Дом Земли и Крови (ЛП) - Маас Сара - Страница 58

— Мой кузен, — натянуто произнесла она, — не сможет устоять перед желанием сообщить своему отцу, что представитель расы Фейри был избран для императорского расследования. Стоит понаблюдать, как он отреагирует и с кем общается.

— Ты думаешь, Осенний король мог это сделать?

— Нет. Но Рун получил приказ предупредить меня, чтобы я держалась подальше от неприятностей в ночь убийства Максимуса — возможно, старый ублюдок тоже что-то знал. Я бы посоветовала вашим людям следить за ним. Посмотрите, что он делает и куда ходит.

— Боги, — выдохнул Хант, проходя мимо глазеющих прохожих. — Ты хочешь, чтобы я просто приставил хвост к Осеннему королю, как будто это не нарушение десяти разных законов?

— Мика сказал сделать все, что необходимо.

— Осенний король имеет полную свободу действий, чтобы убить любого, кто будет следить за ним.

— Тогда тебе нужно сказать своим шпионам, чтобы они прятались лучше.

Хант щелкнул крыльями.

— Не играй больше в эти игры. Если ты что-то знаешь, скажи мне.

— Я собиралась рассказать тебе все, когда закончила сегодня утром в маникюрном салоне. — Она уперла руки в бока. — Но потом ты откусил мне голову.

— Как скажешь, Квинлан. Не делай этого снова. Скажи мне, прежде чем сделать шаг.

— Мне уже порядком надоело, что ты приказываешь и запрещаешь мне что-то делать.

— Как скажешь, — повторил он. Она закатила глаза, но они уже добрались до ее дома. Ни один из них не потрудился попрощаться, прежде чем Хант взмыл в небо, целясь на соседнюю крышу, телефон уже был у его уха.

Брайс поднялась на лифте на ее этаж, обдумывая все в тишине. Она имела в виду то, что сказала Ханту — она не думала, что ее отец стоит за смертью Даники и стаи. Впрочем, она почти не сомневалась, что он убивал других. И сделает все, чтобы сохранить свою корону.

Осенний король был примером вежливости в дополнение к роли ее отца как главы города — как и для всех Семи Королей Фейри. Ни одно королевство не принадлежало им по-настоящему. Даже Аваллен, зеленый остров, управляемый Королем Оленей, все еще склонялся перед Республикой.

Фейри сосуществовали с Республикой с момента ее основания, подчиняясь ее законам, но в конечном счете были предоставлены сами себе и сохранили свои древние титулы королей и принцев и тому подобное. По-прежнему уважая и пугаясь. Не так сильно, как ангелы, с их разрушительной, отвратительной силой, но они могли причинить боль, если бы захотели. Выбить воздух из легких, заморозить или сжечь изнутри. Солас знал, что Рун и двое его друзей могут поднять Хель, если их спровоцировать.

Но сегодня она не собиралась поднимать Хель. Она надеялась незаметно проскользнуть в ее Мидгардский аналог.

Именно поэтому она выждала тридцать минут, прежде чем засунуть нож в свои черные кожаные ботильоны, и вложила что-то, что еще сильнее врезалось в ее темные джинсы, спрятанные под кожаной курткой. Она держала свет и телевизор включенными, шторы частично задернутыми-ровно настолько, чтобы Хант не мог видеть ее входную дверь, когда она уходила.

Выскользнув по задней лестнице своего дома в маленький переулок, где был прикован ее скутер, Брайс сделала быстрый, успокаивающий вдох, прежде чем надеть шлем.

Движение не менялось, когда она отвязала от фонарного столба слоновой кости огненно яркий скутер 3500 и выкатила его на булыжную мостовую. Она подождала, пока другие скутеры и мотоциклы пронесутся мимо, а затем бросилась в поток, и мир застыл за забралом ее шлема.

Ее мать все еще жаловалась на скутер, умоляя ее взять машину, но Рэндалл всегда настаивал на том, что у Брайс все в порядке. Конечно, она никогда не рассказывала им о различных происшествиях на этом скутере… у ее матери была смертная жизнь.

Брайс ехала по одной из главных городских артерий, теряясь в движении между машинами и объезжая пешеходов. Мир был размытым пятном золотого света и глубоких теней, неоновые огни сверкали над головой, все это подчеркивалось хлопками и мерцающими переливами уличной магии. Даже маленькие мостики, которые она пересекала, перекинутые через бесчисленные притоки Истры, были украшены сверкающими огоньками, пляшущими на тусклой, проплывающей внизу воде.

Высоко над главной улицей серебристое сияние заполняло ночное небо, освещая плывущие облака, где ангелы веселились и обедали. Только красная вспышка прервала бледное свечение, любезно предоставленное массивной вывеской «Реднер Индастриз» на вершине небоскреба в самом центре района.

В этот час мало кто ходил по улицам Центрального торгового района, и Брайс постаралась как можно быстрее миновать его. Она поняла, что попала на мясной рынок не по какой-то улице или указателю, а по движению в темноте.

Ни один огонек не запятнал небо над низкими кирпичными зданиями, теснившимися друг к другу. И здесь тени становились постоянными, прячась в переулках, под машинами и разбитыми уличными фонарями.

Брайс свернула на узкую улочку, где из нескольких помятых грузовиков разгружали коробки с колючими зелеными фруктами и ящики с похожими на ракообразных существами, которые, казалось, слишком хорошо знали о своем пленении и надвигающейся гибели из-за кипящей воды в одном из продуктовых ларьков.

Брайс старалась не встречаться с их умоляющими черными глазами сквозь деревянную решетку, когда она припарковалась в нескольких футах от невзрачного склада, сняла шлем и стала ждать.

Продавцы и покупатели смотрели на нее, пытаясь узнать, продает она или продается. В Уорренах внизу, глубоко врезанных в утробу Мидгарда, лежали три разных уровня. В основном люди; в основном живые, хотя она слышала о некоторых местах, которые специализировались на определенных вкусах. Любой фетиш можно было купить; никакое табу не было слишком грязным. Полукровки ценились: они могли исцеляться быстрее и лучше, чем полноценные люди. Разумная долгосрочная инвестиция. А иногда Ваны были порабощены и связаны таким количеством чар, что у них не было никакой надежды на спасение. Только самые богатые могли позволить себе провести с ними несколько часов.

Брайс проверила время на приборной доске своего скутера. Скрестив руки на груди, она откинулась на спинку черного кожаного сиденья.

Умбра Мортис приземлился на землю, расколов булыжники по кругу.

Глаза Ханта практически горели, когда он сказал, на виду у тех, кто съежился вдоль улицы:

— Я убью тебя.

Глава 18

Хант бросился к Брайс, перешагивая через булыжники, разбитые под ним. Он почувствовал ее запах сирени и мускатного ореха в тот момент, когда она вышла из задней двери своего дома, и когда он понял, куда именно она ехала на этом скутере…

У Брайс хватило наглости отодвинуть рукав ее кожаной куртки, хмуро посмотреть на голое запястье, словно она смотрела на проклятые часы, и сказать: