Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины - Мещеряков Владимир Порфирьевич - Страница 44

Профессора провели в комнату, где лежал на диване Сталин. Он осмотрел больного и поставил диагноз: флегмонозная ангина. Заодно померил и температуру. Термометр показывал за сорок (!).

«Не могу вам не сказать, товарищ Сталин, — вы серьезно больны. Вас надо немедленно госпитализировать и вскрывать нарыв в горле. Иначе может быть совсем плохо.

Сталин устремил на Преображенского горящий пристальный взгляд:

— Сейчас это невозможно.

— Тогда, быть может, я побуду возле вас? Может потребоваться экстренная помощь.

Преображенский проговорил это как можно мягче, но профессиональная требовательность все же проявилась в его тоне. И Сталин почувствовал это. Взгляд его сделался жестким.

— Я, как-нибудь, обойдусь. Не впервой. Поезжайте домой. Будет нужно — позвоню.

Борис Сергеевич еще с минуту стоял, растерянно глядя на Сталина.

— Поезжайте, профессор, — уже мягче произнес Сталин. Но едва Преображенский сделал несколько шагов к выходу, как Сталин окликнул его. Голос его был тихим, но твердым: — Профессор!

Борис Сергеевич замер на мгновенье, затем, обернувшись, быстрыми легкими шагами приблизился к больному.

— Профессор, о моей болезни — никому ни слова. О ней знаете только вы и я.

— Да, да, — так же тихо проговорил Преображенский, невольно цепенея под устремленным на него пронизывающим взглядом Сталина. — Я понял, товарищ Сталин. Я буду наготове. Если что — сразу приеду. Спокойной вам ночи, товарищ Сталин.

Та же машина, с той же бешеной скоростью, оглушая спящий город сиреной спецсигнала, доставила профессора Преображенского домой».

Что сказать по поводу приведенного отрывка? Как всегда глава государства Сталин — тупой! Не догадаться, что серьезно болен, может только умственно неполноценный человек. Правда, Сталину это не грозило, так как у него была охрана, которая определила, что, есть что? — и все равно привезла бы профессора. Но тот, оказался не лучше вождя, по части умственной деятельности. Такое ощущение, что в Преображенском Жухрай отобразил себя. У Сталина, как явствует из текста, температура под 40 градусов, его немедленно надо госпитализировать, а наш профессор желает ему «спокойной ночи». Кстати, несколько слов по поводу, этой самой, «флегмонозной ангины». Медицинская энциклопедия характеризует флегмонозную ангину, как болезнь Людвига. Происходит сильный отек подчелюстной области. Требуемое хирургическое вмешательство состоит в рассечении подчелюстной области от подбородка до подъязычной кости для проведения последующих медицинских процедур. Но, это так сказать, вдогонку «профессору Преображенскому». Лечение это длительное и к 25 июня, если болезнь, как таковая, по версии Жухрая, существовала бы, то Сталин, вряд ли бы смог быть в Кремле. А шрамы, которые должны были остаться после операции? Не рассосались же они за 3 дня? Кроме того, где же по мысли автора должна была происходить операция, если таковая могла бы произойти?

Можно добавить следующее. Болезнь Людвига заразное заболевание! Инкубационный период длится 3–4 дня, затем появляются симптомы болезни. Нельзя конечно, сбрасывать со счетом и то обстоятельство, что Сталин мог, просто, банально заболеть. Разве, такое не возможно. Вполне, так как он живой человек. Но уж очень странное совпадение: начало войны и вдруг, болезнь первого лица государства. В пору, внимательно присмотреться к данным обстоятельствам. Я, лично, склоняюсь к выводу, что там «наверху» — случайность, явление редкостное, и ее надо рассматривать обязательно через увеличительное стекло.

Разумеется, насчет секретности визита, «Сталин» сказал для красного словца: «Профессор, о моей болезни — никому ни слова. О ней знаете только вы и я». А начальник охраны Власик и те ребята, которые приехали за профессором? Неужели не поняли, зачем понадобился врач? А товарищи по Политбюро, тот же Никита Сергеевич Хрущев, должны были знать о «болезни» Сталина? Или Сталин и от них скрыл факт своей болезни? То-то, Хрущев на XX съезде все недоумевал, зачем Сталин скрылся на своей даче? А вот если бы Иосиф Виссарионович не запретил бы Борису Сергеевичу скрытничать, — глядишь, и Никита Сергеевич с трибуны съезда, правдиво бы рассказал всю историю с вождем.

А как вам «Сталинская» фраза — «как-нибудь, обойдусь»? Что с него взять, коммунист, однако. Помните, стихи Н. Тихонова — «гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей!» А по стилистике все это очень напоминает Жуковские мемуары. Помните, эпизод с отправкой Жукова в первый день войны на Юго-западный фронт? «Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся». Все это, думается, есть неуклюжая попытку В. Жухрая, как-то, обосновать отсутствие Сталина в Кремле, в первые дни войны, т. е. прикрыть что-то, более важное. Ведь, согласитесь, есть же, что-то такое, подозрительное, в этой «болезни».

Неужели, В. Жухрай — историк, не понимает, что приведенные факты ему надо как-то прокомментировать? А так, все это очень странно, не более? Как видите, В. Жухрай склоняет нас, все же, к версии отсутствия Сталина в Кремле, правда, из-за болезни и, только во второй половине первого дня войны, чтобы, видимо, не поломать версию Жукова. Не будем этому противиться, в смысле отсутствия, тем более у нас тоже, стоит задача, постараться доказать, именно, отсутствие Сталина в Кремле, в том числе и 22 июня.

А что если действительно Преображенский был вызван на дачу Сталина, но не по поводу болезни, а по другой причине, и не один? И не в ночь с 21 на 22 июня, а чуть раньше? И действительно, дал ли профессор подписку о неразглашении цели данного визита, которая могла составлять государственную тайну? Видимо, В. Жухрай, все же «знает» что-то такое, «о болезни» Сталина, о чем предпочел написать в такой вот незатейливой форме?

Давайте ознакомимся вот с таким документом из фонда А.Н. Яковлева. Из названия документа, ясно, о чем идет речь. Виноградов Владимир Николаевич — лечащий врач Иосифа Виссарионовича.

«Из протокола допроса В.Н. Виноградова о лечении В.И. Сталина

05.01.1953 г.

Допрос начат в 21 час. 30 мин.

ВОПРОС: Вы привлекались, как известно, к лечению Василия Иосифовича и наносили своими преступными действиями вред его здоровью. Станете ли вы отрицать это?

ОТВЕТ: Верно то, что я имел отношение к лечению Василия Иосифовича начиная с 1930-х годов и вплоть до последнего времени. Однако его здоровью я не вредил.

Примерно в 1938 году у него была так называемая моноцитарная ангина, и я лечил его вместе с профессором ПРЕОБРАЖЕНСКИМ Б.С. После этого его здоровье улучшилось, болезнь прошла. В послевоенные годы у Василия Иосифовича наблюдалось психическое заболевание. Несмотря на то, что он неоднократно находился на излечении в санатории „Барвиха“, его здоровье все же ухудшилось, и в последнее время заболевание обострилось, наблюдалось сильное психическое расстройство…».

Понятно, что это отредактированные допросы профессора Владимира Николаевича Виноградова. С ним мы еще столкнемся по «делу врачей», которому посвятим несколько страниц. Ясно, что это заготовка хрущевцев и их последователей по обработке общественного сознания, что сын Сталина — Василий, психически больной человек, которому только и место, как нахождение в психиатрической больнице. Как видите, не рискнули привести весь протокол целиком. Я тоже сократил немного, так как последующий кусочек текста для меня, в данном случае, не представлял интереса. Не думаю, что в январе 1953 года (?) при аресте московских врачей следователей в большей степени интересовала судьба, именно сына Сталина? Там речь шла о другом, но что занимательного в данном моменте? Не отсюда ли «растут ноги» у версии В. Жухрая, с которой мы только что ознакомились? Здесь вам и профессор Преображенский Б.С., собственной персоной, — здесь вам и ангина. Правда, другой разновидности, но это чтобы, явно не бросалось в глаза. А то еще подумают, что наследственное? Осталось только поменять сына на отца и сюжет для книги готов, не так ли? Литературная фантазия тесно переплетается с реальными лицами и вот, пожалуйста, — «исторический факт» готов к употреблению!