Перемирия не будет (СИ) - Горенко Галина - Страница 3

Я уже уютно разместилась в экипаже, когда дверца жалобно скрипнула, реагируя на бесцеремонное вторжение и в темном проёме появилась растрепанная голова злого герцога.

— Несссссссса, — протянул он раздосадовано, — и куда это вы? Вечер прекрасен, уверен нам стоит продолжить наше мимолётное знакомство.

В тот самый момент, когда он закончил говорить, и блеснул улыбкой, демонстрируя не по-человечески острые клыки, ему на нос плюхнулись огромная капля, слегка смазывая впечатление от угрозы, прозвучавшей в его голосе.

— Как я могу вам отказать, Вашей Светлости, в столь незначительной просьбе…

Он презрительно оглядел внутренности наёмного экипажа и, сморщившись, отрезал:

— Поедем в моем. — И не дожидаясь ответа, скрылся из вида.

Уверена, что Змей не заморачивался тем, чтобы предложить мне (женщине почтенного возраста), руку. Он просто резко отворил скрипящую о пощаде створку ещё шире и буркнул что-то вроде "жду" сквозь сжатые зубы.

Я нехотя сдвинулась с нагретого места и вышла в моросящую хмурь. Глубокая лужа, наполненная вонючей жижей, которую я тщательно избегала при посадке в карету, с радостью встретила мой ботильон наполняя его до краев. Я мысленно чертыхнулась, поминая змеиную родню сиятельства и тихонечко щёлкнула пальцами, воспроизведя незатейливое заклинание. Чулок враз просох, а упавшее было настроение, поднялось на пару градусов.

Наемный экипаж не шел ни в какое сравнение с каретой бессменного начальника МагКонтроля, тут даже была грелка для ног, на которую не мудрствуя лукаво, я уместила свои заледеневшие конечности.

— Итак… — прервал мое блаженство герцог и многозначительно умолк. Наивный, неужели он думает, что после такого холодного приема я буду хоть сколько словоохотлива?

Мы, ведьмы, народец вредный и злопамятный, так что я сделала вид, что намека не поняла вопросительно заломила бровь.

Выдержав тяжёлый взгляд, я добавила в свой раболепства и преданно вперилась ему куда-то в область переносицы, приобретая при этом взгляд чудной и придурковатый. Эти «кто-кого» гляделки могли бы продолжаться до утра, но барон жил недалеко и светлости пришлось выходить. В этот раз он таки подал мне руку, проявив галантность, ну или ему так было проще (и я склоняюсь ко второму) тащить меня к дверям. Я едва поспевала, но примерившись к его широкому шагу перестала напоминать моську на привязи.

Внешне дом барона ничуть не уступал роскоши фамильного особняка Серптусов, и войдя внутрь, я ожидала те же богатство и великолепие, но ошиблась. Пусть покойный Тимирье был богат и знатен, но род его не мог соперничать со старыми деньгами и близкородственными узами с Исконными.

Вдыхая тяжёлый, приторный аромат смерти, разлитый в воздухе, я как обычно ощущала побочку темного ритуала.

Онемевшие пальцы кололо, сердце заходилось в истеричном припадке, а пропитанный тревогой рассудок и вовсе приказывал бежать. Эмонации были такой силы, что даже на зубах скрипел горький пепел.

Здесь творили грязную магию, и я не хотела об нее запачкаться, но выбора как такового у меня не было. Так или иначе со временем Рейдж бы вышел на меня, и мне бы пришлось ему помочь, но сейчас я не подозреваемая и не просительница.

Гнетущая, опустившаяся на этот когда-то шумный, наполненный незатейливыми звуками дом, тишина казалась нереальной, слуги словно тени, беззвучно мелькали на периферии зрения и даже следователи здесь ходили на цыпочках, переговариваясь знаками и читая по губам.

Распростертое в пентосе* смерти тело бедняги барона ничем не отличалось от двух предыдущих (спасибо Хантингтону за пропуск в прозекторскую Управления) — та же синюшная исчерченная кровавыми рунами кожа, та же ампутация лингвы, тот же удивленный, не верующий в собственную смерть взгляд и та же невозможность устроить допрос.

Я вглядывалась в чёткие линии, силясь разглядеть незаметный обычному магу (а простых людей в этой комнате не было) узор плетения и найти начало и конец…

Один из следователей, осматривающий место преступления, оступился, задевая носком ботинка выгоревшие на узорчатом паркете линии и пронзительно ойкнув, упал, лишившись сознания. Двое других бросились к нему, но я рявкнула на них прежде, чем они успели его коснуться:

— Не смейте его трогать, — крикнула я что есть мочи, а то вместо одного проклятого у нас уже было бы три. — Где некрос, Ваше сиятельство?

— Уже едет, — недовольно ответил он, глядя, впрочем, не на меня, а на проштрафившиеся сотрудников.

Некромант должен будет замкнуть круг, изгоняя выпившую жизненную силу графа тварь в небытие Соляра. Туда, где демону Изнанки самое место.

Я отклонилась влево, меняя угол обзора и увидела то, что силилось скрыться: призрачная тень ощерилась острыми, игольчатыми зубами в мою сторону и вновь заметалась по замкнутому шестиугольнику, ища выход.

Я сделала знак отвращения, смешно, но банальная дуля работала, и мелкий демон завыл от безысходности, бросаясь на невидимую преграду силового поля. Он надеялся сбежать, они все надеются.

Двум предыдущим — удалось.

Откат от этого ритуала был таким сильным, что у меня кружилась голова, и я хотела было попросить отворить окно, но предупредительный герцог уже давал своим сотрудникам указание. Тонкие струйки влажного воздуха слегка разбавили яд растворенной в кислороде серы и мои глаза наконец-то перестали слезиться.

— Нам здесь больше нечего делать, Ваше Сиятельство, — тихо шепнула я, подошедшему со стаканом воды герцогу. — Некромант сам закончит. Не будем ему мешать.

— Он еще не приехал, несса, — воспротивился Змей. — Ах да, забыл про вашу способность предвидеть будущее, — усмехнулся он.

— Я услышала цокот копыт по мостовой, Ваша Светлость, — парировала я, пропуская в дом мужчину во всём чёрном. Вновь прибывший едва бросил на изломанное тело взгляд, как тут же потребовал, чтобы все вышли. Слава Небу, в этот раз прислали опытного некроса и тот сразу понял, что одного его присутствия недостаточно.

И вдруг маг обернулся, поймав залитыми тьмой глазами — мои и, узнавая, медленно кивнул.

— Я нашёл тебя, ведьма, — услышала я голос в голове и дернулась словно от пощечины. — Несса, с вами всё в порядке?

Его глаза были зелеными, как весенняя листва…

Взять себя в руки мне так и не удалось.

Меня колотил столь сильный озноб, что даже зубы клацали о стенку вовремя предложенного герцогом бокала. Слава небу в нем плескался бренди, а не вода, и меня отпустило. Пьяный огонь растекся по венам, а эхо голоса из прошлого померкло.

Но не исчезло бесследно.

Я не заметила, как добралась до дома, кажется меня вновь удостоил чести Светлейшая Светлость. Он что-то спрашивал вначале, а я отвечала невпопад, но поняв, что адекватности от меня сейчас не дождется, Змей отстал.

Изо всех сил я гнала от себя воспоминания и буквально принуждала свой мозг думать о чем-то другом, всё равно о чем: о мягкой ткани обивки, что приятно ощущалась под пальцами, о начищенных до блеска носках сапог с серебряными пряжками, что сияли даже в неярком свете экипажа, о характерном порядке написания кровавых рун на теле почившего барона решившего поддаться искушению, о неуловимых ароматах лаймоновой цедры и гвоздики, заполняющих острой пряностью легкие.

— Несса Орсини, — видимо уже не в первый раз обратился к отсутствующей мне герцог, — мы приехали. — Я искренне поблагодарила его за заботу и кивнула, когда Его Светлость выразил желание увидеть меня прямо с утра.

Я с трудом дождалась, когда экипаж герцога покинет Тальвег и только после этого проверила охранные заклятия. Первые два камушка были холодные, а вот третий, связанный с ними невидимыми, простым зрением, силовыми линиями нагрелся сразу, едва я взяла его в руки, и спроецировал мне размытую ауру, явно скрытую простым защитным амулетом. Я с облегчением выдохнула. ОН скрываться бы не стал, тем более дешёвым блокиратором от следилок, а значит у меня есть еще немного времени.

Едва я вошла у моих ног замельтешил Кот, как и положено добропорядочному фамильяру, он остро чувствовал моё настроение и чаял поддержать и успокоить. Я походя почесала между чутко навостренных чёрных ушек, увенчанных пушистыми кисточками, и отправилась в кухню-гостиную. Два горящих изумрудами глаза провожали меня, пока я смешивала успокаивающий отвар и зажигала лавандовые свечи, а затем Кот вновь улегся у очага, греясь у тлеющих углей.