(Не)идеальная работа - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 45

Я уже вставила в уши любимые сережки с бирюзой, когда в дверь позвонили.

На пороге я обнаружила курьера.

— Это вам, — произнес он и передал плоскую коробку и огромный букет роз — темно-вишневых, крупных и одуряюще пахнущих.

Я приняла подарки без слов, просто потому, что опешила и совсем не ожидала, а когда дверь захлопнулась, начала лихорадочно соображать, от кого это может быть? В букете записки не было, я сунула его в вазу и торопливо открыла коробку.

На работу было нужно выбегать с минуты на минуту, но я не могла не посмотреть, что в футляре. Едва открыла, тут же поняла, от кого подарок. Меня охватили сразу восхищение и возмущение — в плоской коробке лежал рубиновый гарнитур. Камни как капли крови, оправленные в белое золото, — недосягаемая дорогая красота, которую непременно нужно вернуть.

К гарнитуру прилагалась записка:

Внизу шла приписка:

Мы были знакомы всего неделю, а он так хорошо меня изучил! Я положила коробку с украшениями на стол и поймала себя на мысли, что зачарованно на них смотрю, не в силах принять решение, а должна уже вовсю нестись на работу. До начала смены осталось меньше получаса.

Спохватившись, я накинула пальто, прихватила зонт и выскочила на улицу. Меня ждал долгий день, в течение которого я могла настроиться на то, чтобы вернуть Кэвину камни. Я даже не хотела себе позволять думать о том, что все может быть иначе.

Сегодня я впервые за все время работы опоздала. Влетела растрепанная, раскрасневшаяся, но не потребовались даже извинения.

— Кетсия, — сказал начальник, — девочка. Сегодня такая отвратительная погода, вы тоже долго ждали левитджанс?

— Сегодня все пошло наперекосяк с самого утра, — уклончиво ответила я и кинулась к своему столу за планом мероприятий. Нужно было посмотреть, что и в какой последовательности мне сегодня нужно сделать.

— Да уж, осень в столице — отвратительная пора.

Я выдохнула с облегчением. То ли относились к опозданиям в галерее снисходительно, то ли я уже зарекомендовала себя как ответственный работник.

Весь день я была не в себе, делала работу на автомате, отвечала невпопад и постоянно возвращалась мыслями к рубинам в своей маленькой квартирке, а точнее, к предстоящей встрече с Кэвином. Мелькнула мысль отправить обратно подарок курьером, но потом я поняла, что не могу поступить так с мужчиной, который, стоит признаться, мне небезразличен. Он не забыл про мой день рождения, хотя я про него не говорила. Он узнал о нем из анкеты, которую я заполняла при поступлении на работу. Узнал, запомнил и поздравил. А значит, я должна проявить уважение.

Хотя сильнее всего мне хотелось надеть на себя рубины, алое платье и просто поужинать с Кэвином, а дальше — как выведет судьба. На протяжении рабочего дня эта мысль не выходила у меня из головы. Если раньше я находила сотни причин, почему не могу быть с Кэвином вместе, то сейчас закралась одна очень опасная: «Почему бы нет?»

Ведь можно выставить рамки. Можно договориться об условиях. И если он не согласится, просто уйти. Отдать дорогие украшения и исчезнуть из его жизни снова. А вдруг у нас получится? Я ведь скучала по нему и не забыла даже спустя три месяца после последней встречи.

Я до мелочей помнила нашу единственную ночь, я закрывала глаза и чувствовала на губах его поцелуи и совершенно не хотела его отпускать. И он меня, видимо, тоже. Не зря же прислал сегодня с утра курьера.

Я закончила рабочий день и помчалась домой, а в голове перебирала различные варианты. Рисковать или нет, дать нам шанс или все же снова спрятаться в раковину. Сколько вопросов, и никакого внятного ответа даже для себя. Я зашла в квартиру в растрепанных чувствах и, так ничего не решив, отправилась в душ.

Стоя под горячими струями воды, я убеждала себя, что до сих пор думаю над тем, как поступить правильно, только вот взяла нежнейшее масло для душа с запахом миндаля, не спеша вымыла голову, нанесла на тело лосьон и, завернувшись в полотенце, начала перед зеркалом наносить макияж. Неторопливо, слой за слоем, так как не делала уже давно. Хотелось быть безупречной. Волосы уложила крупными локонами, подвела глаза серой, дымчатой подводкой, чтобы взгляд вышел загадочным, с поволокой, и достала красную губную помаду, которую выгуливала совсем уж редко.

Но даже когда шла к шкафу, все равно упорно убеждала себя, что ничего еще не решила и не обязательно надену алое платье, только вот рука тянулась к нему. Рубиновое колье заняло свое место на шее, длинные сережки с россыпью камней чувствовались на ушах. Я сначала надела комплект, потом скинула полотенце и замерла. Если бы Кэвин пригласил меня к себе домой, а не в ресторан, пожалуй, я не стала бы надевать платье, ограничилась только пальто, а лучше дорогими мехами. Впрочем, о чем я? Дорогих мехов у меня не было, а вот платье было. И я знала, мужчина от него в восторге. А мне хотелось, если уж я решилась идти с ним на свидание, видеть в его глазах восторг.

Я хотела, чтобы образ был идеальным. Еще раз поправила локоны, пшикнула на шею духами и, покрутившись у зеркала, отправилась на выход. Осталось только поймать левитджанс. Вечером даже погода благоволила мне. Дождь перестал, хотя и заметно похолодало. С такой температурой скорее пойдет снег. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут. Интересно, сколько меня будет ждать Кэвин, если я опоздаю? Правда, проверять не хотелось. Вдруг не дождется? Зачем же искушать судьбу?

Громвельск не был бы Громвельском, если бы, едва я села в левитджанс, небо не извергло косой ледяной дождь, который лупил иголками по стеклам, разводил грязь на дорогах и даже из окна смотрелся премерзко. Лужи на тротуарах покрывались тонкой ледяной коркой, а каждый камушек на мостовой словно облили невероятно скользкой глазурью. Город встал, и я безбожно опаздывала. Мы тащились медленно, постоянно останавливались, и обычное женское опоздание грозило превратиться в неприличное. В один прекрасный момент я поняла, что, несмотря на отвратную погоду, проще накинуть капюшон и добежать пешком. Всего-то надо было преодолеть перекресток, свернуть налево и через два дома вот оно, нужное место. Я расплатилась с извозчиком, мысленно выругалась в адрес Кэвина, который решил меня поразить и позвал не в тот ресторан, в котором мы ужинали перед поездкой в поместье. До него мне было рукой подать.

Я выскочила на улицу на промозглый воздух, получила колючие капли в лицо и, накинув капюшон, поспешила к перекрестку. Как всегда, по закону подлости перпендикулярная нам дорога не стояла. Поток левитджансов мчался, и я едва выбрала момент, чтобы перебежать дорогу. Несмотря на синюю мерцающую полосу, обозначающую то, что здесь нужно пропускать пешеходов, мало кто собирался тормозить.

Я не успела дойти до тротуара совсем чуть-чуть. Краем глаза заметила фиолетовый лакированный бок и рыбкой нырнула вперед. Успела увернуться и удачно затормозила, даже не разбив колени. Потому что приземлилась с брызгами в грязную и довольно глубокую лужу, а мерзавец на левитджансе как ни в чем не бывало умчался по своим делам.

— Тварь! — прошипела я и разрыдалась. Достойное завершение поганого дня рождения.

Ко мне кинулись люди, помогли подняться, и кто-то добрый даже вызвал левитджанс.

— Вас, возможно, стоит отвезти в лечебницу?

— Нет, пострадало только мое достоинство и платье, — отмахнулась я от предложения. — «Ну и личная жизнь», — додумала мрачно. Платье изорвано, грязное. Пальто тоже не в лучшем виде. Меня даже в холл ресторана не пустят, а пока я переодеваюсь, Кэвин уже уйдет.