Монохромный человек (СИ) - Поспешная Юлия - Страница 69

— Просто Марком и Майей? — переспросил Стас.

Мы обогнали такси, несколько седанов и троллейбус с яркой рекламой на борту.

— Да… их фамилий он не называл, — задумчиво чуть сдвинув брови, проговорила я. — Только он упоминал другую фамилию… Каменев. И я её уже второй раз слышала… перед этим она звучала в другом видении… И кажется это Касьян Каменев.

Стас продолжительно вздохнул.

Я бросила на него виноватый взгляд.

— Прости… я знаю, нужно было сразу прийти к тебе и рассказать, но… — я замялась. — Как то все время… было не до того… Прости, меня пожалуйста.

— Тебе не за что извинятся, Ника. — ответил Стас.

Но голос его звучал уже менее тепло, чем до этого.

— Однако, всё же не забывай, что ты… по воле судьбы можешь обладать сверхценными сведениями, от которых могут зависеть жизни людей.

Корнилов не отводил взгляд от дороги.

Я опустила взор. Чувство вины тяжелой, хищной птицей опустилось на плечи.

— Я тебя не виню, просто прошу… Не пренебрегай… своими видениями. — продолжал Стас. — Я знаю, что тебе выпала ответственность, которую большинство взрослых людей не в состоянии вынести, но… Очень тебя прошу, Ника, впредь сообщай мне всё, что узнаешь сразу. Я никогда не желаю, чтобы ты вмешивалась лично или вообще как-то участвовала… Да и сейчас это… необходимость.

Стас нахмурился, снова вздохнул.

— Но если уж тебе выпало иногда видеть и узнавать то, что другие узнать не в состоянии… Нужно делится такими сведениями.

От гнетущего и болезненного чувства вины, на глаза снова напросились слёзы.

Какая же я дура! Чего сразу после того, самого первого ведения не побежала к Стасу! Надо ведь было, надо!

Дура!.. Вeztroska ślamazara!* (Безответственная размазня!)

— Ладно… — Стас правой рукой коснулся моего предплечья. — Всё нормально. Не дуйся.

— Я не дуюсь… — покачала я головой, с грустью глядя в окно. — Это ведь я виновата.

— Ника, я просто попросил тебя в следующий раз действовать по-другому. Это совсем не означает, что я тебя виню.

— Я должна была сама сообразить.

— Если бы ты знала, сколько взрослых, в том числе и полицейских, должны были сами догадаться предпринять те и или иные действия в разных ситуациях… — Стас не договорил, лишь криво ухмыльнулся. — Знаешь, многие бы были спасены, и многого бы могло не случится. Мы все люди. Ты тоже. Помни об этом.

— Маловато, для того, чтобы не мучится от чувства вины. — пробубнила я, опустив взгляд.

— Вместо того, чтобы корить себя, лучше подумай, как ты можешь помочь другим. — проговорил Стас.

Я не смело, искоса взглянула на него.

— Это твой способ не чувствовать вину?

— Честно? Да. — Стас кивнул несколько раз. — Ты думаешь я, или Сеня, или Коля не совершали каких то ошибок?.. Ох, Ника… Если честно и перечислять то не хочется. Столько по молодости накосячили все… А каждый косяк это…

Лицо Стаса на миг потемнело, дрогнули скуловые мышцы.

— Каждый прокол-это, возможно чья то жизнь. Тем более в таких расследованиях, какие ведем мы.

Обсуждая значения и значимость своей и чужой ответственности, мы добрались до Гагаринского района.

Здесь Стас свернул возле автозаправки и маленького супермаркета.

Мы поехали вдоль зеленых лужаек, заборчиков, за которыми возвышались двух и трёх этажные дома.

Постройки здесь были весьма дорогими, можно даже сказать фешенебельными.

Но без особой, показной роскоши, как в разных элитных катеджных посёлках, где каждый жаждет переплюнуть другого в элитарности собственного жилища.

Нет, здесь на длинной, довольно тихой улице, в ряд тянулись аккуратные дворики и такие же аккуратные дома. Многие из них были облицованы кирпичом или плиткой. Остальная половина предпочитала цветной сайдинг пастельных тонов и простую вагонку.

У дверей некоторых домов, прямо над крылечками развевался государственный флаг.

Дом, возле которого мы остановились, прятался за низким забором из темного профнастила.

Обиталище фотографа было щедро облицовано серым камнем.

Входная дверь пряталась в тени под вынесенным вперёд небольшим балкончиком с металлической оградой.

К двери вели три полукруглых ступени, а к ступеням от ворот тянулась узкая, мощеная дорожка.

Она разделяла на двою салатовую лужай ку с аккуратно постриженными кустами.

Стас припарковал Дефендер рядом. Здесь же я увидела стоящую неподалеку серую Ауди А6 в старом кузове.

Когда мы со Стасом выбрались из внедорожника, из Ауди вышел Николай Домбровский.

На нём была светлая рубашка, с закатанными до локтя рукавами.

Темная жилетка, из-под которой выглядывал галстук цвета Кардинал, и брюки под цвет жилетки.

На руках Коли темнели короткие перчатки.

Домбровский красноречиво поправил ремень кобуры, в которой покачивалось его табельное оружие.

Он не скрывал каменной суровости на лице.

Капитан Домбровский явно был раздражен или зол на кого-то.

— Как тут обстановка? — спросил Стас, кивнув на дом с каменной облицовкой.

— Всё спокойно. — плечи Коли чуть приподнялись. — Привет, Ника.

Он чуть улыбнулся мне.

— Рад тебя видеть.

— Привет. — улыбнулась я. — Я тебя тоже.

— Стас ввёл тебя в курс дела? — усмехнулся Коля, взглянув на Корнилова.

— Да. — ворчливо ответил тот. — Нике и самой есть, что нам рассказать. Но, это потом. Пошли… Хотя, стой. Подожди-ка.

Стас вернулся к своей машине, открыл багажник и направился ко мне, держа в руках темный жилет.

— Да ладно… — слабо протянула я. — Это необходимо?

— Это необходимая предосторожность. — похлопал меня по плечу Коля.

Стас одел мне жилет, застегнул ремешки.

— Не тяжело? — поинтересовался он.

— Так себе… — я чуть поморщилась. — А вы думаете в меня кто-то может стрелять?

— Вряд ли. — ответил Стас. — Но в доме вполне может быть оружие. И держись пожалуйста за Колей. Всё, идёмте.

Они ринулись вперёд. Я последовала за Колей.

Идти в бронежилете оказалось жуть, как не удобно. Он был все-таки тяжелый, и порядком стеснял мои действия.

Вообще в нем было жутко неудобно.

Мне казалось меня одели в жесткий, бронированный корсет и он продолжает сжиматься вокруг меня.

Я стала дышать чаще.

Мы подошли к воротам дома Платона Плансона.

Стас нажал на кнопку звонка под глазком камеры.

Я подняла взгляд на дом.

Если бы восприятие можно было охарактеризовать вкусом, то у этого дома был бы вкус подгоревших овощей и зачерствевшего сыра. Не знаю…

От него веяло заносчивой неприступностью и агрессивной чванливостью.

Этот дом прочно ассоциировался у меня какой-то обеспеченной каргой, что брезгливо морщит нос при виде любого, кто хоть не много уступает ей в достатке.

На звонок Стаса сперва никто не ответил. Корнилов позвонил ещё раз.

Я выглянула из-за плеча Коли. Тот с равнодушным видом держал руку на рукояти пистолета.

От этого у меня торопливо заколотился пульс, изнуряющее беспокойство сжимало грудь, распирало ребра.

Хотя, возможно виной всех моих неприятных чувство был чертов бронежилет, давящий на плечи.

— Кто? — неожиданно спросили из динамика под камерой.

Голос был недовольный, властный и резкий.

— Подполковник Корнилов, — Стас показал удостоверение. — Уголовный розыск.

— И чем обязан? — язвительно с вызовом спросил всё тот же голос.

Я закрыла глаза, быстро покачала головой.

О-ой, это он зря. Стас не тот человек, с которым стоит так разговаривать.

— Нам нужно задать вам пару вопросов, господин Плансон.

— Это так срочно?

— Если вы сейчас же не откроете, это будет настолько срочно, что мы будем вынуждены применить силовые санкции. И уверяю вас, последствия и для вас, и для вашего дома буду крайне неприятными.

Корнилов говорил выдержанно, корректно, но с угрожающим, неприятным холодком.

И что удивительно, такой тон часто оказывался гораздо более эффектным, чем более грубый и требовательный подход, который практиковал иные стражи закона.