Не прикасайся! (СИ) - Веммер Анна - Страница 45

 Наша связь уже вышла из-под контроля. И называется не мимолетным увлечением, а вполне себе романом.

 - Зачем мне больше? – довольно улыбаюсь я, расстегивая пуговичку за пуговичкой на ее платье. – Например, потому что мне никогда не хватает времени научить тебя всему, что мне нравится. И что понравится тебе.

 Рисую контур губ, обхватываю грудь, играя пальцами с соском. Ее глазки закрыты, а на чуть загоревшей за лето коже виднеются крошечные белесые шрамы. Она не любит, когда их касаются, но когда забывается в моих руках, прикосновение к ним отдается внутри странным теплом.

 Я уже несколько недель хочу взять ее сзади, стоя, но не могу отказаться от приятного чувства власти мужчины над женщиной, лежащей под ним. От ощущения, когда напряженные набухшие соски касаются моей груди, а ноги сжимают мои бедра, когда она выгибается от подступающих волн оргазма.

 Все мои проблемы решились бы, будь у нас целая ночь, но Настасья категорически не хочет оставаться. Я не боюсь ни ее отца, ни тем более брата, хотя на самом деле ее страх совсем в другом, его слова вырвались в нашу первую ночь. Она боится снова остаться одна, а мне не хватает духу пообещать ей быть рядом.

 Даже сейчас, когда я медленно проникаю в нее, вырывая короткий стон, Настя цепляется за мои плечи и чувствует только меня: на себе, в себе. Но все равно через два часа уйдет, оставив только легкий шлейф дорогих духов.

 Отпущенные два часа тают непозволительно быстро. Подняться сил нет, заказать еду – тоже. Я лениво поглаживаю ее живот и пребываю на границе между реальностью и фантазией.

 - Мне пора сушить волосы. Скоро приедет Макс.

 - Знаешь, в мыслях я сейчас не провожаю тебя к лифту, а несу на кухню.

 - Чтобы сожрать? Всегда знала, что ты маньяк.

 - Чтобы взять на столе.

 - И под столом?

 - Не препирайся. Сначала взять тебя на столе. Потом заказать ужин. Потом подарить подарок, а потом поработать, пока ты валяешься на моей кровати…

 - Погоди-погоди, - плечу неуютно от вдруг пропавшей тяжести головы, которую Настасья поднимает, чтобы…

 Посмотреть на меня? Такой привычный для обычного человека жест оборачивается щемящим сердцем. Она поворачивает ко мне лицо, а красивые огромные глазища смотрят в одну точку, не двигаясь. Я готов отдать любые деньги, чтобы донор для нее нашелся, чтобы появился хотя бы шанс на спасение, но деньги здесь ровным счетом ничего не решают. А чуда все никак не случается.

 - Что за подарок? Ты не говорил про подарок!

 - Ты же уедешь

 - И что? Мне нельзя подарок? Подарки выдаются только тем, кто остается на ночь?

 - Ты не сможешь использовать его одна, это опасно. Твой отец – не тот человек, который будет следить, чтобы ничего не случилось, пока ты развлекаешься. Твой брат в Лондоне, а Ксения сегодня уезжает.

 - А Макс? Он всегда мне помогает. И выходной у него только послезавтра.

 Я легонько шлепаю ее по заднице, и Настасья, смешно фыркнув, кусает меня за плечо.

 - Не поминай при мне этого дебила. Я ему яйца выкручу, если он войдет к тебе в спальню.

 - И как же ты узнаешь?

 - Настя-а-а… не дразни меня.

 - И что же это за подарок, что его нужно использовать в спальне? Крестовский, ты думаешь хоть о чем-то, что не связано с постелью?

 - На самом деле не поверишь, но это просто подарок. Без возрастных ограничений. Но испытывать его ты будешь только в моем присутствии.

 Следующая фраза вырывается у меня против воли:

 - Я больше не позволю, чтобы ты пострадала.

 И Настя прячет лицо, залитое краской.

 - Хотя бы скажи, что за подарок. Я буду о нем мечтать.

 Черт, она как ребенок, которому никогда не дарили подарков. Я невольно вспоминаю один давний эпизод, еще когда Настасья была крошечной худенькой девчонкой, коньки на которой смотрелись несуразно большими. Она впервые тогда прыгнула тройной аксель, сама офигев от того, что выехала прыжок. Ее глаза лучились счастьем, и я, поддавшись порыву, тайком вручил ей большую вафельную конфету, которыми всегда щедро снабжала Анька, забегая ко мне после сеансов йоги для беременных.

 Тогда Никольская так смотрела, словно я подарил ей не шоколадку, а половину мира. И сейчас, если бы могла видеть, наверняка взглянула бы на меня с той же робкой надеждой.

 Но я знаю, что если поддамся на ее уговоры, то не прощу сам себя, если вдруг что-то случится. Зато я могу в последний раз попытаться уговорить ее остаться. А чтобы уговоры выглядели убедительнее, принимаюсь гладить чувствительную нежную кожу на внутренней стороне бедра, медленно и мучительно, но неотвратимо сладко подбираясь к чувствительному местечку между ног.

 - Останься… позвони своей Ксюше и скажи, что останешься у меня.

 - Саш, я не могу…

 - А утром я сам отвезу тебя в аэропорт, провожать племянников.

 - Папа…

 - Твой папа наверняка допоздна работает. Придет затемно, Ксюха скажет, что ты устала после тренировки и отрубилась. Никольский кивнет и свалит к себе, прибухивать после тяжелого дня. Мой отец был точно таким же, я знаю, как это работает.

 - Ты сказал, тебе надо работать.

- Да. – Я беру ее руку, показывая направление. – Вон там стоит стол с ноутбуком, я буду сидеть, пока ты наслаждаешься моим подарком. А когда закончу, мы с тобой поедим мое любимое мороженое, а к пяти утра будем, как огурцы.

 - Что за мороженое?

 - Вот так. - Я свободной рукой провожу по ее груди, повторяя путь языком.

 - Саша!

 - Звони. Отпрашивайся.

 - Нет, я поеду!

- Тогда не дам тебе подарок. А я старался, между прочим. Ты такого никогда не пробовала, я клянусь.

От бессилия и подступающего оргазма – я ритмично и сильно ласкаю набухший от возбуждения клитор – она сдается. Не сопротивляется, когда я вкладываю в ее руку смартфон, только ждет, когда дрожь наслаждения стихнет, и сердце станет биться чуть ровнее.

- Ксюш… слушай, ты можешь меня прикрыть? Что? Нет, я… я хочу у Саши остаться. Скажи папе, что я устала, выпила таблетку и сплю. И под одеяло положи медведя, на всякий случай… Да, Ксюш, я уверена. Пожалуйста! Конечно, я успею. Все будет хорошо. Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо! Ты лучшая! Нет, я сама ему скажу.

 - Вот видишь, - улыбаюсь я. – Это было просто.

 - Если папа меня спалит…

- То что? Ты взрослая девочка. Правда, взрослая. Я проверял. Два раза сегодня и раз двадцать за последнюю неделю. Имеешь право на отношения.

 - Отношения, - слегка скептически фыркает она. – Хочу есть. И свой подарок.

 - Сейчас закажу ужин. Надень что-нибудь.

 - У меня ничего нет, только уличное платье, но в нем нельзя спать.

 - Дам тебе рубашку.

Пока Настасья причесывается и одевается, я иду на кухню, чтобы заказать ужин. На подоконнике всегда валяется актуальное меню всех близлежащих ресторанов – это единственная обязанность экономки на кухне. Хорошо жить в огромной высотке, в сердце бизнеса и больших денег. Достаточно сделать один звонок – и из ресторана, что всего на пару этажей ниже, принесут любую еду.

Подарок для Настасьи надежно спрятан в шкафу. Она нетерпеливо вслушивается в звуки, пытаясь понять, что я там такое достаю. Но коробка ничем не примечательна внешне.

 - Как думаешь, что здесь?

- Подарок, приличный, который я не могу использовать одна, так как он потенциально опасен и в то же время не могу просить помочь Макса, потому что ты будешь психовать? Я не знаю…

 - У тебя есть любимая книжка?

 - Это снова вопрос с подвохом? Я должна сказать, что самая любимая – та, которой я подпираю ножку кровати?

 - Нет. Просто спрашиваю, что ты любишь слушать. Ты говорила, что стала много слушать книги.

 - Ну… - Она пожимает плечами. – Наверстываю все, что упустила в детстве. Я слушаю все.

 - Хорошо, из этого «всего» что тебе нравится больше?

 Она молчит, и на миг мне кажется, будто стесняется. Потом понимаю – не кажется. Я знаю книгу, которую она слушает чаще, поэтому и задаю вопросы.