешь будить так, чтобы любое утро становилосьдобрым, - улыбнулся он.

У тебя научилась, - ответила я и, забывшись, привычнымдвижением отодвинула пряди с его лица.

Заклятие Серпинара пронзило руку острой, злой болью. От благостной неги не осталось и следа, остатки сна испарились. Им на смену пришли решимость и уверенность в том, что времени больше терять нельзя.

Магией, как и всегда, занялись в кабинете. Эта комната лучше всех была защищена от вмешательства извне. Эдвин както сравнил кабинет с мантией Ордена и заодно прояснил давно терзавшее меня противоречие. Все не могла взять в толк, почему человек, ненавидящий инквизицию не меньше меня, носит одежду с эмблемой и отличительными знаками Ордена даже дома.

Ответ оказался логичным и практичным. Выяснилось, что ткань мантии пронизывают зачарованные нити, удерживающие тепло зимой и обеспечивающие приятную прохладу в жару. Благодаря этим чарам, мягкая удобная одежда также частично защищала от атакующих заклятий и неконтролируемых всплесков волшебства в случае сбоя во время создания артефакта. Со времен войны с эльфами мантии наделяли способностью частично гасить магию принуждения или очарования.

Конечно, такой метод не был совершенным, но натолкнул прадеда Эдвина, тоже артефактора, на интересные мысли. Поскольку во время создания артефакта магические потоки и сам мастер наиболее уязвимы, под обоями в кабинете натянули особую сетку, ограждающую комнату от внешнего воздействия.

Поэтому птицы Серпинара не могли помешать.

Эдвин направился к центральному столу, я чуть замешкалась в коридоре. С нарастающим волнением следила за тем, как из кабинета выходит последний кобол. Глиняные человечки выстроились передо мной в коридоре, старшая женщина спросила, не будет ли каких особенных указаний. Я не придумала ничего лучше, чем строжайше запретить коболам входить в кабинет. Они и без приказа не осмелились бы и обиделись из-за ненужного напоминания.