Зов пустоты - Шаттам Максим - Страница 16

– А если завтра двое из них перережут полквартала во имя собственных убеждений?

Марк скривился.

– Такой риск есть… Но не забывайте, мы защищаем демократию. Мы живем в свободной стране, где каждый имеет право отстаивать собственные религиозные убеждения, в том числе и радикальные, до тех пор пока не начнет непосредственно призывать к насилию. Нет, все-таки почему мы должны сажать в тюрьму этих парней, но оставлять на свободе тех, кто проповедует самое радикальное христианство? Тех, кто хочет запретить противозачаточные таблетки, аборты, выступает против гей-браков, тех, кто чуть что кричит, что готов ехать в Сирию и бороться против Исламского государства… Радикалами могут быть сторонники всех религий. Мы живем в демократической стране и имеем право на собственные убеждения до тех пор, пока не начинаем призывать к ненависти и насилию.

– Обстоятельства таковы, что у нас есть все основания опасаться этих шестерых бойцов.

– Вот почему мы приглядываем за ними, как можем, пусть даже и не идеально – денег-то нет. Если мы арестуем их превентивно, будьте уверены, от этого станет только хуже: эти шестеро станут во все горло вопить про диктатуру, притеснение религии, про то, что они ничего не сделали, что их изолировали от общества за одни лишь религиозные убеждения, и в силу отсутствия у нас действительно веских улик они даже будут не совсем не правы. Сами подумайте, какое влияние подобные события могут оказать на маргинальных представителей молодежи: это наверняка толкнет их к радикализму… В умелых руках подобная ситуация позволит привлечь раз в десять больше сторонников, чем мы видим сейчас перед собой. Мудрые вербовщики будут использовать ее, чтобы доказать, что Франция – насквозь прогнившая страна, враждебно настроенная по отношению к исламу, бросающая в тюрьму мусульман, ближе всех подошедших к пути, который завещал Пророк, и так далее… Нет уж, поверьте мне, если мы выберем самое простое решение, то, скорее всего, крупно проиграем.

– И значит, пусть они гуляют на свободе, а вы просто будете за ними присматривать?

Таллек пожал плечами.

– Мы делаем все, что в наших силах. Никто не говорит, что у демократии нет своих проблем и недостатков. И наши нынешние враги ловко их используют. Но я хочу кое-что прояснить. Здесь их шестеро. Вполне вероятно, что трое или четверо из этих паршивцев нашли в религии духовное убежище, семью, – но она не изменила их радикально и они никогда не станут реальной угрозой. Возможно даже, они, наоборот, никогда не обратятся к преступности, и в конечном итоге общество от этого только выиграет. Но для нас важно понять, кто среди них настоящий радикал. Кто готов – или скоро будет готов – перейти от слов к действию. А если мы посадим всех шестерых, то своими руками создадим банду из шести радикалов.

– Хорошо, а при чем тут Лоран Брак?

– Это вы мне скажите. Связана ли его смерть со всем этим? С его знакомыми из криминального мира?

– А если да, то кем он был? – тут же продолжила Лудивина. – Пусть и паршивой, но все же безобидной овцой или безжалостным волком?

Марк Таллек живо повернулся к ней.

– Вы все верно поняли. Я хочу знать, не стояла ли за ним какая-то сеть и не скрывается ли за его смертью что-то куда более масштабное.

Бойцы под мостом закончили тренировку, обменялись рукопожатиями и опустились на колени, чтобы помолиться.

За три дня рабочая группа в составе Гильема, Сеньона и Лудивины сумела «собрать окружение» Лорана Брака: составить разветвленную схему людей, с которыми погибший и его семья более или менее регулярно контактировали, и в общих чертах разобраться, что это были за отношения в каждом конкретном случае. Созданная за столь короткое время схема была поверхностной, неполной и, вполне возможно, содержала ошибки, но нужна была хоть какая-то отправная точка.

К большому сожалению Лудивины, Бригада по борьбе с наркотиками не обнаружил ничего, связанного с Браком или его близкими: никто из бригады также ничего не знал о жертве.

АКБ, обрабатывавшая зону, где было обнаружено тело, тоже ничем не смогла помочь: в окрестностях не оказалось ни единой камеры наблюдения. В свою очередь, Сеньон проанализировал доходы Брака по зарплатным ведомостям, которые предоставила компания, где тот работал, и пришел к выводу, что эти доходы вполне соответствовали скромному образу жизни семьи.

Наиболее удобным средством для того, чтобы составить общее представление о круге общения жертвы, как всегда, была проверка телефонных разговоров. Все номера внесли в программу Analyst Notebook, которую Гильем использовал для сопоставления сотен, а порой и тысяч разных элементов, всплывавших в ходе расследования каждого дела. В программу можно было внести все: имена, телефоны, номера машин, так что получалась целая база данных по конкретному расследованию. Если между какими-то двумя элементами в базе имелось хоть какое-то сходство, программа сразу же об этом сообщала – а человек такое сходство мог и пропустить, особенно когда речь шла о десятках тысяч цифр, к примеру о телефонных номерах, по которым несколько подозреваемых звонили на протяжении многих месяцев.

Анализ входящих и исходящих звонков Лорана Брака, их геолокации, а также его трудового графика, предоставленного работодателем, позволил составить более точное представление о том, каким он был человеком. Явно работящим. Пунктуальным и уважающим других людей. Большинство его сообщений были адресованы жене, начальнику и клиентам. В целом из его телефонных разговоров и эсэмэс не удалось извлечь почти ничего интересного. Всего пара звонков абонентам, которых жандармы сочли его друзьями, – получалось, что друзей у него было совсем немного. Не нашлось и никаких подтверждений того, что он бывал хоть где-то помимо работы и дома.

Тогда Лудивина предположила, что он мог иметь второй, незарегистрированный телефонный номер, работающий по карточкам предоплаты. Был всего один способ проверить эту гипотезу: провести полный обыск в доме Брака, рискуя окончательно восстановить против себя вдову и привлечь внимание всех, кто мог тайно наблюдать за квартирой. Лудивине не хотелось идти на такие меры, особенно ввиду того, что они вряд ли могли что-то там найти.

– Давайте я проверю, не было ли у наших служб ловца IMSI в том районе, вдруг что обнаружится, – предложил Марк Таллек.

– Ловца чего? – переспросил Сеньон.

– Это система, которую устанавливают в машине и которая работает как обычный ретранслятор, собирая все данные с мобильных телефонов в районе, где находится. Удобно, если нужно взять след подозреваемого, у которого есть зарегистрированный телефон, или если нужно следить за ним в режиме реального времени. К тому же если сопоставить данные, полученные системой, можно собрать разную дополнительную информацию – например, об использовании предоплаченного телефона, официально не зарегистрированного на имя подозреваемого.

Но после проверки Марк Таллек сообщил, что в районе, где жил Брак, не работало ни одной подобной системы.

Лудивина не получила разрешения на анализ всех образцов ДНК, собранных на месте преступления, но кое-чего ей все же удалось добиться: телефон вдовы поставили на прослушку. Национальная платформа перехвата данных в судебных целях занималась централизацией всех запросов на прослушивание, а затем выступала в качестве посредника между телефонными операторами и следователями. В полиции и жандармерии НППД чаще всего вызывала насмешку – но порой и тревогу. С момента создания платформы в ней то и дело возникали сбои, но всех беспокоило даже не это: многие недоумевали, почему прослушиванием телефонных разговоров граждан Франции не руководит и не занимается непосредственно судебная администрация? Почему в центре всей системы прослушивания стоит частная компания «Талес», один из крупнейших в стране поставщиков оружия?

К счастью, на этот раз система сработала как надо: чтобы прослушивать звонки и перехватывать эсэмэс в реальном времени, с компьютера, достаточно было подключиться к системе по полицейскому удостоверению. Правда, Лудивине быстро пришлось признать, что прослушка ничего им не даст. Малика Брак много говорила по телефону со своей семьей. Она не понимала, почему Лоран умер. Кроме того, она звонила нескольким мужчинам из своего квартала, задавала вопросы, просила, чтобы они помогли ей во всем разобраться, но никто не знал, что ей сказать, кроме того, что такова была воля Аллаха и что эту волю следует уважать. Большинство собеседников Малики посещали мечеть, в которую ходил Лоран Брак, – особо ничем не примечательное место. И Брак, и его жена явно были очень религиозны, и ничто не указывало на их связь с оборотом наркотиков.