Мактуб. Ядовитый любовник - "Алекс Д" - Страница 6

Помню, как прижималась к маме, ощущая вибрации тепла, исходящие от нее, такой родной и любимой… запах ее тела: домашний сыр, молоко, специи, которыми она изрядно сдабривала кашу из нута. Она обнимала меня крепко-крепко, пока я размышляла о предсмертной агонии принца, в которой он обрел свое счастье.

– Что значит «умереть», мам? И почему принц все-таки не боялся смерти? Все боялись, кроме него… – тихо интересуюсь у матери я, заглядывая в ее небесные глаза, нервно теребя заплатки на старом одеяле. Вечерние посиделки с мамой всегда происходили в небольшой коморке, которую я искренне любила и называла своей комнатой, несмотря на то, что за тонкой стеной, воздвигнутой будто из картона, находилась спальня родителей. Наш дом считался очень неплохим убежищем по меркам Кемара, можно сказать, по сравнению с многими другими семьями, мы жили в достатке. – С небес не возвращаются?

– Да, милая, – мама поцеловала меня в макушку и нежно улыбнулась. – Но что бы ни случилось в людских судьбах, рано или поздно мы все оказываемся там.

– И встречаемся?

– Конечно, дорогая. Но ты не должна этого бояться. Ты будешь жить долго, моя Мина. В нашей стране грядут не самые лучшие времена, но ты ничего не должна бояться, слышишь? – обеспокоенный взгляд матери на миг пугает своей серьезностью и сосредоточенностью. – Помни, что я, папа, братья и сестры – мы всегда будем рядом с тобой. И в жизни, и на небесах. Наша связь нерушима и вечна. Будь храброй, Медина. Пообещай, что будешь сильной, несмотря ни на что, – тревога в небесных глазах матери нарастает, и их яркий цвет темнеет, будто затягиваясь грозовыми тучами. Мое сердце пускается вскачь от ее странных предостережений, которые, как оказалось, станут пророческими и повлекут за собой реальные трагические события.

– Обещаю, мамочка. Я буду самой бесстрашной девочкой в мире, – тесно прижавшись к материнской груди, засыпаю в ее ласковых и заботливых объятиях.

Детское воспоминание обрывается мощным звуком оглушительного выстрела. Ударная волна, сопровождающая вылетевшую из дула пистолета пулю, заставляет меня еще крепче сжать рукоять ствола двумя руками. Мгновение спустя, я наблюдаю в картонной мишени крошечную аккуратную дыру от сквозной пули, вдребезги разбившей призрачный образ моей прошлой жизни, кинолентой, прокрутившейся перед внутренним взором.

Сжимаю зубы, ощущая, как до боли сводит мышцы лица. С бушующим в груди остервенением поражаю следующую картонную цель и вновь не попадаю в ее эпицентр, обозначенный красной точкой.

Черт.

Тихо рыкнув, испытываю острое недовольство собой, и со всей дури жму на клавишу запуска тренировочно-стрелковой программы, оборудованной в этом небольшом помещении, расположенном под фундаментом дома, в котором я когда-то обрела новую семью.

Четырнадцать лет назад.

Мой приемный отец, будучи правой рукой главы отдела «Национальной безопасности» ЦРУ, подарил мне этот крошечный полигон на пятнадцатый день рождения – думаю, это помещение под домом всегда являлось его личным штабом, и он просто позволил мне проводить здесь время, которое я предпочитала отдавать поглощению новой информации, спортивным и стрелковым тренировкам. Обстановка в подземной базе так и располагает к работе: серые стены, парочка навороченных компьютеров, помогающих мне в быстром анализе собранной информации по объектам, небольшой «тир» с встроенной программой обучения, и старые тренажеры, на которых я периодически выпускаю свой пыл, ярость, злость, боль, отчаяние, заворачиваюсь в бронебойный кокон, тренируя силу воли и духа, чтобы никто и близко не подобрался к тому, что скрываю внутри.

Сколько себя помню, я всегда пыталась заполнить внутреннюю пробоину бесчисленным количеством дел, секций и занятий, спортом и своими планами по спасению мира. Но я недооценила всепоглощающую, горькую, разрастающуюся с каждым днем внутри бездну, образовавшуюся во мне в тот день, когда Аззамский теракт стер с лица земли крошечное поселение в Кемаре, оборвав сотни невинных жизней, уничтожив единственную в Аззаме мечеть, спалив дотла все жилые дома и мечты маленькой девочки, жаждущей однажды оказаться на страницах книги «Легенды Анмара».

Как глупо. Той маленькой мечтательницей была не я. Кто-то другой. Сегодня я – «оружие», неплохая ищейка, способная достать необходимую информацию из недр вулкана, кишащего иностранными агентами, шпионами и разведчиками, находящимися под подозрением у органов власти. Звучит круто, но на самом деле я не делаю ничего серьезного: играю роль поверхностной инстаграм-модели и бегаю по тусовкам, успевая прикреплять «жучки» и GPS-маячки на подозреваемых лиц, несущих угрозу моей стране. Навык по притяжению любого мужчины, отработан мною до совершенства, и, как правило, все мои задания сводятся к тому, что я должна очаровать объект, заговорить ему зубы, вступить с ним в близкий контакт, «пометить» его необходимым устройством и благополучно скрыться с горизонта.

– Запуск программы, – пространство моего мини-штаба, который я кратко назвала своим давно забытым арабским именем «Медина», наполняет механический женский голос. Сосредоточившись на команде, я про себя повторяю слова, отбивающие отмеренные мне секунды на подготовку, на каждый третий удар сердца: – Испытание начинается через одну, две…

Команду «три» я уже не слышу. Наушники не спасают от звуков, способных довести барабанные перепонки до кровотечения. Рывком достав пистолет из заднего кармана джинс, до хруста в костяшках пальцев сжимаю его рукоять, и без промедления и сомнений стреляю по постоянно перемещающимся перед моим взором мишеням, прекрасно понимая, что никакая сейчас это не тренировка. Это – моя агония. Я сбрасываю накопившееся за несколько месяцев напряжение самым доступным для себя способом, но никак не оттачиваю навык стрелкового мастерства.

Некоторые девушки бьют тарелки, срываются на всех подряд в тяжелые периоды жизни. Кто-то закрывается в своей комнате и рыдает над сопливыми мелодрамами Спаркса. А я просто прихожу сюда и предаюсь воспоминаниям… без конца прохожу стрелковую тренировку, стараясь побороть свой страх перед оружием. С этим я почти справилась. Есть у меня и другая особенность, фактически фобия, которую, победить невозможно, но о ней агенту ЦРУ вслух рассказать стыдно.

За каждым нажатием на спусковой крючок, следует волновая отдача от выстрелов, дрожь в пальцах и постоянные промахи становятся чаще. Проявлять слабость с оружием в руках – непозволительная роскошь для младшего агента.

– Пять целей из десяти. Процент вашей меткости – пятьдесят, – выносит свой приговор механический голос, и тяжело вздохнув, я вновь нажимаю на спусковой крючок, добивая последний патрон в магазине. Всего пятьдесят. Этого недостаточно. Я хочу быть готова к серьезным заданиям и устала от детских игр и постоянных глупых миссий, в которых мне отведена роль даже не второго, а третьего плана. Да, я еще молода и неопытна, но мне хотелось бы приносить серьезную пользу обществу, и возможно когда-нибудь… предотвратить страшные события, влекущие за собой гибель сотен невинных людей…

Мелкая агонизирующая дрожь пробирает до кончиков пальцев. Мне невыносимо вспоминать тот день, когда от нашего поселения остались крупицы пепла и пыли, со временем превратившиеся в пески Махруса… Четырнадцать лет назад Аззам перестал существовать, но я выжила.

Я хочу быть бесстрашной, как и обещала.

Но сейчас, я не более, чем кукла, вынужденная обновлять свой инстаграм красивыми и не всегда целомудренными фотографиями, которые должны создавать у общественности совершенно четкий образ поверхностной идиотки, как говорят в Нью-Йорке «юной светской львицы».

Красивая «приманка», поблескивающий фантик, несостоявшаяся актриса – кто я? Не знаю. Я и сама иногда теряюсь в гранях своей личности, изредка получая удовольствие над властью над мужчинами, заглядывающими мне в рот – спасибо психологическим техникам, которым обучили на службе и в тренировочных лагерях. Я давно не встречала того, кто был бы как минимум равен мне, а еще лучше – сильнее меня. Во всех смыслах: энергетически, ментально, интеллектуально, морально, физически… даже в роли роковой штучки в соблазнительных платьях я ощущаю свое внутреннее превосходство над большинством современных мужчин, половина из которых ударились в «радужный мир», а следующая четверть – являются слабыми тюфяками, или гламурными павлинами, считающими, что уровень мужественности и внутренней силы эквивалентен количеству нулей на их банковском счете. Деньги порой хороший показатель, не спорю, но, чтобы ввести меня в замешательство на задании, мне нужно куда больше. Глубже. И я сейчас не о том, что вы могли бы подумать. Лишь мужчина, обладающий звериной, и в то же время закованной в стальные доспехи энергетикой и некричащей абсолютной властью внутри, способен приручить меня и избежать моего пытливого «жучка». В общем, таких я на заданиях не встречала.