Хищный инстинкт (СИ) - Суббота Светлана - Страница 13

-      Это моя сестра.

-      О, тогда будет немного сложнее. Посмотрите, вон там лежит дрожащая девушка. Я отнесу ее по адресу, который она скажет, и там... скажем так, ее потребности удовлетворят и отравление вылечат. Если вашей сестре оказать такую же срочную помощь, завтра она проснется вполне бодрой и здоровой. Если нет, боюсь, ее состояние может серьезно ухудшиться, вплоть до повреждения разума. Эти идиоты совсем мозги растеряли, не молодые они, вы ошиблись насчет птенцов. Птенцы у нас сидят в Гнезде безвылазно и не могут ударить полноценным волновым влиянием, всей группой. Зато взрослых вампиров я могу официально судить.

Он помолчал. Были слышны подвывания девушки по соседству и скрип моих зубов. В этот момент мне было важно только одно - не опозорится и сдержать рвотные порывы.

Корнуэлл присел, положив мою голову на свое колено и поглаживая по волосам.

-      Что за помощь? Генрих, говори прямо, мою сестру так колотит от... желания?

-      Я понимаю ваше возмущение и готов компенсировать финансово, а также во всем помочь вашей сестре. Посмотрите, она не просто так просила меня отойти, ее трясет оттяги ко мне, зря она сопротивляется.

Драные Небеса! Что за придурок. Жаль, я ни слова сказать не могу, а то он услышал бы чему я сопротивляюсь.

Корнуэлл зарычал, поднимая меня на руки. Его прикосновения охлаждали мою кожу, но не успокаивали, а вызывали дрожь.

-      Мы остановились в городской гостинице миссис Морицы Чэнклиф. Я, Джастин Уоллис и моя сестра Филиппа. То лечение, которые вы предложили, оно единственное? Моя сестра... скорее всего невинна.

-      Серьезно? - Гальвани удивился будто у меня выросла вторая голова. - Тогда вам повезло, ей будет достаточно нежных успокаивающих ласк. Или, если ее организм особенно крепок, просто подержите за руку, скажите как ее любите. Но если вы ошибаетесь и ваша милая сестра взрослая во всех отношениях - я серьезно предлагаю себя в помощь, найти сейчас подходящую кандидатуру будет непросто. И поверьте, мистер Уоллис, когда ваша сестра придет в себя после нашего с ней общения, она будет вам необычайно благодарна.

Но невоспитанный «братец» даже не ответил на столь сердечное предложение, а уже бежал со мной наперевес в сторону гостиницы. Приду в себя, спасибо скажу. С каждым метром удаления от засады, где лишившиеся сира вампирские ублюдки поджидали жертв мне становилось легче.

Уже не нужно было прикрывать рукой рот. Я расслабилась и шумно глотала прохладный вечерний воздух. Слабость и тошнота проходили быстро, сменяясь беспокойным томлением и интересом к теплому сильному телу, удачно расположенному прямо под руками.

-      Эфа, - споткнулся и прошипел Корнуэлл, - что ты делаешь?

Глава 12. Ой. Кто ж так лечит?

Я никогда в жизни еще не прикасалась к мужскому телу. Оно оказалось очень твердым и гладким, как камешки у большой воды. Можно давить пальцем и ничего не продавливается. Скрести ноготками - не реагирует. Вывод: у мужчин проблемы с чувствительностью. Второй вывод: я не в себе и нужно быстрее лечиться. Почти ничего не вижу, мысли носятся, сбивая друг друга, и только прикосновения к несущему меня Корнуэллу приносят облегчение.

Лицо у меня продолжало гореть, пекло нестерпимо, зато пальцы приятно охлаждались мужской кожей. Недолго думая, я потерлась щекой, прислушалась к ощущениям и просто вдавилась лицом ему между шеей и плечом, застонав от облегчения, прижавшись распухшими губами. Я всегда, когда болею - капризничаю и делаю что хочу. Матушка говорит, что капризы болеющих - они не просто так, если им потакать - вдвое быстрее выздоравливаешь.

-      Что случилось, мистер Уоллис? Я могу помочь? - раздался голос хозяйки гостиницы.

-      Вампиры шалят в городе, мы еле ушли. Спасибо за беспокойство, уже все хорошо.

Я услышала сдавленное женское аханье, когда Корнуэлл повернулся спиной и помчался по лестнице. Если спереди он прикрывался мной, удерживая вертикально как ребенка, то картинка сзади должна была впечатлять. Жаль, я ничего не вижу.

-      Эфа, я сейчас положу тебя на кровать, - голос звучал хрипло.

Нееет. Отцепляться совсем не хотелось, изнутри колотила все сильнее нарастающая дрожь. Аллергия быстро уходила, замещаясь болезненным, изматывающим томлением. Что там говорил Генрих, если мне не помочь, я могу повредиться разумом?

Обе мои руки обхватили жесткие ладони, и я заохала, получая благословенное облегчение. Но было мало, очень мало.

- Корнуэлл?

- Да.

-      Лечи быстрее. Вампир сказал, - я облизала высохшие губы, - ты должен говорить, какая я чудесная.

-      Ты чудесная девочка, - пробормотал Корнуэлл. И замолчал.

Да он издевается!

-      Еще говори.

-      Я не умею говорить комплименты. Ты хорошая девочка. Я не знаю, что еще о тебе сказать.

О, забытые боги. Я с трудом разлепила словно песком засыпанные глаза и уставилась на сидевшего рядом с кроватью мужчину. Надеюсь, в моем красном взгляде можно было увидеть, как я зла. Возможность всей моей жизни, первая оперативная работа сейчас катилась в никуда из-за упрямого оборотня, в упор не замечающего массу моих неоспоримых достоинств.

-      Или ты меня лечишь, или я ползу за вампиром. Пусть это будет на твоей совести. Спорим, он сейчас недалеко от гостиницы слоняется?

Корнуэлл скрипнул зубами и прошипел:

-      Это я-то тебя вылечить не могу? Да я тебе так вылечу, что всю жизнь вспоминать будешь!

Меня подвинули на кровати так, что я чуть с другого края не упала, Тяжелое мужское тело рухнуло на перину и тут же подтянуло меня к себе.

Не буду лгать самой себе. В глубине души, под семью замками, в отрицании и умалчивании, но я подозревала дальнейшее развитие событий. Ждала чего-то необычного, может быть, даже провоцировала. И все равно происходящее ошеломило.

Его губы, такие жесткие на вид, касались нежно, вкрадчиво, легко прижимаясь, затем отступая и снова касаясь. Эта трепетность совершенно противоречила почти болезненной хватке, которой он держался за мои плечи.

Меня ласкали, самозабвенно, вместо слов, одними прикосновениями рассказывая, как я его влеку. Невесомыми поцелуями он прошелся по губам, щекам, заскользил мелкой дорожкой вдоль висков. И я словно погружалась в благодатную освежающую воду. В воздухе пахло хвоей. Вздохи, еще вздохи, словно пробуждение от долгого сна. Он ловил воздух моего дыхания, тихо порыкивая от нетерпения, и целовал опять, уже более жадно, углубляя поцелуй.

С каждым касанием мы прижимались все плотнее, вцепляясь друг в друга до сведенных пальцев. Иногда, на секунды, Корнуэлл отстранялся и напряженно смотрел огненными, гипнотическими глазами, щурился, когда я слишком резко дергала пряди темных волос, призывая вернуться к... лечению. И он снова целовал. Взгляд оборотня то ли пугал, то ли закручивал меня в опасный омут желания, столько в нем было мучительной тяги. Неясно кто кого лечил, мы пили один другого, испытывая временное облегчение, и тут же вжимаясь снова.

Кто-то тихо, нежно постанывал. Не знала, что я могу издавать такие звуки. Нестерпимо хотелось больше, глубже, неистовей. Обнаружила, что держу его за шею, ощупывая проступающие позвонки, и тяну на себя.

Между ног, раздвигая бедра, затянутые в брюки, продвигалось нечто крупное и твердое. О, я не была настолько наивна, чтобы не знать, что это такое и к чему в итоге приведет. Мой пиджачок издал отрезвляющее потрескивание, ткань не выдержала забирающейся внутрь руки Корнуэлла.

-      П-подожди, - сказала я, ловя ртом воздух.

-      Эфа...

-      Я не хочу дальше. Подожди.

Корнуэлл упал головой мне в плечо и с силой выдохнул. Стало немного жаль оборотня, но мне тоже сейчас нелегко.

-      Джастин, ты мне нравишься. Но дальше ничего не будет.

Он хмыкнул и начал приподниматься. Только тут стало понятно, что все это время он удерживал вес на локтях. А еще, у меня прояснилось зрение, и ново- открывающиеся мужские виды...э... начали смущать.