Чёрное сердце: Ненависти вопреки (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 32

Как ни крути, Зепар — единственный, кто со мной сейчас.

Частенько случается, соображаю: а где нахожусь? Как здесь очутилась? То в ресторане, то в кино, в машине, на приёме у Антона Николаевича…

Растерянно оглядываюсь, меня не трогает действительность — квело жую, бездумно смотрю, слушаю, дышу…

Жизнь продолжается против воли…

***

Прихожу в себя очередной раз. Помутневшим взглядом обвожу машину — знакомый джип. Пытаюсь сосредоточиться, куда еду — не получается. Мотаю головой и отворачиваюсь к окну. Опять куда-то везут. На работе, вроде, была… А-а-а, вероятно, домой.

— Как насчёт тренировки через боль? — вырывает из тягучих мыслей голос Андрея.

— Боль? — отстранённым эхом переспрашиваю и бесстрастно смотрю на Зепара.

Кхм…только сейчас замечаю, как сильно он осунулся. Скулы заострились, от чего и без того чёткий контур лица, кажется точно высечен. Надбровные дуги ещё больше посуровели — выпирают, будто навесные скалы. Огромные малахитовые глаза впали… Линия рта стала жестче.

— Сильной боли, но отрезвляющей, — не глядя на дорогу, интересуется Андрей, круто повернув на светофоре.

— Ка-какой… боли? — шепчу непонимающе. — Боли — боли… — уточняю нелепо, сама до конца не осознавая, что имею в виду.

— Боли через боль, чтобы потом, если случится подобное, ты уже была готова к Аду!

Милая шарада, вот только нет настроения её решать.

— Не уверена, — морщусь, но придаю голосу сдержанности. — Хочу домой! — нервничаю и даже почему-то есть желание кричать от страха или выскочить из машины. Интуитивно кошусь на окно, ища пути отступления. Магазины, бутики, офисы. Знакомый район!.. О нет! Мы уже возле школы боевых искусств.

Машина резко останавливается — сжимаю крепче сумочку, будто она может спасти.

— Никитин был прав! — Зепар с присущей ему невозмутимостью выключает зажигание, вытаскивает ключ и оборачивается. — Не стоило тебя Стасу доверять.

— Ты за меня волнуешься? — неуверенно предполагаю. Глупость, но в теле с «ничего» появляется сила, нагнетается радость. Еле удерживаюсь от улыбки. Везёт — губы отвыкли улыбаться. Неужели меня заботит отношение Зепара ко мне? Бред!.. Мне плевать… Чёрт! Вру даже себе. Меня волнует: безразлична или нет? Если второе, это бы объяснило, почему ругался с Вадимом. Столько времени потратил со дня смерти мужа. Шептал отвратительные вещи, заставляющие вернуться к реальности. Нежно убаюкивал, не бросал.

— Одного из лучших сотрудников чуть не потерял, — поясняет Андрей хмуро. — Думается, он тебя толком ничему не научил.

От неожиданно жёсткого ответа, расстраиваюсь и даже не знаю, что сказать. Скотина! Гад! Сволочь… Бесчувственный чурбан. А чего злюсь-то? Я ему никто. Он честен. Профессионален от «а» до «я». Постоянно даёт понять, что я не в его вкусе. Работа — и только! Чего нарываюсь-то? На что напрашиваюсь?.. Да и как смею? Вадим только погиб… Из-за меня, а я — пищащая тварь больше переживаю — думает ли обо мне Зепар не только как о своей работе? Моей низости нет предела!

Приступ самобичевания пора прекращать, а то опять задумаюсь о самоубийстве.

— Стас был… — бубню, запахнув плащ плотнее — по коже бежит холодок. — Был… — не нахожу слов, ведь толком-то не подыскала верных.

— Прежде чем тебя тренировать, нужно сбить спесь и гонор, и мозг вставить! — незлобиво бросает Андрей и выходит. Вздрагиваю, когда его дверца громко хлопает. Сижу, точно прибитая к месту, лишь сердце бешено колотится, да уязвленная гордость злобно клокочет. Моя дверца открывается также резко. Зепар уже с двумя сумками, одна удивительно похожа на мою… спортивную. Не успеваю до конца развить мысль, Андрей, как всегда, «галантно» кивает — давай, вылезай. Рождённое с первой встречи чувство ненависти, неумолимо крепнет.

— Я вещи не взяла, — выдавливаю, изо всех сил храня спокойствие.

— А я собрал, — в тон парирует Андрей, демонстративно чуть приподняв сумки.

Так значит правда? Не показалась знакомой, так и есть? От возмущения взрываюсь:

— Ты совсем… Как посмел… Да кто ты такой?.. — беснуюсь в праведном гневе, переходя на шипение. Мимо машины идёт толпа ребят. Недружным хором громко здороваются с Зепаром и спешат дальше.

— Ты правда хочешь поговорить на эту тему? — уголком рта криво усмехается Андрей, как только ребята скрываются за дверями школы. К горлу стремительно подкатывается ком, нервно сглатываю, но из вредности буркаю:

— Да! Я хочу знать, на каком основании…

Затыкаюсь, чуть не прикусив язык — Андрей склоняется ко мне и рывком за руку подтягивает к себе. Охаю от боли, предплечье точно в огне.

— С момента подписания договора, — сурово чеканит в губы Зепар, убивая холодом глаз. — Согласилась на охрану, любое вмешательство в твою жизнь, тренировочный процесс по усмотрению инструктора… Расследование… Мне продолжать?..

— Я такого не помню, — бормочу, едва не глотая слёзы. Смутно вспоминается момент заключения договора в офисе Андрея. Тогда хотела почитать, но Александр торопил:

— Ангел мой, не душу дьяволу продаёшь — тело профессионалу доверяешь, — шустро вырывает договор. Наспех в голос читает несколько пунктов, причём, в разнобой…

Я тогда сидела будто в коматозе, растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого — ничего не понимала. Никитин юридические тонкости «охраны и тренировок» пояснял своими словами и то — больше:

— Тут нюансы, ну это тоже верно, — бубнит в листы, уже читая про себя, — и это не будет лишним, — кивает своим мыслям. — А вот главное: «Я», — кладёт документ на стол, тычет в строчки и поучительно наставляет, — пиши здесь свою фамилию, имя, отчество и далее заполняй по пунктам… В конце — дата и подпись.

На моё возмущение: «Может, Костику позвонить», — отмахивается:

— Ангел мой, я когда-нибудь тебе плохое советовал?

— Нет, — торопливо и чуть рассеянно трясу головой. Мозг точно кисель, совсем не соображает, а от пристального рассматривания Зепара хочется с себя кожу содрать, чтобы чище, невинней и обнажённей уже и не быть. Может, хоть так избавлюсь от жара в теле, пробравшего до стыдливого кипения под прицелом испепеляющих то болотных, то сумрачных глаз.

— Так вот, — наставляет Никитин, отрывая от ужасающих мыслей. — Подписывай, что предлагают, а то Андрей опять характер покажет, и больше слушать нас не будет.

Чуть медлю, ещё раз смотрю на Александра окутанного серебреной дымкой святости. Никитин не дает усомниться ни на секунду — двигает ко мне ближе договор, уверенно кивает: пиши, не медли. Чёрт! Затравленно кошусь на Зепара — в его ледяно-плотоядном взгляде мелькает неверие, сомнение. Крылья носа хищно взлетают и замирают, будто ожидая приказа опуститься. Край губ чуть приподнимается в хищную, надменную ухмылку… О-о-о, мне душно, тошно… сладко и желанно. Хочу спасения — глотка свежего воздуха… подальше от этого монстра! Лишь бы скорее закончить с бредовым наймом — спешно заполняю, ставлю резолюцию и даже ощущаю облегчение.

Словно обухом по голове:

— Так, значит, я всё же… душу дьяволу продала? — распахиваю глаза. Надо бы домой приехать и копию договора почитать внимательнее. Вот только вспомнить бы, куда положила? Копия должна быть у моего бухгалтера. Он же отчисления агентству делает.

— Жаль, именно такого договора у меня на тот момент не было, — нарушает раздумья без тени улыбки Андрей. — А то бы уже была в пожизненной кабале, — сказано так просто и невозмутимо, что с ужасом понимаю: он не лжёт!

— И что, — цепляюсь за жалкие мысли, — в контракте был пункт: разрешить копание в нижнем белье? — заканчиваю на истерической ноте.

— Не в такой трактовке, но приблизительно, — выпускает из жёсткого хвата Андрей и ещё раз приглашает выйти из машины: — Лучше сама, а то вытащу за шкварник. Мне с тобой некогда разговаривать и так дорого обходишься — надоело церемониться.

— Я требую расторжения договора! — яростно шепчу.

— Он посмертный, — ухмыляется Зепар, мелькнув белоснежным клыком.

— Умри… — в ужасе бросаю с вызовом.