Пророчество (ЛП) - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 60

Тонкие волоски поднялись по всему моему телу, когда голос Аполлона разнёсся по солёному воздуху.

— Узрите разницу между потребностью и любовью, — Аполлон стал светиться. От макушки золотистой головы, вниз по всему телу, он засиял как солнце: — То, чего так опасались боги, стало явью. Конец старому и начало новому были ознаменованы… — его голос поднялся, разносясь над морем и утёсами, как когда-то прогремел голос Эвана — нимфа. — Ребёнок солнца и новый Бог породят новую эру, и великие творцы падут один за другим, перестраивая наши дома и сердца, пожиная наших людей и смертных.

Я вздрогнул, когда сияние, исходящее из его руки, окутало Джози тёплым золотистым светом, размывая её черты, пока я держал её в руках.

— Кровавый путь был избран, — сказал Аполлон, и молния прорезала быстро темнеющее небо. Опустилась ночь, быстро погружая мир во тьму: — Великая Война, ведомая «избранными», закончилась, Солнце зашло, и Луна будет править, пока не взойдёт новое Солнце.

Моя кожа горела, от того как я вцепился в Джози, но я её не отпускал. И не отпущу. Я обещал ей, что не отпущу её, и я никогда не сделаю этого. Никогда.

Голос Аполлона ослабел, а свет отступил от Джози и пополз вверх по его руке. Я снова увидел черты Аполлона. Он пристально посмотрел на Джози. — Она носит в себе Бога музыки, истины и пророчеств, Бога солнца и света, чумы и поэзии, и когда он достигнет совершеннолетия, он займёт свое законное место на Олимпе. Он будет править до конца времён.

Сияние исчезло из его глаз. Белки оставались молочного цвета. — Скажи ей, что я всегда гордился ею. Что я всегда любил её. Скажи, что я делаю это не из-за того, что должен, а из-за любви к своему ребёнку. Скажи ей это, Сет.

Я открыл рот, но чёрт, у меня не было слов. Вообще никаких слов. Напротив меня Алекс шлёпнулась на задницу, из неё вырвался прерывистый звук, потому что Аполлон… Он…

Развеялся.

Кусочек за кусочком, развевались в воздухе вокруг него. Ночь прояснилась, и лучи солнца заструились вниз, отражаясь от песка. Аполлон медленно, прямо на наших глазах, становился ничем, превращаясь в свет вокруг нас.

— Новое Солнце… — сказал Аполлон, его голос стал слабым, пока он просто исчезал у нас на глазах. — Поднялось.

Джози резко дёрнулась в моих объятиях, мой взгляд метнулся к её лицу. Цвет вернулся к её коже, растекаясь по лицу и вниз к груди; розовый румянец, с которым возвращалась жизнь. Я задрожал. Её глаза распахнулись, и она сделала большой глоток воздуха. Её грудь поднялась и тяжело опустилась.

— Сет? — прошептала она хриплым голосом.

Твою мать.

Прижав её к своей груди, я уткнулся лицом в её шею и потерял контроль. Меня это не волновало. Я, чёрт возьми, рыдал, обнимая её.

— Сет, — её голос прозвучал приглушённо. Ей удалось отстраниться и поднять руки. Она обхватила моё лицо руками и подняла мою голову: — Сет? Почему ты плачешь?

Хриплый смешок вырвался из меня, и я прижался своим лбом к её лбу. — Я люблю тебя, Джози. Я люблю тебя.

Сет.

Над горизонтом поднималось восходящее солнце, окрашивая небо в огненно-оранжевый и тёмно-фиолетовый цвета, а тёплый бриз омывал мою кожу, шевеля тонкую занавеску на открытой двери позади меня. Проснувшись коло часа назад, я не мог больше лежать и обнаружил, что стою на балконе, слушая только прилив волн и крики птиц вдали.

Я хотел быть в спальне, спать рядом с Джози, но мой чёртов мозг никак не хотел отключаться, прокручивая почти каждый миг моей жизни за последние пару лет. Начиная с той минуты как узнал, что был Аполлионом, до того, как я впервые ступил на Божественный Остров, это были «Величайшие хиты Сета» а, потом не совсем, и это часто повторялось.

Будто пытаясь понять как, после всего, что произошло, всего, что я натворил, после всех хороших и плохих моментов, я всё ещё был здесь.

Закрыв глаза, я откинул голову назад, позволив солнечному теплу омыть кожу. Будущее… было здесь.

Звучало чертовски банально, но это правда.

Как я мог оказаться таким счастливчиком? Сотни раз я задавался этим вопросом с тех пор, как встретил Джози, но после того, как я почти потерял себя, потерял её и нашего ребёнка, этот вопрос не давал мне покоя. Так много людей, гораздо лучше меня, теряли совершенно всё.

Но стоя здесь, я всё ещё ощущал горечь страха и омерзительную безнадёжность, когда смотрел, как жизнь утекала из прекрасных глаз Джози. Возможно, через сотню лет, а может даже через тысячу, я забуду это чувство. Проклятье, существовала вероятность, что этого никогда не случится, но Джози была в безопасности. Наш ребёнок был в безопасности.

И я не жил с этим страхом и безнадёжностью. И не имел в жизни утрат, которые испытала Джози, когда я оказался пойман в небытие. Вместо это, мы были…

Мы были дома.

На этом острове, в этом доме, который я никогда не чувствовал домом. Чёрт, ни одно место для меня не было домом, но это? Это было холодное и пустынное место, которое не согревалось даже лучами солнца или людьми, заполняющими комнаты. Этот дом был просто каркасом дома, внутри него не было ничего значимого, кроме запятнавших воспоминаний о равнодушной матери и судьбе, о которой я никогда не просил.

До сих пор.

Никогда прежде я не думал о доме, где я провёл много одиноких лет, как о чём-то, куда бы я хотел вернуться, где создать семью. Я думал о нём как о призраке, который всегда преследовал меня на самых задворках разума.

Но больше нет.

Сейчас я воспринимал его как дом, потому что весь мой мир свернулся клубочком в нескольких футах от меня и мирно спал. Даже вчера, когда мы приехали, всё показалось иначе. Ярче. Теплее.

Дом.

Он станет тем местом, куда мы будем всегда возвращаться, после того, как покинем его. Здесь будет расти наш ребёнок, и я всем своим нутром знал, что каждый уголок этого дома, который когда-то был пустым и холодным станет заполненным жизнью и любовью. Но настоящим домом было не место.

А человек.

Открыв глаза, я обнаружил, что вернулся в спальню и стоял в футе от кровати. Джози лежала на боку, простыня сбилась вокруг её бёдер. Одна из её прекрасных ножек выглядывала из-под простыни. Соблазнительно. Чертовски соблазнительно. Всё в ней. Даже то, как она скрестила руки на голой груди, стиснув ладошки. Её удивительные волосы, дикая масса светлых и коричневых оттенков, струились по подушке.

Боги.

Не в силах сдержаться, я подошел ближе.

К горлу поднялся узел необузданных эмоций. Проклятые слёзы защипали в уголках глаз, когда я опёрся коленом о кровать и сел рядом с ней.

Она была моей душой — psychi mou.

Она была для меня всем.

Протянув руку, я накрутил на палец прядь её волос, лежавшую на щеке, и отвёл её за ухо. Её бедра вздрогнули, и пальчики на ногах рефлекторно сжались. Уголки моих губ приподнялись, когда солнечный свет, скользнув по кровати, отразился от бриллианта на её пальце.

Она была моей женой.

С губ сорвался хриплый смешок. Моя жена. Боги, никогда не думал, что женюсь. Уверен, большинство людей, которые меня встречали, тоже никогда бы не подумали об этом, но вот он я.

Счастливчик.

Я скользнул рукой вниз по её руке, по изгибу талии к её бедру.

Джози издала мягкий крошечный звук, и перевернулась на спину. Густые ресницы затрепетали и порхнули вверх. Яркие, прекрасные голубые глаза сфокусировались, и я был вознаграждён сонной улыбкой. — Привет, — пробормотала она.

— Привет, — я сглотнул, но проклятый узел переполнявших чувств всё ещё душил меня.

Она повернула голову к открытой двери. На её лице появилась хмурость. — Сколько времени?

— Ещё рано. Солнце только взошло, — я положил руку по другую сторону от её бедра.

— Ммм.

— Я не хотел тебя будить, — и это была правда. — Тебе следует ещё поспать.