Русские исторические рассказы (Совр. орф.) - Шелгунова Людмила Петровна - Страница 17

— Отец Даниил, — сказала она наконец, — вези Настю в монастырь, устрой там все, что нужно, а я приду туда пешком, когда буду свободна.

— Матушка! Матушка! — с плачем проговорила Настя, — не надо, не делай этого!

— Нет, Настя, — возразил отец Даниил, — пусть она исполняет до конца долг свой. Если Господь умеет карать, то ведь Он умеет и награждать.

Ирина, простившись со своими добрыми соседями, быстро пошла с бабою в село.

В избе, с одним маленьким окошечком, на лавке лежал больной и тяжело дышал. Изба была старая, закопченая и у единственного образа теплилась лампадка. Придя со свету, Ирина с трудом разглядела лицо больного и тотчас же поняла, что человека этого спасти нельзя, а что ему можно разве только помочь.

Она взяла на руку масла и тихо, осторожно стала растирать грудь больному. Это, очевидно, облегчало его.

Долго в избе раздавались только стоны. К вечеру стоны стали стихать, а в полночь умирающий открыл глаза.

— Умираю, — проговорил он.

— Проси у Господа прощения, — сказала Ирина. — Он, Милосердный, простил разбойника на кресте.

— Меня… наказал за мальчика на реке… Голубые глаза вон там в углу… смотрят на меня…

Ирина в страхе оглянулась, но в углу было темно.

— Разве ты убил мальчика? — тихо проговорила она.

— Дьячок показал… я убил… Когда лошадь давила… глаза его смотрели на меня…

— О, Господи! — закричала Ирина, упав на колени, — прости его! Прости!

— Господи… помя…ни… мя…

— Во царствии Твоем! — твердо проговорила Ирина и закрыла глаза покойнику.

Она вышла из села, когда было еще темно, и в чудное летнее утро вошла в мирную обитель, где Настя ждала ее.

Прошло четыре года и, накануне Благовещенья, в доме отца Даниила все уже легли спать, как в калитку послышался сильный стук.

— Пустите, Христа ради! — говорил какой-то незнакомый голос.

Отец Даниил вышел и увидал сани, а на них какого-то человека.

— Отец Даниил! — проговорил голос из саней, показавшийся священнику знакомым.

Он подошел поближе и, несмотря на темноту, при свете месяца, увидел черты лица знакомые, но страшно изменившиеся.

— Петр, да неужели это ты? Вот радость-то! Ну, выходи же!

Но выйти Петр не мог. Просидев в колодках четыре года, он остался в живых только благодаря своему необыкновенному здоровью, но ходить не мог. Стрелец Федор, отслуживший свою службу, привез его на свои скопленные гроши.

— Где уж ему ходить, батюшка! Его надо принести.

Вдвоем со священником они внесли Петра в избу и положили на лавку. Ноги у Петра начинали понемногу шевелиться, но он весь был в таком ужасном виде, что отец Даниил пошел к жене и сказал ей:

— Лучше, матушка, не иди сегодня к обедне, а истопи баню и вымой несчастного. Этим ты сделаешь угодное Богу.

Андрюша, восемнадцатилетний молодой человек, с восходом солнышка уехал в монастырь. Он часто, чуть что не каждую неделю, бывал там, так как в монастыре жила его невеста, его дорогая Настя.

Когда он приехал в монастырь, служба уже началась и голос Насти, певшей на клиросе, покрывал весь хор. Сестра Ирина, не постригавшаяся в монахини, потому что через Ерему она знала, что муж еще жив и она вовсе не хотела быть с ним разлученною, — стояла тоже недалеко от клироса.

Лишь только служба кончилась, Андрей тотчас же подошел к решетке.

— Матушка Ирина! — быстро проговорил он, — скорее собирайтесь. Я приехал за вами. Не мешкайте!

— Что случилось? Говори скорее! — сказала Ирина.

— Счастье!..

— О, Господи! Неужели вернулся?

— Вернулся, не мешкайте!..

Но уехать они не могли, не простившись с игуменьею, и потому Андрею долго пришлось их ждать. Если он с таким нетерпением их ждал, то можно себе представить, что делалось с Петром, которому Ерема, живший в его избе, сейчас же сделал костыль и вывел его за ворота на лавочку.

Но вот, наконец, показалась за поворотом серая лошадка и телега с дорогими монашенками. Радость свидания была так велика, что Ирина Ивановна справедливо заметила:

— Чтобы пережить еще такую минуту, я готова на новые испытания!

— Нет, нет, мама! Довольно! — вскричала Настя.

— И впрямь довольно! — заключил Петр.

Ирина Ивановна была совсем седая, но Петру она казалась такою же молодою, какою была прежде, и он не мог свести с нее глаз.

Скоро был накрыт стол и появился постный ужин. Когда первый голод был утолен, Ирина и Настя просили Федора рассказать им все, что делалось в Москве, и каким образом уцелел Петр.

— Когда вступил царевич Федор на престол, так первым делом велел всех заключенных освободить. Ну, я года свои выслужил и без того бы ушел. И вот первым делом направился я в тюремный двор поджидать Петра. Вот и привез его. Первый день, как ехали, он все стонал и ехать не мог, мы и остановились; а на второй вот и приехали.

Поселились Шибановы в своей избе и с ними поселились Федор и Ерема. Подняли они куст малины, вынули свои деньги, купили скота и всего, что нужно, и хозяйство завели на славу. В соседнее село священником перевели отца Даниила, а в их сельцо священником посадили сына его Андрея, женившегося на Насте. Как бы в вознаграждение за все то, что эти люди перетерпели, они пользовались теперь безмятежным счастьем, спокойствием и довольством.

Разговор этот происходил за оградою маленькой лесной деревушки, неподалеку от которой пробегала красивая быстрая река Чусовая. Старик сидел на пне, а перед ним стоял черноволосый мальчик лет десяти рядом со своею сестренкою.

— Лапотки тебе, Фенюшка, сделает Яшка, — отвечал дед, — а что будет неладно, я направлю.

— Я тебе сделаю такие лапотки, что хоть за Алтай к татарам иди, — отвечал Яшка.

— Что ты часто татар поминаешь, парень! — строго проговорил дед, — нечистую силу да злых людей поминать не след.

— Да чем они злые, дедка? — возразил мальчик, — вот хоть бы тот татарин или бухарец, что приходил на прошлой неделе к нам с товаром? Феньке он подарил перстенек, а мне крючков для удочки, а с мамкой-то как ласково говорил. Звал к себе в Сибирь…

— Чересчур ласково… Боюсь я их… так боюсь, что из-за этого к Строгановым ушел. Давно это было, конечно. Еще я был молодым…

— А правда ли, дедушка, что татары замучили деда наших Строгановых? — спросил Яшка.

— Спиридона-то? Правда. Они стали его строгать, да и застрогали до смерти. Сына оттого и Строгановым прозвали. А сыновья его, Яков и Григорий, толковые купцы, понастроили сколько городов да крепостей. К Грозному являлись, от него грамоту привезли. А грамотой царь им места дал, сколько душа хочет. Вот и мне, их старому слуге, купцы милостивые отвели местечко.

День между тем клонился к вечеру, хотя было совсем светло. Мириады комаров и мошек закружились по воздуху.

— Яшка, гони с поля жеребят, долго ли до греха, как раз съедят комары! — сказал старик, отмахиваясь от несносных насекомых.

Это были не пустые слова. Еще несколько десятков лет тому назад комары и мошки насмерть заедали жеребят, случайно оставленных в лесу.