Рогора. Ярость обреченных - Злотников Роман - Страница 1

В просторном торхском шатре, освещенном мерцающим пламенем доброго десятка факелов, буквально яблоку негде упасть. Там, где с удобством могло расположиться едва ли два десятка человек, набилось с полсотни – и вязкая, липкая духота плотным коконом обвила присутствующих. Но едва ли кто из них обращает на это внимание, ибо в воздухе повисло столь жуткое напряжение, что, кажется, оно стало осязаемо. Только протяни руку – и сразу заденешь словно до упора натянутую тетиву. Вопрос лишь в том, в кого полетит спущенная с нее стрела взаимной ненависти…

– Доказательства! Чем докажете свои слова?!

Визгливые, злобные выкрики лехских шляхтичей перебил сколь спокойный, столь же и холодный голос высокого, немолодого блондина с испещренным мелкими шрамами лицом и тяжелым взглядом льдистых голубых глаз, разом оборвавший повисший в шатре раздраженный гомон:

– Не будем превращать военный совет в базарную склоку, паны. Мы не на обсуждениях сейма, и перехваченные нами степняки-торхи косвенно подтвердили слова наших… вероятных союзников. Кочевники бегут от большой армии, наступающей с юга. И все же согласитесь… пан Аджей: внезапное вступление в наше противостояние третьей стороны как нельзя более своевременно. Для вас.

Еще довольно молодой мужчина с вызовом встретил давящий взгляд герцога, вперив в него не менее тяжелый взгляд серо-зеленых, чуть навыкате глаз.

– Хочешь проверить правдивость моих слов, Бергарский? Так отправь в степь своих дозорных! А еще лучше – продолжи осаду! Я с удовольствием посмотрю, как горстку лехских псов разметает по округе армия султаната[1]!

Дерзкий ответ Аджея Руга, с недавних пор принявшего имя рода Корг, заставил половину присутствующих схватиться за сабли и угрожающе зароптать.

– Довольно, Аджей! Если ени чиры[2] и истребят воинов Республики, то, поверь, ни тебе, ни твоим людям за стенами Барса не отсидеться. По отдельности – и нас и вас – ждет только бесславная смерть. И мы собрались здесь, – мужчина с усталым, мужественным лицом и ранней сединой на висках возвысил сильный, чистый голос, – не бросаться взаимными оскорблениями и угрозами, а решать, что делать дальше! С пониманием того, что друг без друга мы, все здесь присутствующие, погибнем в ближайшую седмицу!

– Видимо, великий князь забыл, – взявший слово шляхтич в роскошной накидке из шкуры пардуса язвительно выделил титул собеседника интонацией, – что Рогора подняла бунт и отказалась признать королевскую власть? Так почему же мы должны искать драки с султанатом? Нет, мы уйдем, а вы тут… кхм…

Вельможный пан оборвал свою речь, прежде чем с яростью стиснувший зубы Аджей разразился бы гневной отповедью. Его предупредил герцог, чьи горящие бешенством глаза заставили шляхтича подавиться остатками фразы:

– Если вы забыли, пан Заруба, великий князь Торог Корг принес присягу королю Якубу, и нынче эта земля, – Бергарский бросил выразительный взгляд под ноги шляхтичу, – является такой же частью Республики, как и ваше поместье. Осталось лишь уточнить, – еще один красноречивый взгляд, брошенный теперь на Аджея Корга, – все ли присутствующие согласны с подобной трактовкой? Да, и к слову: я отправил разведчиков в степь, как только получил информацию от торхов. Но, пока они не вернулись, я не могу позволить себе поверить на слово вам, да и беглецам-степнякам.

Лидер мятежников с презрительной ухмылкой откинулся на спинку стула:

– Признать себя вассалом Якуба?! С чего бы вдруг? Вы напали на наши земли, вероломно захватили Волчьи Врата, перебив спящий гарнизон, вы привели на наши земли бесчинствующих торхов и наемников фрязей, вы обманом захватили нашего короля – моего названого отца и тестя, а теперь требуете признать вашу власть?! И ради чего?! Чтобы сброд трусливых шакалов под вашим началом, господин герцог, разбежался при первой же атаке ени чиры и сипахов[3]? Оставив нас погибать в гордом одиночестве?! Да не бывать этому!!!

– Довольно!!! – яростно взревел Торог, оборвав и обличительную речь зятя, и зарождающиеся вопли возмущения лехов. А лицо великого князя исказила такая жуткая ненависть, что даже Бергарский счел за лучшее промолчать – хотя ему было что ответить Аджею.

– Довольно, – уже более спокойно промолвил Торог. – Ты, мой названый брат, забыл, что тебе требуется признать мою власть. Законную по праву рождения и наследования! Да, отец официально признал тебя наследником – но не единственным, а лишь вторым, в очереди за мной! Так подчинись!

Вперив в зятя гневный взгляд, Торог продолжил:

– Сейчас ты видишь перед собой врага – но не хочешь понимать, что без помощи гетмана юга твои шансы ничтожны. Да их просто нет! Ты обвиняешь присутствующих здесь панов в трусости, но не понимаешь, что у них, – князь вновь возвысил голос, чуть обернувшись назад, и взмахнул рукой в сторону столпившейся шляхты, – нет выбора! Они будут драться здесь и сейчас, они будут биться из последних сил, не щадя собственной жизни! Если, конечно, не хотят, чтобы султанат завоевал всю Республику. Ведь среди благородных шляхтичей, – лицо Торога исказила чуть презрительная улыбка, – нет необразованных людей. И все они знают о Заурском султанате. Знают, что держава мамлеков ведет жаркие войны по всей границе, знают, что султанат есть хищник, живущий лишь за счет войны! Руги из последних сил сдерживают их натиск на юго-востоке, а гиштанцы сумели остановить их продвижение на юго-западе лишь в горах.

Ранее у султаната не было общей границы ни с Рогорой, ни с Республикой – нас разделяли безводные степи, какое-то время служившие нам защитой. Торхи в этой части Великого ковыля пусть и признавали власть заурцев, но только формально – не платя налогов и по желанию отказываясь служить. Войско султана они могли как беспрепятственно пропустить через свои земли, так и превратить его путь в ад, терзая бесконечными ударами летучих отрядов и засыпав все колодцы и арыки.

И я уверен, что мамлеки ударили именно сейчас неслучайно. Они точно знали, что местные торхи неспособны оказать им сопротивление, потеряв практически всех всадников в Рогоре. Знали, что армия моего отца перестала существовать, измотав при этом и войско Республики, – потому и решились на бросок через степь таким числом. Этот шаг своевременен, логичен и продиктован разумом!

– И все же, – со скучающим видом заметил Бергарский, – прежде чем говорить о неотвратимости столкновения с заурцами, нам нужны более веские доказательства их присутствия, чем слова и… логичность действий мамлеков. Если все это лишь…

– Пленный разведчик-заурец развеет ваши сомнения? – перебил герцога несколько успокоившийся Аджей. – Мои воины перехватили всадника головного дозора мамлеков.

– А чего молчал?!

Выкрик из толпы собравшихся шляхтичей подхватили остальные лехи.

– Потому что любой из вас мог тут же обвинить меня в подлоге, назвав заурца ряженым торхом, владеющим языком. Вы поверите лишь своим разведчикам, вот только дождетесь ли их? В отличие от ваших всадников, мои стражи хорошо знают степь и уже много лет служат в дозорах, потому и сумели уйти от погони, захватив пленного. Боюсь, вы своих людей не дождетесь… А через три дня будете истреблены под стенами крепости.

Да, и к слову о моей выгоде, герцог: вы действительно считаете, что в случае успеха наших переговоров и объединения сил я что-то выигрываю? Мне ведь придется впустить войско недавнего врага в замок, впустить без боя. Или боитесь, что мы опоим ваших людей сонным зельем и вырежем спящих, как поступили лехи у Львиных Врат?

Бергарский поиграл желваками под глухой ропот шляхты, в котором, впрочем, в этот раз улавливалась не только ярость, но и смущение.