Сияние - Валенте Кэтрин М. - Страница 79

ЦИТЕРА: Мы об этом подумаем. Можно… можно спросить? Вы носите обручальное кольцо, но не на той руке. Удовлетворите моё любопытство?

ЭРАЗМО: Она не хотела замуж. Это не значит, что я не был её мужем.

ЦИТЕРА: [пауза] Можно я в последний раз угощу вас кофе перед уходом?

Лицевая часть:

На обороте:

Привет, Цит.

Короче говоря, он отправился искать свою судьбу, а я пью один в канун Рождества, и мне больше некому написать.

Я не знаю, любил ли он меня когда-нибудь, и я не знаю, что означает эта штуковина в его руке. Он ни разу не дал мне понять, что испытывает от нее боль. Не знаю, сильно ли она изменилась; он начал носить перчатки, когда мы жили в Нью-Йорке (какой же это был бардак! Шесть месяцев мы орали друг на друга посреди стен из бурого песчаника — это воспоминание ни один из нас больше не отважится выволочь на свет из дальнего чулана), и уже никогда их не снимал. Не показывал мне руку, как мальчишки не показываются отцам голыми после определённого возраста.

Не то чтобы я был его отцом. Я хотел им стать. Очень хотел. Это было бы… что ж, нет смысла приукрашивать правду. Это было бы похоже на то, как если бы у нас с Рин был свой ребёнок. Это несправедливо, нельзя такими вещами нагружать мальчишку, который перенёс травму, но мы все помещаем на плечи наших детей какой-нибудь слишком тяжёлый груз.

Оно двигалось, пока он спал. Я это помню по дням до перчаток. Оно двигалось, пока он спал, как будто под водой. Как будто плыло по течению, покоряясь невидимому приливу. Я однажды его коснулся. Он болел, сильно болел — он часто болел в то время. Ничто ему не шло на пользу до Марса. Он потянулся ко мне в лихорадке, а такое случалось довольно редко. Я крепко его обнял и взял за руки, и почувствовал, как оно шевелится, касаясь моей ладони, словно что-то ищет. Может, добычу, может, выход, а может оно не могло дышать из-за моей прижатой руки. Но маленькие щупальца коснулись моей кожи, и это был единственный раз, когда я услышал голос Северин Анк после того, как «Моллюск» приземлился на Луне. Я ему не сказал. Как можно такое рассказывать ребёнку?

Кристабель шесть или семь лет назад получила русское гражданство и приехала на нашу маленькую красную планету. Полагаю, ты это предвидела, не так ли? Она умеет играть на фаготе. Я вообще-то не думал, что кто-то всё ещё играет на фаготе. Это инструмент из книг и поэм, инструмент дедов, которые несут вахту на носу одиноких, залитых звёздным светом кораблей. Во тьме пустыни он звучит жалобно и с добротой.

Неприкрытая правда такова, что после всего, случившегося в Адонисе, я не смог бы полюбить того, кто там не побывал.

Может, я попробую написать книгу. Посмотрим. Писатель из меня не очень. Если текста больше, чем на карточке для титров, мне это уже кажется расточительством. Я большую часть жизни провёл согласно закону немых лент: «Показывай всё, поскольку мало что можешь сказать». Но думаю, попробовать можно.

В Маунт-Пэнлай почти темно. Мой дом расположен так, что я могу наблюдать за кенгуру на красных равнинах. Кто знал, что этим забавным существам так понравится на Марсе?

Моя дорогая Северин,

Ты должна знать, что я всегда хотела тебе всё рассказать. Ты заслуживала знать правду. Я просто не была уверена, абсолютно уверена, а стоит ли раскачивать лодку, если в этом нет необходимости?

О, до чего ужасно такое говорить! Я похожа на бабушку, а она к сорока пяти обзавелась вставной челюстью. И к тому же это отвратительная игра слов[94]. Ты всегда шлёпала меня по руке за такие каламбуры в твоём присутствии. Но я знаю, моя маленькая притворщица, что они тебе нравились.

Я поселилась не где-нибудь, а на Миранде. На самом деле, тут красиво. Совсем не похоже на мой старый фильм. Таддеус снимал Миранду на Европе ради освобождения от налогов, и отснятый материал всё ещё выглядит потрясающе, но в нем нет ничего похожего на нежные синие холмы, заснеженные крыши и ярко-красные цветочки размером с каплю крови, которые растут здесь повсюду.

У меня теперь есть лошадь! Она на самом деле не лошадь. Лошади на Миранде цветом точь-в-точь абсент, гривы у них белые, а лапы почти как у львов. Мою зовут Клементина. Я подумывала назвать её Северин, честное слово, но это ещё более громоздкое имя для лошади, чем для маленькой девочки, пусть даже у лошади зелёные львиные лапы. Я купила её у одной леди с Миранды, с которой хотела бы тебя познакомить. Она приходит довольно часто, помогает присматривать за Клементиной, и проводит здесь всё больше времени. Такое вот происшествие случилось со мной на Миранде. Забавно, но она очень похожа на Лариссу Клаф из «Человека, который свергнул Тритона». Помнишь его? Мортимер вызывали в какую-то задницу вселенной, чтобы расследовать заказное убийство, или что-то вроде этого. И всё завертелось.

Я ужасно по тебе скучаю. Я скучала по тебе так или иначе половину жизни. Бремя мачехи, видимо. Очень надеюсь, что я была не слишком уж злой. Ох, Севви, девочка моя, тут бывают ночи, когда в небе столько лун, что кажется, они вот-вот посыплются на траву и подкатятся прямо к твоему порогу, и мне больше всего на свете хотелось бы показать тебе свой домик, угостить чашкой чая и спросить: «Дражайшее моё сердечко, как у тебя дела, на самом деле?» И ты бы поведала мне про свой следующий фильм, и про Эразмо, и про то, насколько старомодны мои дурацкие акварели, и задалась бы вопросом о том, зачем красить гостиную в бледно-зелёный? Я бы приготовила тебе сэндвичи в точности как в «Савое». Ты бы бросила Клементине сырой огузок; она их особенно любит.

А потом я всё вспоминаю, и это слишком ужасно, чтобы передать словами.

Я всегда хотела тебе всё рассказать. Я по-прежнему не уверена, но… долой сомнения.

Севви, твой отец никого не убивал. Я думала, что убил; все так думали, пусть и не говорили вслух. Чокнутый, жуткий, тупой как медведь Фредди Эдисон застрелил моего Таддеуса, а Перси не дал ему всё выложить, вылив на себя ведро краски и погубив свою репутацию, потому что… ох, один Господь знает, почему Перси так любил Фредди. Более недостойный человек ещё не рождался в этом мире. Фредди так поступил, потому что думал, что Пенни, его жена, спит с Тадом. Это и близко не было правдой, разумеется. Я это знала, но не могла сказать, что знаю, и я не понимала, почему Перси изрекает ложь, стоит ему открыть рот, и потому я… я сбежала. Знаю, мне надо было быть смелее. Но я пришла к выводу, что запас смелости у человека ограничен, и если его израсходовать слишком быстро, то к моменту, когда смелость и впрямь понадобится, тебя хватит лишь на то, чтобы послать всё к чёртовой матери.

Я знаю, что Тад даже не прикасался к Пенни. Тад вообще никогда не прикасался к женскому полу. Когда мне было двадцать или двадцать один, я пришла к нему домой за какими-то сценариями. Я появилась немного раньше или немного позже, уже не помню, но хорошо помню, как пышно цвела форзиция Тадди в том году. Она обрамляла его крыльцо чистым золотом. Я направилась прямо к дверям, потому что я грубое и бесстыдное создание, и увидела, как он целует Ласло Барка на прощание. Они так мило выглядели вместе, словно два воплощения лета. Мы все застыли точно антилопы, почуявшие гиену. Я увидела, что они решили мне довериться, а они увидели, что я обещаю хранить их тайну; и это всё без единого слова. Мы провели отличный день, играя в кункен[95] и жалуясь друг другу на всякие вещи — два моих любимых занятия.