Бог-близнец (СИ) - Скребнёв Алексей - Страница 23

— Что-то новое?

— Да нет, всё тот же посыл анти-Религиозный.

Наконец они дошли. Одна из последних дверей на этаже. В конце лишь пожарная лестница с надписью «Выход» на зелёном плафоне. Павел достал увесистую звенящую связку ключей, выбрал нужный и открыл замок. Они вошли в просторное помещение, с двумя рядами трёхметровых стеллажей с книгами, большинство небольшого формата, с мягкими обложками, много брошюр. По центру помещения равномерно расставлены пять деревянных столов, за каждым могут разместиться по восемь человек. Центральный из них заставлен книгами, собранными Павлом по стопкам.

— Добро пожаловать на мою работу. Бери вот ту стопку, я закладками отметил, что тебе стоит прочитать, остальное я пока изучу сам.

***

Марк уже на взводе. Вечер, а испанцев нет.

— Это ты виновата. Что мы будем с ней делать?

— Не знаю.

Афина сидит метрах в двадцати на скамейке, ближайшей ко входу в парк. Всё смотрит родителей. Еще только пять часов, время есть.

— Ты же понимаешь, что у нас никаких документов нет. Нас в полицию могут забрать!

— Тише, не надо, чтобы девочка слышала.

— Да мне всё равно! — он уже повысил голос.

— Марк, сходи уже перекури, успокойся.

— Сама иди! Ты, — он уже стал тяжелее дышать. — ставишь под угрозу наше паломничество. Наше. Ради наших детей. Нас.

Марк сжал кулаки, махнул рукой и пошёл куда-то вглубь парка. Фрида пошла к девочке.

— Ты как, малышка?

Та обняла женщину и зарылась лицом в рубашку.

— Не волнуйся, они приедут. Не сегодня, так завтра.

— А если с ними что-то случилось.

— Всё нормально. Давай так, ты сидишь здесь, а я схожу и куплю мороженое. А то жарко так.

Девочка слегка улыбнулась и кивнула.

— А потом я приду и будем вместе ждать твоих родителей.

***

Уже почти восемь утра. Скоро сюда, в БГУ, придёт Екатерина, а через полчаса за Ксением подъедет машина от администрации, чтобы отвезти на вокзал. Ему остаётся передать приготовленное письмо.

Ксений сидит на одной из скамеек, что идут вдоль широкой брусчатой дороги, ведущей к крыльцу университета. Курить преподавателям здесь, где ходят студенты, негласно запрещено, но сейчас ещё слишком рано, первые пары начнутся в девять часов. Солнце начинает выглядывать из-за ближайших многоэтажек, согревает свежий майский воздух. Как приятно затянуться сейчас сигаретой.

Не успел Киреев докурить, как увидел Екатерину Буш. Свой чёрный деловой костюм (длинная узкая юбка, пиджак с золотой брошкой в форме перышка) она, кажется, никогда не сменит. Словно актёр среднесортного сериала, его подруга и начальница, ходит на работу всё время в одном и том же. Она сразу заметила Ксения и подошла.

— Я думала, ты сегодня уедешь.

— Да, буквально через пять минут за мной заедет машина. Решил начать свой путь отсюда.

— Даже немного символично.

Ксений тепло ухмыльнулся.

— Все со старостью становятся сентиментальней.

— Да, мне тут недавно соседка всё рассказывала, что у еретиков ни души, ни сердца. Узнала где-то, что один под моим началом работает.

Как хорошо идёт разговор. Ксений знает, что скорее всего больше с ней не увидится. Но и Буш словно чувствует это. Болтать бы так подольше, но есть дела.

— Екатерин, тут у меня к тебе дело одно есть.

— Какое? — улыбка исчезла, собеседница снова в роли его начальницы: серьёзная, холодная.

— Есть письмо для тебя. Как страховка. Для тебя. Если со мной там что случится.

— Ты всерьёз чего-то ожидаешь плохого?

— Нет… Но еретик перед Богородицей… Ну вдруг потребуют преклонить колено, а у меня кости старые не позволят.

— Не смешно. И не очень верится. В чем дело?

Как же порой сложно с тем, кто знает тебя столько лет.

— Прости. Глупость, конечно. Сентиментальничаю.

— Ты что-то задумал.

— Вопрос: ты мне доверяешь?

— Да.

— Тогда возьми это письмо. И либо отдашь его мне, когда я вернусь, либо вскроешь, если что-то случится. Пожалуйста.

Она сощурила глаза, пытаясь уловить ответ на его лице, но это не вышло.

— Хорошо, я согласна. Но мне придётся очень тяжело, с моим-то любопытством.

— Спасибо. Спасибо большое…

У Ксения зазвонил телефон. Номер незнакомый. Прежде чем поднять трубку он глянул в сторону ворот. Да, там стоит чёрный служебный «MosMotors».

— Екатерина. Надо уже идти…

— Да. Счастливо там.

Так хочется сейчас обнять её, поцеловать в щеку, что ещё в рамках их дружбы. Но нельзя. Не за чем из-за пустых сантиментов рисковать ей.

— Береги себя.

— И ты. Кури поменьше там, беременным Богородицам вредно, как и обычным женщинам.

От редактора журнала «London F&F» (№ 3 2273).

Этот рассказ Ахмед Ричардс принёс мне, будучи в таком ужасном состоянии, что я испугался. Он был бледен, руки дрожали, от него несло резким запахом сигарет и кофе. Ахмед протянул мне эту короткую рукопись со словами «Я не знаю что со мной. Мне самому страшно. Но это пришло ко мне откуда-то, и я не мог не написать». Он сидел рядом, пока я читал. Первым моим впечатлением был шок. Я не знал, что сказать. Думаю, мы с Ахмедом, разделили одно и то же состояние. Пришлось попросить время на обдумывание. Я решился показать рукопись сановнику Религии по нашему району Лондона, Виктору Экзюпери. От него я получил благословение на публикацию со словами «Этот рассказ принесён автору самим миром Создателя: в нём есть страх потерять этот мир, есть благодарность Ему, есть вера в людей, которые даже без Бога смогут сохранить праведность». Представляю вам сие творение.

Ахмед Ричардс. «Смерть Бога»

Тысяча девятьсот двадцать третий год по стандартному летосчислению (которое было когда-то основано на датировке христианской религии, бытовавшей до Явлений). День и месяц неважны — они ничего не изменят.

Сегодня, а может быть через неделю, или в следующем месяце, я окажусь в руках службы безопасности моей Лондонской территории. Это точно, ведь в газетах, бумажных и электронных, уже началась кампания по очернению моего имени. Меня, известного профессора, столько сделавшего для своей многострадальной страны, изобретшего новый тип лекарств, которые мы активно используем для раненых в войне с Мадридом, обвиняют в неверии. Хотя в чём-то они правы.

Вероятно, это мои последние слова. За такой травлей всегда приходят аресты.

Да, в нашем мире, раздираемым религиями и войнами, я не верю в Бога. Точнее, верю, что он мёртв.

В последнем письме хочется рассказать всё подробнее. Я не знаю, кто это прочтёт, и дадут ли написанные мной мысли какой-то толк, но всё же я не могу их держать в себе.

Когда было прервано двадцать четвёртое Явление, чуть более тридцати лет назад, Бог умер. Мир погрузился в войны, которые до сих пор не прекратились, словно все правители разом сошли с ума. А огромные многокилометровые трещины пространства, эти червоточины, в которых виден один самый глубокий чёрный цвет, лишь растут забирая части суши, морей и воздуха. Природа загублена, пустыни наступают по всем континентам, захватывая территории выжженных напалмом лесов, реки пересыхают, умирают звери.

Мы знаем имя убившего Богородицу и Создателя в ней. Но он сразу покончил с собой, не дав понять, зачем он это сделал. И почему у него получилось. Ведь уже была убита Богородица во время третьего Явления во Франции, но потом Бог всё равно приходил снова. А после этого убийства — исчез. Уже прошёл обыкновенный перерыв между Явлениями, и Его нет.

В школах и университетах не любят рассказывать об этом — только если у вас, как у меня, есть доступ в архивы, вы сможете открыть эту замалчиваемую историю. И теперь в каждой стране своя религия, исключительно верная. Хотя по всему миру они просто прорицают возвращение Создателя и требуют подчинения себе.