Тень императора - Лисина Александра - Страница 86

Да нет! Неужели и Орриан тоже…

— Это магия смерти, Мар, — невесело улыбнулся император, когда я перевел на него ошарашенный взор. — Самая опасная разновидность нашего дара, которая с одинаковой силой воздействует на все живое. Это происходит всегда, когда она остается без контроля. И убивает до тех пор, пока кто-то не возьмет удар на себя. Но хуже другое — магия целителей для меня так же опасна, как и магия смерти.

Я едва не отшатнулся.

— Ты все правильно сделал, мальчик, — тем временем добавил его величество. — Если бы я не забрал заклинание, оно ушло бы дальше — во дворец, затем в город… А если бы ты не уничтожил второе, то здесь лежали бы три мага, а не один. Тогда как заклинание все равно ушло бы дальше и продолжало убивать до тех пор, пока энергия его заряда, помноженная на силу, украденную у нас троих, не истощилась бы полностью. Тот, кто создал это заклинание, знал об этом. Найди его и убей, Мар эль Ро. Это — мой последний приказ, который ты должен будешь исполнить.

— Т-тизар… это как-то можно остановить?! — внезапно охрипшим голосом спросил я.

— Нет! — горестно прошептал придворный маг, даже не взглянув на нить, которую я до сих пор ему протягивал. А император понимающе улыбнулся:

— От безусловно смертельных заклятий нет защиты, мальчик. Даже у их создателя. Мне не больно. Не переживай: смерть не добавляет, а, наоборот, уменьшает страдания. Но ее приход неизбежен, поэтому, когда мое сердце остановится, тело тоже обратится в прах.

«Но так не должно быть!» — едва не воскликнул я вслух. А потом покосился на Карриана и понял: не должно, но бывает. Именно поэтому темный дар считается таким опасным.

— Дай руку, — велел император Орриан, требовательно глянув на меня снизу вверх. А когда я торопливо протянул ладонь, его пальцы ненадолго сжались вокруг моего запястья. — Ты больше не моя тень, мальчик-дарру по имени Мар. Ты сделал все, о чем я тебя попросил, поэтому я тебя отпускаю. Но поклянись мне… здесь, сейчас… что будешь беречь и охранять нового императора так же, как собирался беречь и охранять меня.

— Отец! — вскинулся Карриан.

— Помолчи. Мар?

— Сир, я…

— Ты сомневаешься? — проницательно глянул на меня император. — На моих руках немало крови, ты прав. И в чем-то я жестоко ошибался. Но я не делал в своей жизни трех вещей: не убивал невиновных умышленно, никогда не принуждал женщин, тем более детей, и не предавал тех, кто мне дорог. Ты мне веришь?

Я оценил его почерневшую ауру и неохотно кивнул.

— Да, ваше величество.

— Тогда обещай.

— Клянусь служить империи и императору, — поджал губы я. А когда магическая печать легонько кольнулась, подтверждая разрыв нашей связи, когда часть ниточек перебросились с императора на его сына, а Орриан успокоенно прикрыл веки, я очень тихо добавил: — До тех пор, пока он не скажет, что я ему больше не нужен.

Карриан метнул на меня еще один раздраженный взгляд, а умирающий нашел в себе силы усмехнуться.

— Упрямый волчонок… Но оно и к лучшему. Я принимаю твою клятву, Мар эль Ро. А теперь оставь нас.

Растерянный и оглушенный, я поднялся и отошел в сторону, не прислушиваясь к тому, какие распоряжения отдает император сидящему рядом сыну. Но при этом у Карриана окончательно помертвело лицо. В глазах застыло абсолютно нечитаемое выражение. Они сначала потемнели. Затем почернели. На скулах в какой-то момент загуляли тугие желваки. Но когда император что-то спросил, наследник престола все-таки неохотно кивнул. Только после этого его величество Орриан облегченно вздохнул и впервые на моей памяти о чем-то попросил:

— Я хочу, чтобы вы похоронили меня рядом с братом…

Карриан и Тизар молча склонили головы, а я ошарашенно моргнул.

С кем?! У императора же не было близких родственников, кроме матери и сына!

А потом перехватил тяжелый, смертельно уставший взгляд императора, в котором промелькнула тоска, и внезапно понял: речь не о кровном родстве. А вот учитель меня обманул. Сегодня я не смог переступить через прямой приказ Орриана. Не смог, хотя очень старался. И мастер Зен не сумел бы этого сделать, потому что печать на нас лежала одинаковая. Это значило, что учитель умер не от удара в спину и не от магии «средоточия»: его сердце прекратило биться в тот самый момент, когда император его увидел и понял, что приказ был нарушен. Мастера-тень убила его собственная печать. И император знал об этом. Как знал, что так будет, и сам мастер Зен, но, будучи преданным хозяину до последнего вздоха, все же решил поступить по-своему.

А еще эта формулировка… похоронить не тень рядом с ним, а его рядом с тенью…

Честное слово, не знаю, как объяснить то чувство, которое посетило меня в момент неожиданного прозрения. Растерянность? Опустошенность? Скорее всего, и то и другое, потому что я вдруг понял, что большего почтения к упрямой тени император, пожалуй, не мог проявить. Поэтому, когда мы пересеклись с ним взглядами, я на мгновение замер, а затем почтительно поклонился человеку, которого, к сожалению, мало знал, но к которому все же успел проникнуться уважением.

Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, а потом двери в тронный зал распахнулись, и внутрь хлынул поток стражников, скрыв императора из виду. Кто-то самый сообразительный, кажется, припозднившийся с визитом герцог эль Соар распорядился выставить оцепление. Туда и сюда забегали люди. Карриана и Гизара мгновенно взяли в кольцо. Как по мановению волшебной палочки невесть откуда появились слуги. Одновременно с этим в поле моего зрения возникли и тут же исчезли неприметные люди в штатском, прихватив с собой тело убийцы-дарру. Затем кто-то догадался набросить на пылающий всеми огнями радуги камень на троне антимагическое покрывало, после чего в зале стало гораздо легче дышать. Народ взволнованно загудел, забряцал латами…

Я же тем временем отошел в тень и замер, отстраненно наблюдая за суетой и молча отсчитывая про себя секунды. И так же молча прикрыл глаза, когда на цифре сорок два по людской толпе прошелся взволнованный ропот, а затем кто-то глухо объявил:

— Император Орриан умер… Да здравствует император Карриан!

Вернувшись к себе, я окинул взглядом предоставленные императором покои и, чувствуя абсолютнейшую пустоту в груди, присел на край аккуратно застеленной постели.

Мыслей не было. Совсем. Эмоции как таковые тоже отсутствовали. Благословенный холод, принесенный с ледяных равнин, все еще спасал от боли и переживаний, но особого облегчения это не приносило.

Император Орриан умер…

Я знал, чувствовал, что в этом есть и моя вина. Знал это как человек, которому по должности было положено защищать великого императора. Никакие оправдания не помогали избавиться от мысли, что я не справился. Ни молчащая печать, ни отсутствие наказания, ни даже тот факт, что мне было приказано этого не делать.

Император Орриан умер…

И мастер Зен не пережил его ни на миг.

Но сожалеть, расстраиваться или посыпать голову пеплом было теперь бесполезно. Все, что мне оставалось, это исполнить последнюю волю повелителя и найти тех, кто был причастен к его гибели. И я сделаю это. Клянусь. Сделаю, потому что иного выбора не осталось.

Мой взгляд упал на стоящий рядом стул и ненадолго задержался на аккуратной стопке одежды. Черной одежды, разумеется. Сложенной точно так же, как та, что я увидел в башне в свой самый первый день ученичества.

«Будь достоин, ученик», — гласила лежащая сверху записка.

Я молча встал, забрал со стула стандартное облачение мастера-тени, в котором неизменно видел учителя. Так же молча переоделся. А затем взял в руки маску и кинул тоскливый взгляд на висящее рядом зеркало.

Что ж, пожалуй, это хорошая идея. Раз император Орриан полагал, что слишком юная тень способна его дискредитировать, то пусть тогда никто не увидит моего лица. Мастер Зен прикрывал маской свое увечье. Мне же придется прятать молодость. Шутки кончились. Игры тоже. Я — тень, у которой по-прежнему есть хозяин. И пусть его пока еще высочество Карриан — совсем не тот человек, которому я хотел бы служить… Пусть он недоволен решением отца едва ли не больше, чем я. Пусть оставлять нас рядом — самая худшая идея из тех, что только могли прийти императору в голову. Но Карриан новый повелитель, хочет он того или нет. И до тех пор, пока он нужен империи, или же до тех пор, пока он сам не скажет иного, я поклялся ему служить. Так, как должен был служить его погибшему отцу.