Гражданская игра (СИ) - Яценко Владимир - Страница 12

— С того момента, как ты пыталась меня отравить.

— Если бы пыталась, ты бы умер. И я уверена, что тебе об этом известно. Но ты жив, как бленкер и предсказывал. А мне нужно было действовать быстро. Срочно требовался напарник. А ты — свежее лицо. Не засвечен в преступлениях против человечества, не состоишь в санкционных списках за геноцид в Сибири, голодомор на Украине и эпидемиологическую обстановку в Средней Азии. Читал в Интернете о таком? Вижу, что читал. Молод, амбициозен, красив. Здесь таких любят.

— А там?

— А у нас — геронтократия озабочена стабильностью, а не прогрессом. Ты вытащил свой счастливый билет, Макс. Не нужно всё портить. Сейчас мы обсуждаем не просто будущее. На кону стратегия, вместе с отходом после выполнения задачи.

В том-то и суть.

«Она может обсуждать всё, что угодно, только не отказ от задачи, — враждебно сказал Демон. — Убей её!»

Казалось очевидным, что необходимое условие выживания — это саботаж проекта. Если отказаться от выполнения приказа, то искать нас будет только одна сторона — Мегасоц. И при всём уважении к этой силе, это всё-таки не весь мир. И даже не четверть. Кроме того, мы с Марией «плоть от плоти». ГПУ нелегко будет к нам подобраться. Но сказать ей об этом невозможно. Я не готов рисковать её жизнью, своей жизнью, нашими отношениями и нашим будущим. Именно в такой последовательности приоритетов.

— У меня несколько предложений, которые тебе могут понравиться, — сказал я.

— Слушаю, — насторожилась Мария.

— Во-первых, с завтрашнего дня техзадание ты можешь составлять не в форме ста страниц для заучивания, а вопросами в одно предложение. Думаю, мне по силам отыскать ответы в приемлемом для тебя объёме.

Она покачала головой:

— В этом нет необходимости. И не только потому, что теперь тебя от цивилизованного человека не отличить. Уверена, ты можешь сам придумывать вопросы. И сам находить ответы…

— Во-вторых, мне бы хотелось, чтобы ты больше времени проводила в каюте.

Она рассмеялась. Будто колокольчик над утренним лугом… Прильнула, обняла ладошкой затылок, поцеловала в шею…

— Согласна. Но на этом твои занятия закончатся. Это я тебе гарантирую.

Я целую минуту восстанавливал дыхание.

— В-третьих, столоваться буду в ресторане. И прогуливаться по палубе мы тоже будем вместе. Не знаю почему, но твой приятель мне не понравился.

Она кивнула:

— Тоже шпион. Обитает в двести сороковой каюте. Мне кажется, мы под плотным колпаком. Временами я сомневаюсь, что от нас вообще что-то зависит.

Я возразил:

— Игра не проиграна, пока не закончена. Что-то мне подсказывает, что у нас ещё есть, чем удивить противника.

Она тяжело вздохнула и незнакомым жестом потёрла подбородок:

— Давай часик погуляем, милый. Я покажу тебе судно, а тебя — своим особо озабоченным воздыхателям…

Я не возражал. Она взяла меня под руку, и мы чинно бродили по палубам. Я здоровался с её знакомыми, выдерживал нервные атаки поклонников и оценивающие взгляды их подруг. На светских приёмах я никогда не был, но читал. В реальности всё оказалось забавным и пошлым, но через двадцать минут я заскучал. За час мы не управились, но когда вернулись в каюту, уже через минуту я не сомневался, что бленкер подменили. И новый муляж по сравнению с подделкой из триста седьмой каюты был жалкой халтурой: не включался, был легче, а некоторые приборы вообще стояли не на месте…

Бежать в триста седьмую, чтобы выяснить судьбу образцовой подделки, я не стал. После возвращения с прогулки мы с Марией нашли занятия интересней. А после «занятий» я «на минуточку» зашёл в душ, привычно переместился в свою келью, присел рядом с планшетом и крепко задумался.

Поменять местами муляж с оригиналом мне тоже приходило в голову. Останавливала только неподъёмность «гардеробов». Следовало привлечь к переноске кого-то из персонала или из «бомжей». Но подозрение, что за каютой присматривают, делало этот трюк невозможным.

А теперь выяснилось, что кто-то меня опередил.

Радовало, что ход мыслей неведомого противника совпадал с моим: легче прогнозировать его следующие поступки. Огорчало, что ресурс оппонента явно больше моего: впервые с начала рейса сто третья каюта на долгое время осталась пустой, и противник немедленно этим воспользовался.

Но зачем нанимателям Крецика делать подмену?

Я покачал головой: вопрос обессмысливался, если допустить существование третьей стороны. Кто-то следил за сделкой, и в удобный момент сделал свой ход. Тогда муляж в триста седьмой стоит на своём месте. В нашей, сто третьей, стоит вторая копия прибора. Но тогда и денег в триста седьмой нет! Третий участник должен был вынести не только бленкер Никанорова, но и его деньги.

Я «вышел» из камня и открыл дверь из ванны. И сразу понял, что оказался в триста седьмой: здесь шкаф стоял между двумя койками, а в нашей с Марией каюте бленкер был зажат между альковом с двуспальной кроватью и стеной. Я застыл, замер… и от неожиданности, и перед новыми возможностями своего убежища.

Заглянул под койку. Там лежал только обрывок библиотечного талона. Чемодан с деньгами унесли. Сперва я разозлился, но уже через секунду смеялся: скорбеть по утере чемодана при возможности обобрать до нитки весь мир, показалось глупым. По факту, я могу сделать своим «кошельком» хранилище любого банка. Нужно только научиться перемещаться туда, где никогда не был.

Я встал и осмотрел шкаф. Это действительно был муляж, который стоял здесь с самого начала. Даже мой шарик лежал на своём месте. Значит, третьей стороне известно о существовании первой копии. Они вели наблюдение за сделкой с самого начала.

Пора было возвращаться. Время в камне, конечно, останавливалось. Но я уже несколько минут стою голым в реальном мире. И даже не помню, включил душ в сто третьей или нет. Мария может забеспокоиться…

Я перенёсся в камень и обалдел: муляж бленкера стоял рядом со мной, в келье.

«Поразительное открытие! — съехидничал Демон. — Если можешь перенести в камень планшет, значит, можешь перенести и бленкер».

Судя по всему, в момент перехода я касался «гардероба». Вот он и перенёсся вместе со мной.

Я прикрыл глаза и представил себя в триста седьмой. Получилось! Вот только макета бленкера не было. Он остался в камне. «Ты же шарахнулся от него перед выходом, идиот!» — сказал Демон.

Вернулся в камень, приложил ладонь к «шкафу» и вновь представил себя в триста седьмой. Да, есть.

Теперь я отодвинулся от «шкафа», перешёл в камень и вернулся в душевую сто третьей.

Работает! Меня переполнял восторг. Я мог мгновенно перемещаться и переносить грузы! Если бы раньше знал о такой возможности, то шкафы сто третьей и триста седьмой давно бы поменял местами.

Душ действительно был выключен. Я пустил воду, вернулся в камень и в порядке эксперимента «вышел» в подвале библиотеки. Мальчишество, конечно. Не стоило так рисковать. А в том, что именно в это мгновение моё везение кончилось, не было сомнений: я материализовался в пяти шагах от группы красноармейцев, которые сразу меня заметили и открыли беспорядочный огонь.

Одна пуля перебила руку, и две вошли в живот. Боль скрутила втрое, но на колени я упал всё-таки в камне. Улёгся на шершавый пол и зачем-то потёрся об него щекой. Стреляли из пистолетов Макарова, а я очень хорошо представлял, что делают с кишками две пули девятого калибра после выстрела в упор.

Скрючившись, я лежал на полу и ждал смерти.

Но смерть не приходила. Боли не чувствовал. Я был в полном сознании. Ясно видел миниатюрные кости в полу, и для того, чтобы убедиться, что пол светится, не нужно было прикладывать к нему ладони, сложенные трубочкой.

Впрочем, ни за какие богатства в мире, я бы не отнял руки от живота. Я боялся пошевелиться, боялся дышать… если и была возможность кого-то позвать на помощь, я бы не стал этого делать: сама мысль о движении приводила в ужас.