Чёрное сердце: Ненависти вопреки (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 24

— Эй, братан, — пьяно вызывающе звучит молодой мужской голос. — Мне нужно в туалет.

— Секунду обождите, — внятно объясняет Стас.

— С чего бы это мне ждать?.. — взрывается молодой.

— Простите, — вклинивается в начинающуюся разборку ещё один мужчина, извиняющимся тоном. — Разрешите пройти.

— Тебе чего надо? — уже рычит пьяный. — В очередь, и без тебя уродов хватает!

— Мне в подсобку, — оправдываясь, блеет мужчина. — В зале бутылку разбили, лужа спиртного. Нужно срочно убраться…

Сердце чуть не выпрыгивает, нервно вздрагиваю и оборачиваюсь к двери — голос работника прерывается глухим падением чего-то весьма тяжёлого, негромкими ударами, шаркающими тихими шагами.

Шёпот…

Глазами обшариваю комнату — пути отступления или хотя бы, куда могу спрятаться. Только кабинки, даже окна на улицу нет. Не успеваю добежать до ближайшей, дверь в уборную распахивается со стуком — всё внимание приковывает чёрное дуло, направленное на меня. От испуга застываю как вкопанная. Гипнотизирую пистолет, будто в силах повлиять на стреляющего. Тёмное очертание за оружием всё никак не фокусируется.

Точно говорят: у страха глаза велики, и сейчас они смотрят на ствол… с глушителем. Замечаю ещё тень, появляется из коридора и бросается на стрелка. В воздухе чуть слышно вжикает пару раз, шею и руку жалит словно укусами змеи. От боли вскрикиваю, отступаю. Вспыхивают звёзды, темнота подступает с космической скоростью. Ноги подкашиваются. Падаю навзничь, ударяясь спиной и затылком о кафельный пол. В ушах виснет звон.

Болит всё… Открыть глаза не могу, но ускользающим сознанием улавливаю: в явно коридоре потасовка, волнение, крики, яростные глухие удары, мерзкий хруст, топот…

Разгорячённое тело лишается тепла, из меня уходит жизнь.

Лицо обжигает жаркое дыхание, горячая ладонь касается щеки, шеи, плеча руки — мычу не в состоянии шикнуть: больно.

— Не тронь! — невдалеке повизгивает с трудом отличимый голос мужа. — Из-за твоей некомпетентности её чуть не убили!

Силюсь открыть веки — удаётся ни с первой попытки. Надо мной склоняется Андрей. Серьёзен, хмур, немного… встревожен? Поджимает губы, скулы натягивают кожу, крылья носа бешено трепещут. Зепар переживает?.. Теряю мысль — Андрей подхватывает на руки, будто ничего не вешу и идёт:

— Не будь идиотом, — сурово глядит поверх меня. — Если бы не Стас, она была бы уже трупом.

— Если бы я нанял профессионалов… — голоса то пропадают, то появляются — изо всех сил пытаюсь не провалиться в небытие. Получается едва ли.

— Мне плевать на твоё мнение, — чеканит каждое слово Андрей с ледяным спокойствием. — Ко мне обратился не ты. Наниматель Вита и Александр, так что, с этой минуты её охранять буду сам.

— А что до этого мешало? — верещит Вадим.

— Присматривался…

Проваливаюсь в звенящую тишину. Выныриваю…

— …Ты что, опыты ставил: стоит помогать или нет? — беснуется муж.

Вновь проваливаюсь — меня покачивает будто по волнам. Подкатывает тошнота. Опять прихожу в себя.

— …Спорить некогда, — выхватываю реплику Зепара, — нужен врач!.. — последнее, что слышу, прежде чем неумолимо затягивает в сумрак.

Глава 10

— Не спать! — жужжит назойливый мерзкий голос. Меня несильно трясут. Морщусь и нехотя открываю глаза. Муж! Я у него на руках, голова покоится на крепком плече — Вадим поддерживает за шею так крепко, словно что-то к ней прижимает. Нас слегка качает, гудит двигатель, изредка сигналят проносящиеся мимо авто, мелькает свет — точно катаюсь на карусели. Вероятно, мы в машине. Несмотря на это муж, нет-нет, да и тормошит меня: — Любимая, спать нельзя.

Фокусируюсь с трудом — встречаюсь с взволнованным, немного безумным взглядом Вадима.

Ответить не получается — вновь мычу. В горле будто шипы и от каждого звука они вонзаются глубоко в плоть, раздирая гортань. Ивакин дрожит, неумело убирает с моего лица прядь, неловко заправляет за ухо, гладит по щеке:

— Не смей меня бросать, — нашёптывает грубо, но с мольбой. — У нас путешествие, венчание, долгая счастливая жизнь…

Толчок — машину чуть заносит, колеса явственно здороваются с ямой.

— Можно осторожнее! — взрывоопасно эмоционален Вадим, злобно уставляется на шофёра. Прижимаюсь к мужу сильнее, через силу гляжу на водителя. Андрей! Сурово смотрит на дорогу, мощные руки стискивают руль, губы так плотно сжаты в полосу, что линия подбородка точно высечена из камня.

Усталость берёт верх, крепиться не получается — веки вновь закрываются, утягивает в черноту. Лечу в пустоту, замираю в невесомости и тишине. Мне здесь даже нравится: легко, свободно, безмятежно…

— Подъём! — злобное рычание вырывает из небытия. Распахиваю глаза так резко, будто током ударяет. Меня уже несёт Андрей. — Спать будешь потом! — приказным тоном рокочет над ухом Зепар, так ни разу не взглянув на меня.

В его руках спокойно, удобно, тепло. Крепость объятий не пугает, наоборот — льну ближе и даже ощущаю незначительное улучшение. Боль притупляется, отступает. Словно чувствуя изменение во мне, Андрей усиливает объятия, но прижимает, как нечто ценное, вернее… бесценное… настолько хрупкое и требующее защиты, что ослабь хватку — могу сломаться от мощного порыва ветра, а передави — хрустну от изящности. Не успеваю развить мысль, отвлекаюсь на голос мужа:

— Кто-нибудь помогите! — Вадим недалеко. Спешит, захлебывается словами: — Моя жена! В неё стреляли… Спасите! Если нужна кровь… Хоть всю мою забирайте…

— Стоп! Стоп! Стоп! — тормозит словесный поток женщина спокойно командирским тоном. — Такие крайности не нужны! Успокойтесь, — рассуждает строго и решительно. — Вы тараторите. Мало, что понятно.

— А этот мужчина почему в крови? — раздается другой женский голос с противоположной стороны.

— В него тоже стреляли, — нервничает Вадим. — Им обоим нужна помощь… — уже бубнит обречённо, словно не видит выхода.

Волнение нагнетается, помещение заполняется множеством голосов.

— Парень, держись, — подбадривает мужчина рядом. — Три пулевых, — раздаётся ещё один мужской голос. — Одна в области сердца…Вторая… — голоса сливаются, гудят. Теряюсь в прострации, сознание опять подводит. Точно окунаюсь под воду — звуки тянутся, булькают…

— Несите её сюда! — выделяется один. Женский, встревоженный. — Кладите на каталку.

Руки Андрея подрагивают — он идёт на голос. Останавливается и бережно укладывает меня на что-то жёсткое. Чуть замешкавшись, наконец, смотрит в мои глаза. В его — читаю сожаление и переживание. Замечаю, что чёрный пиджак одет на голый торс. Куда сорочку белоснежную подевал? Мысль вновь испаряется, меня по-свойски ворочают, причиняя боль.

— Дайте посмотреть… — отпихивает Зепара миловидная женщина в белом халате, склоняется ко мне, дотошно выискивая ещё раны или повреждения.

Так и не говоря ни слова, Андрей отступает шаг за шагом, пока не скрывается из вида. Слёзы подступают, но не позволяю им пролиться — не имею на это права.

— Огнестрел в предплечье, — бормочет женщина-врач. — Пуля прошла навылет. Задеты только мягкие ткани, кости целы. Если так можно сказать, — смотрит через плечо, явственно обращаясь к мужу, тот рядом переминается с ноги на ногу, — хорошая рана. На шее, — выдерживает секундную паузу, — царапина, хоть и неприятная: длинная, широкая. Ваша жена — везунчик. Крови потеряла немного, хорошо, что раны перевязали и приложили ткань…

Далее следует вереница мигающих ламп, волнение в коридорах. Мелькают белые стены, рядом суетятся медсёстры, врачи. Руку крепко сжимают — Вадим недалёко. Губы синеватые, в глаза блестит твёрдая решимость — удерживает мою ладонь, торопливо поспевая за каталкой, на которой везут меня:

— Всё будет хорошо! — бормочет как заведённый.

***

Просыпаюсь от желания пить. Кривлюсь. В теле тяжесть, во рту сухость. На шее, будто нацеплен тугой и широкий ошейник. В палате очень светло. Голубые как летнее небо стены. Большое окно с синими жалюзи. Стол, пара стульев. На напротив койки, кресло. Вадим спит сидя. Отворачиваюсь — прикроватная тумбочка. Графин с водой и гранёный стакан. Тянусь в надежде попить, рука непослушно дрожит. В горле резь — прокашливаюсь.