Миньон, просто миньон… - Коростышевская Татьяна "фантазерка" - Страница 7

– Одна песенка нашего нежного барда может как разрушить, так и возродить из пепла любую репутацию. Уж сколько лет прошло после сочинения о шуте и фее, а во всех ардерских тавернах до сих пор напевают сии куплеты.

– Ах как же его звали?.. – Уолес заржал отнюдь не с профессорской сдержанностью. – И что же наш лорд-шут, он благословит нас на свершения или твоя хитроумная комбинация была им замечена?

Ван Харт отхлебнул из своего бокала, в котором, судя по цвету содержимого, плескалось отнюдь не вино.

– Он прекрасно понимает, что короне нужны деньги, Блюр – неплохой форпост, чтоб разрушить монополию Тарифа в вопросах доступа на Авалон. Он нас благословит и помашет вуалью королевы, можешь не сомневаться.

Входная дверь загрохотала, распахиваясь, тяжелые шаги и легкая струнная мелодия возвестили, что компания миньонов пополнилась лордами Виклундом и Доре.

– Кажется, в столице не желают видеть всех четверых! – Гэбриел ван Харт отсалютовал прибывшим бокалом.

– Вода! – с отвращением кивнул Оливер. – И девиц, как я понимаю, вы предварительно разогнали?

– Не опасаешься, что твои неуместные вопросы достигнут неких прелестных ушек? – Станислас лорд Доре быстро уселся за стол и придвинул к себе пустой бокал и бутыль, отобрав ее у Патрика.

– Я лишь хотел убедиться, что нашим сборам никто не помешает.

Виклунд тоже устроился за столом и разжился посудой.

– Итак, Блюр? Дороги все еще не подсохли, поэтому обоз я собираюсь пустить малым ходом по тракту, а путешествовать с небольшим отрядом…

Оливер достал из-за пазухи тонкий пергамент дорожной карты и расстелил его на столешнице.

– Вот здесь, – ткнул он пальцем в какую-то точку, – мы оставим лошадей и наймем проводника. В это время года путешествие в горах представляет опасность.

– С каким именно поручением, позвольте узнать, к нам прикрепляют лорда Виклунда? – Гэбриел смотрел на карту без интереса.

– Леди Дидиан ван Сол наконец выходит замуж, – хохотнул великан, – и все друзья счастливого жениха направляются в новые владения лорда Уолеса, чтоб подготовить великолепный праздник. Лорд Уолес ведь не против?

– Не против. – Патрик склонился над картой.

– Королевский менестрель не может манкировать этим событием. – Станислас на карту вовсе не смотрел. – На подготовку нам выделено три месяца.

– Это то, о чем я тебе говорил, – Гэбриел обратился к Патрику. – Дидиан ван Сол и рыцари долины, которые съедутся на праздник. Наше шутейшество, пользуясь моментом, вознамерился пощипать Тариф.

– Как замечательно, что все наши планы в чем-то совпали.

– Значит, в дорогу?

– В дорогу, миньоны!

Я сидела перед зеркалом и безостановочно щелкала ножницами, даже не глядя на свое отражение. Караколю я не верила ни на грош. Фахан – раб, рабам доверять нельзя. То, что он спас мою жизнь, конечно, достойно благодарности, но тоже с оговорками. Вообще никому доверять нельзя. Я одна против всего мира.

Этот горький вывод я сделала, когда мысль про два прошедших года слегка обжилась в моей голове и перестала меня шокировать. На смену ей пришла другая – за два года никто не попытался меня спасти. Ни королева, ни шут, ни друзья. О чем это говорит? О равнодушном нежелании или о невозможности? Второе было бы крайне неприятно, первое же…

Я всхлипнула и посмотрела в зеркало. Волосы топорщились в разные стороны, придавая голове сходство с малихабарским растением тарухшакун, а попросту говоря – с одуванчиком.

Ругнувшись и намочив ладони в умывальном тазу, я пригладила вихры за ушами.

Нет! В то, что друзья меня бросили, я верить не буду! Вот просто не буду. Не спасли – значит, не смогли, значит, я сама спасусь.

– Собери! – велела я Тихоне, кивая на ворох состриженных волос. – Будем считать, что мы в расчете.

Цверг кивнул и стал неторопливо наполнять заранее подготовленный мешок.

– Твой шрам готов, – сообщил вошедший в комнату Папаша, потряхивая в воздухе деревянной шкатулкой.

– А второй заказ?

– С минуты на минуту. Ворчун должен принести его.

Он сально хихикнул, я покраснела. Второй заказ был слегка… гм… неприличен и исходил лично от меня. Я заказала бубенчики. Рассказ о золотых волосах, которые выковал Папаша для какой-то авалонской богини, натолкнул меня на эту мысль. Если у меня будет мужское достоинство, которое не грозит вывалиться из штанов при каждом шаге…

Я закинула ногу на ногу, ощутив бедром твердость своего пумеса.

Хотя, может, я и сглупила, когда поняла, что волосы у меня хоть так, хоть эдак отберут, и захотелось урвать выгоды напоследок.

Папаша установил шкатулку на подзеркальный столик и откинул крышку.

– Это шрам?

Бабочка, сидящая в шкатулке, взмахнула ажурными серебристыми крыльями, мне даже показалось, что с них осыпалась горстка пыльцы.

– Шрам. – Цверг потер ладонь о штаны и протянул ее к насекомому. – Лучше настоящего будет, не сомневайся. Колдовство фей, знаешь ли, построено на обмане восприятия, а мое, наше, цвергово, колдовство…

– Ты хочешь сказать, – перебила я, – что подсадишь мне на лицо механическую букашку, которая врастет в меня лапками и жалом?

Папаша дунул, бабочка взлетела.

– Жала у нее нет.

Я завизжала, отмахиваясь:

– Дай мне нож! Я хочу нормальный, настоящий, обычный шрам! Я боюсь!

Щеки как будто коснулось чье-то дыхание, я хлопнула себя по лицу, пытаясь сбить насекомое, пальцы встретили бугристость кожи, как от старого, уже зажившего пореза.

– Обморок, – радостно спросил Папаша, – будет?

– Теперь в нем нет никакого смысла, – ответила я с горечью. – Гады вы фахановы, мокрые канальи, дуболомы…

Я могла бы продолжать, кажется, бесконечно. Но каждое слово стоило мне, наверное, часа в моем мире. Так что я просто махнула рукой, всхлипнула, вытерла с шершавой щеки влажную слезную дорожку (ардерские мужчины не плачут?) и собралась в дорогу.

Крик Ворчуна остановил нас у озера, за поворотом тропинки:

– Твой заказ, граф!

– Спасибо. – Равнодушно засунув под мышку очередной цвергов футляр, я поклонилась.

– Интересная работа, – гордо сообщил Ворчун.

– Не сомневаюсь.

– Волшебные бубенчики!

– За ту плату, что вы за них получили, они должны еще по ночам сказки рассказывать.

Цверг охнул, покраснел и потупил взор:

– Ночью они тебя удивят, не сомневайся.

Я тоже покраснела. С кем я их использовать собираюсь, свои бубенцы?

– Нам нужно торопиться! – Караколь стоял туазах в двух и, дуболом такой, не краснел. Улыбался гаденько тонким ртом, но не краснел.

Ворчун вежливо попрощался, выразив робкую надежду, что больше никогда со мной не увидится. Я эту надежду горячо разделила, поддержала и пожелала ему недолгих страданий, ибо сама отходить в чертоги Спящего не спешила, и лишь безвременная кончина маленького цверга могла спасти последнего от нашей повторной встречи в случае, если его бубенчики меня не удовлетворят.

«Его бубенчики» и «удовлетворят», оказавшиеся в моей тираде, вогнали в ступор, кажется, всех присутствующих, даже Караколя. Но я-то просто чуть натурально не лишилась чувств, когда осознала двусмысленность мною изреченного. Смогла только закашляться и махнуть на прощание свободной рукой.

Когда Ворчун скрылся за поворотом, фахан потянулся ко мне:

– Покажи!

– Прочти мои мысли и не лезь в мою жизнь! – отпрыгнула я.

– Тебе не кажется, что ты противоречишь сама себе?

– А тебе не кажется, что… – футляр поместился в карман кафтана, – что для раба сумасшедшей бабы…

Он опять дернулся ко мне.

Я опять отскочила, подошва сапога соскользнула, крутой берег озерца осыпался под ногами, я полетела спиной вниз. Глаза обожгло ярким светом лорда нашего Солнца, но жмуриться не пришлось. В тот же миг лицо укрыло тенью распахнутых крыльев фахана, а его длинные твердые руки подхватили меня за талию.

– Высоты боишься, болтушка?

Грудь Караколя, к которую я уткнулась носом, была тоже твердой. Надеюсь, я этот свой нос расквасила и мои кровавые сопли на камзоле этой канальи послужат крошечной местью. Крошечной и нелепой.