Ликвидация последствий отстрела негодяев - Головачев Василий - Страница 5
- Предыдущая
- 5/14
- Следующая
– Но он провалил программу приватизации госкорпораций, – нахмурился Эзра.
– Это можно засчитать ему в плюс. Мы подсуетились и поставили во главе самых крупных госструктур, таких как «Роснефть» и «Ростех», своих людей. Да что я вам рассказываю, вы и сами всё знаете.
– Однако ваша креатура тоже не без греха, – брюзгливо заметил Ван-Янг. – Он успел засветиться со своей оборотистой супругой в скандале с использованием суперджета для доставки собак на международные выставки. Имеет замок в Австрии, который не по карману рядовому чиновнику, роскошные апартаменты в элитном доме в центре Лондона, рядом со зданием парламента. Хоромы в так называемой сталинской высотке на Котельнической набережной, также приобретённые со скандальчиком. Усадьба в посёлке Заречье, рядом со Сколковом, не хуже, чем у нашего провалившегося резидента Лавецкого. Выстроена на базе отдыха широко известного в России секретаря ЦК КПСС Суслова. Двести миллионов долларов, семь с половиной гектаров роскошного парка. Не слишком ли вызывающе для нищего русского народа?
– Этим сейчас никого не удивишь, – буркнул Эзра. – Такие усадьбы имеют все «новые русские», могу назвать сотни имён.
– Тем не менее его недаром считают одним из творцов экономического кризиса в России. Главному резиденту следует вести себя скромнее и незаметнее.
– Ну, а ваша кандидатура скромнее?
– Уверен, что он является идеальной фигурой: советник президента по науке и внедрению западных стандартов образования господин Фурсенков.
Губы присутствующих изогнулись не то чтобы с издёвкой, но с неодобрением. Несмотря на то что Фурсенков вместе с ещё одним «оптимизатором образования», ставшим владыкой Сбербанка, практически убили классное (не без огрехов, но безусловно высокогуманное) советское образование введением ЕГЭ, этого функционера в среде магистров Бильдербергского клуба не уважали за подчёркнутое пренебрежение к ЛГБТ-сообществам, при том что он сам был приверженцем нетрадиционных сексуальных отношений.
– Даже обсуждать не хочу, – сказал Эзра. – Это далеко не идеальная фигура, к тому же не имеющая надлежащего доступа к государственным тайнам. А недавно он практически восстал против президента, заявив о реорганизации Российского фонда фундаментальных исследований, чтобы распилить миллиарды фонда, выделяемые Минфином. Прекращение финансирования уже вызвало грандиозный скандал! Фурсенков себя засветил.
– Зато у него классные связи с другими фондами…
– Подождите, Ульрих, – перебил главного поводыря Клуба Фрик. – Давайте выслушаем остальных. Кардинал?
Глава римского католического дома расправил на груди белую, атласную, с позолотой, мантию.
– Фрейлихман.
Эзра Хаус поморщился, но промолчал.
Речь зашла о президенте Сбербанка России, получившем эту должность в заслуги перед правительством за участие в начале девяностых в развале страны.
– Умён, хитёр, нагл, исключительно креативен, – продолжил Пьяцци, не услышав от коллеги ни возражений, ни похвал в пользу его кандидатуры. – Близок к президенту, друг премьера, отличные связи. Умеет работать тихо и результативно. С первого раза его предложение приватизировать Сбербанк не получило одобрения общественности, он запустил его ещё несколько раз и практически близок к осуществлению замысла, что даёт нам дополнительный рычаг влияния на класс управленцев России. Имеет не одну базу, так сказать, если говорить о виллах и усадьбах, которые пока не засвечены, так как записаны на родственников друзей-олигархов.
Хаус не выдержал:
– Фрейлихман тоже последнее время не молчит. Пригрозил во всеуслышание «убить» в школах и вузах экзамены. Под предлогом, что их все боятся. Такое вслух говорить нельзя.
– Господин Озокхан?
– Ну… не знаю, – с сомнением произнёс турок. – Он безусловно умён…
– Я не спрашиваю ваше мнение о кандидатуре Доменика. Ваше предложение?
– Манкуртов, – вызывающе выпрямился Озокхан.
Присутствующие обменялись взглядами.
Манкуртов Эвелин Денисович был министром промышленности и торговли России и по данным соцопросов имел очень большой вес в правительстве, не уступающий даже политическому весу самого премьер-министра. В «спящего» он превратился ещё семь лет назад, проявив себя как полезный и грамотный лоббист либеральных идей, за что и был назначен главой Минпромторга. Оценщики Бильдербергского клуба обратили на него внимание не зря, и ещё в две тысячи пятнадцатом году этот лысоватый, но симпатичный господин с хриплым голосом пропойцы был запрограммирован во время отдыха в Неаполе и стал «спящим резервистом», претендующим на роль главного резидента. Поговаривали, что именно он посоветовал президенту Турции обратиться к России с просьбой продать зенитно-ракетную систему С-400. Однако мало кто знал, что работал Манкуртов не только на российский промышленно-финансовый комплекс, но и на турецкую разведку, главой которой и являлся Озокхан.
– Он исключительно перспективен, – добавил турок. – Возможно даже, что он станет очередным президентом России. Чего стоит только его последняя инициатива вывести пиво из категории алкогольных напитков. Нам дают в руки мощный инструмент для воздействия на народ России и превращения его в стадо!
– Но и Манкуртов тоже не избежал ошибок, – осторожно заметил Ван-Янг. – То и дело общественность будоражат его псевдобарские замашки. То он останавливается в люксовом отеле Шанхая, стоимость номера в котором за сутки – более двадцати двух тысяч долларов – превышает в два раза двухгодичную зарплату среднестатистического россиянина, то делает себе в офисной башне «Москва-Сити» персональный подъёмник стоимостью чуть ли не в десять миллионов долларов. Ведёт к этому лифту специальный подземный вход, к которому его подвозит служебный люксовый седан «Аурус». Мы в Европе ведём себя намного скромнее.
– Наглость и беспринципность – второе счастье, – изрёк Эзра Хаус со своей устрашающей улыбкой, – как говорят сами русские. Мне он тоже нравится. Пожалуй, я за него проголосую. А как он одевается – закачаешься! У него отменный вкус. Иногда я завидую его успеху у дам. Говорят, в Москве у Манкуртова свой подпольный развлекательный центр, где он встречается с девушками.
На губах членов Большой Пятёрки снова замелькали улыбки. Никто из них не запрещал себе жить красиво, не считая связи с женщинами или мужчинами предосудительными.
Фрик не разбирался в интонациях человеческих особей, да и к юмору относился специфически, считая его попытками спровоцировать неадекватную реакцию оппонента. Но к словам заместителя главы ЦРУ отнёсся с пониманием. Он знал, что Манкуртов, как и недавно получивший срок министр открытого правительства России Абызов, считался таким же любителем понтов и дорогих вещей, и гардеробная у него была покруче, нежели у широко известного российского шоумена и скандалиста Фила Киркорова. По заверениям экспертов и наблюдателей за поведением инциаторов беспорядков в России, Манкуртов с подчёркнутым пафосом носил дорогие костюмы от Бриони и Франческо Смальто (средняя стоимость около пятисот тысяч рублей), а на заседания правительства приходил с портфелем от Луи Вюиттон по цене небольшой однокомнатной квартиры где-нибудь в Германии.
Впрочем, для Фрика эти выбрыки министра не имели особого значения. Он считал, что у каждой человеческой особи есть свои тараканы в голове (как и у родичей-миррахцев), главное, чтобы они исполняли возложенные на них обязанности и добивались цели. Для России эта цель звучала так: «реализация ползучей цветной революции с целью перехвата управления государством». Уже была известна примерная дата климатической катастрофы – две тысячи сороковой год, в результате которой на планете могла сохраниться только территория России, и надо было за оставшееся до Апокалипсиса время иметь этот плацдарм для выживания в своих руках.
– Итак, господа магистры, – сказал Фрик, – двое – за кандидатуру Манкуртова. Есть возражения?
– Он чересчур любит комфорт, – осуждающе сказал Пьяцци.
– Вы против, Доменик?
- Предыдущая
- 5/14
- Следующая