Ещё раз (СИ) - Дронт Николай - Страница 24

Маузер разбирать не стал, без инструкции не решился. Вдруг лишние запчасти останутся? Да и видно, что смазан он основательно. Наган разобрал, как смог. Револьвер всё же проще пистолета. "Масло ружейное консервационное" мне в помощь, смазал всё, что смог. Пусть будущий с расконсервацией сам морочится. В принципе, оружие готово к закладке, надо бы только найти герметичную коробку под маузер.

В военкомате, допризывники, в одних трусах, вновь построились шеренгой перед комиссией. Правда, сейчас ребят мало, меньше десятка человек. Наша четвёрка в полном составе стоит последней, остальных не знаю, по разговорам тоже "психи". Перед нами, за столом сидят люди в белых халатах. Один из них, судя по всему, большой начальник. Погонов на форме под халатом не видно, но чувствуется — его слово решающее. По каждому человеку ему подают папку, озвучивают короткую справку, которая редко дослушивается до конца. Мне кажется, уже всё решено, сейчас исполняется простая формальность, своего рода ритуал.

Вскоре очередь дошла до нас. Начальнику подсунули очередную папку и врач начал пояснять: "Эпилептик…" Занятой человек отмахнулся и подписал бумагу. Потом стали рассказывать про меня: "Наблюдается с 10 лет, после попадания под грузовик…" Я тоже не удостоился внимания, резолюцию наложили, даже не взглянув.

С Севой получилось значительно хуже. Начальник пробежал глазами сопроводительную бумагу и, не слушая комментария, начал листать папку. Его лицо выразило крайнюю степень недовольства.

— Симулянт! — раздражённо констатировал он. — А 18 уже давно исполнилось. Выдать ему под расписку повестку, и чтобы через три дня он был на сборном пункте. Я лично проконтролирую!

На Всеволода стало больно смотреть. За три дня трудно найти новую отмазку от армии. Парень отчётливо начал понимать, что идея симульнуть была не столь хороша. Но на него уже не смотрят, внимание комиссии переключилось на Лёшу.

— Зачем ему дали отсрочку? Ладно. Пусть год понаблюдается, но в следующий раз не тяните резину, сразу готовьте документы на снятие с воинского учёта.

Что с Лёшкой такое? Почему ему хотят дать белый билет?

Вообще, мы трое с Севой не подружились. Между собой — да, а он ещё в больнице постоянно намекал на собственную одарённость и на то, что мы психи. Однако парень попал, как кур в ощип. Я ему посоветовал:

— Ты на сборном пункте постарайся сразу козырнуть умением рисовать. Попадёшь в часть, пристроишься при штабе, будешь рисовать стенгазеты, плакаты, оформлять всякие стенды.

— Бутылку коньяка или ещё чего такого крепкого и дорогого возьми, — вмешался Санёк, — сам не пей, постарайся подсунуть тому, кто распределять будет. Возьмёшь две — вторую отдай старшему по команде, который будет везти вас в часть.

— Что вы советуете? — фыркнул Всеволод. — Сами не служили, а туда же…

— Не хочешь — не слушай, — обиделся за нас Лёша. — Пошли ребята. Время ещё на него терять…

И мы пошли, насильно мил не будешь.

Когда вышли из военкомата, Лёша рассказал, что у него неприятность. Он принёс справку из нашей больницы в ПТУ, надо же отчитаться, почему на учёбу не ходил. Так тот мужик, который раньше ребят на завод вербовал, сказал, что с проблемами в голове людей туда не берут:

— У нас производство сложное, даже молоко за вредность дают. Работа интенсивная. Вдруг ты в обморок упадёшь? И сам в больнице окажешься, и производство остановишь, и план всему цеху сорвёшь. Мне по шапке дадут. Уволить тебя может и не уволят, но отношение будет такое, что сам сбежишь. Ведь если плана ты давать не можешь, то зачем на предприятии нужен? И тебе самому, без заработка, каково будет? Теперь решай — оно тебе надо?

— Лёш, у тебя что? Что-то серьёзное, раз с воинского учёта снимают? — поинтересовался я.

— Сам не знаю. Говорят, какая-то гадость у меня там. Я не понял — не то опухоль, не то ещё что. А резать врачи не хотят, боятся.

— Хреново…

— Не то слово!

— Светка знает?

— Угу. Она любит меня и жалеет. Сказала: "Как мне 18 стукнет, сразу заявление в ЗАГС подадим."

— А ты?

— Что я? Ответил: "Вдруг помру?" Она прижалась и заявила: "Зато мне от тебя ребёночек останется." Люблю я её очень.

— Да… Мне даже сказать нечего.

— Что тут скажешь?

— Тоже верно. А если не на завод, тогда куда устроишься?

— В НИИ какой-нибудь. Денег там маловато платят, зато и работать значительно легче. Заработать я и халтуркой могу, но на заводе семейную общагу дают.

— Вам что, разве жить негде?

— С моей матерью можно, но не хочется. Комнату снимать — дороговато. У них квартира в Ногинске двухкомнатная, меняется только на комнату в московской коммуналке. И как нам с её матерью жить в одной комнате?

— Да, не вариант.

— Вот! И каждый день на работу из Ногинска не наездишься. Электричка в одну сторону больше полутора часов идёт.

— Лёш, хочешь я у своего бати про работу спрошу? Он что-то говорил про малосемейки. Я к нему в гости хочу напроситься, может сведу вас?

— Давай! Малосемейка, это вообще тема! Если пообещают дать через пару лет, мы и комнату пока поснимаем.

— Выясню, обязательно.

— Должен буду.

— Брось.

Саша идёт, тоже грустноватый. Сообщает:

— Я на гулянки пока не ходок, при бригаде пристроился. Обещали на фарцу взять. И Верка не придёт — разбежались мы с ней.

— Что случилось? — удивился Лёша.

Тут парень нам и нажаловался. Вначале всё было хорошо. Пока гуляли, девушка рассказала, что Нине мы не понравились, потому что психи. А Вера понимает, что Саша не виноват в свой эпилепсии. Опять же, мы не пьём — бутылка вина на шестерых за вечер, это ничего. Потом парочка пришла к парню домой, потом… Словом, выяснилось, что Вера уже была с другим до Саши. Вот он и возмущается:

— Я думал — она целка, а она уже непонятно сколько раз…

— Сань, погоди, — остановил я парня. — Скажи честно, ты хотел на ней жениться?

— Нет, конечно!

— А чего тогда ругаешься?

— Верка могла мне вначале сказать.

— Что именно? И как? "Очень рада познакомиться. Меня зовут Вера. Я уже спала с мальчиком." Так?

— Нет. Но сказать могла бы. Тогда бы всё было по-другому.

— То есть, если бы ты знал, то не стал бы Веру приглашать к себе на ночь?

— Стал бы, конечно, но…

В общем, куда-то совсем не туда разговор пошёл, а я никогда не мечтал становиться психоаналитиком или консультантом по вопросам семьи и брака. Лёша пообещал выяснить у своей милой, как всё было с точки зрения Веры, но я ему сказал, что мне оно не особо интересно. Одно дело помочь хорошим людям, другое разбираться, зачем и почему парень с девчонкой вдруг взяли, да и разошлись. Глупо и не правильно мне было лезть в их отношения. Сами взрослые, без меня разберутся.

Сегодня же вечером зашёл к бате домой. Подарил Кольке полную монетницу, чем укрепил его мнение о необходимости иметь в родне такого брата, как я. Тайком от своих, он быстро выщелкнул из ячеек все монеты, пересчитал и заправил обратно. Судя по мечтательным взорам, Колян точно знает, куда эту мелочь пристроить.

Я рассказал отцу о предстоящем замужестве мамы. Не то, что ему было приятно об этом слышать, но информацию он принял. Второе дело, вопрос о работе для Лёши, был решён моментально, звонком начальнику цеха. Лёша же после ПТУ, с третьим разрядом. Такому в цеху самое место у электриков, а что армию не забирают, так даже хорошо. Семейную общагу завод даёт сразу, а вот с малосемейкой придётся ждать лет несколько. Мой третий вопрос тоже не вызвал затруднений. Батя позвонил знакомому, тот дал телефон своего знакомого, полчаса и я имел на руках адрес человека, который может меня поднатаскать перед летней поездкой в альплагерь в Крыму.

Если у вас батя шьёт крутейшие рюкзаки, то его любят, ценят и уважают многие из тех, кто эти рюкзаки носит, а именно туристы, альпинисты, скалолазы и спелеологи. У каждой категории есть свои требования и пристрастия. Рюкзак туриста не очень удобен альпинисту, альпинистский — скалолазу, а уж спелеологу нужно что-то совсем особенное. А ведь есть ещё байдарочники… Вот именно потому моему родителю, не смогли отказать в просьбе и направили меня в подвал, где обитают настоящие скалолазы.